Катерина Врублевская - Дело о рубинах царицы Савской
Мы поблагодарили фитаурари, а Автоном прогудел:
— И изъядоша седмь кравы злыя и худыя седмь крав первых добрых и избранных…[53]
— Что он говорит? — поинтересовался Тункара.
— О семи годах голода, приснившихся фараону, — перевел ему Аршинов.
— Верно, — кивнул офицер, — правду говорит святой человек. Ждут нас семь лет голода, но, к сожалению, мы не подготовились к нему так, как фараон, наученный премудрым Иосифом.
Лошади посвежели, отдохнули, и мы галопом скакали по равнине — вперед, к озеру Тана. Еще сутки, и мы будем у цели. Настроение было самое приподнятое, страхи развеялись, на горизонте ни одного вражеского отряда, они остались на юге. А нас ждали рубины царицы Савской и цветущая колония на берегу залива.
* * *
Озеро Тана открылось перед нами внезапно во всей своей красе. После изнуряющей пустыни, где преобладали серо-желтые оттенки песка и скал, глаз радовали многочисленные оттенки голубого и зеленого. Деревья клонили тяжелые ветви, по водной глади скользили тростниковые челноки, на маленьких островках кричали пеликаны, а в полверсте справа в воде у берега с громким шумом появлялись и исчезали какие-то черные пятна.
До самого горизонта виднелись острова с круглыми хижинами на них, и с обычными для этих мест коническими крышами.
— Боже мой! Какая красота! — воскликнула я. — А что это там?
— Гиппопотамы, — ответил мне Малькамо. — У них начался брачный период.
— Вроде, танцуют, — пробормотал Головнин, щуря глаза. — Эх, поохотиться бы…
— Не время, Лев Платонович, — остановил его Аршинов. — Нам деревню искать надо.
— И как мы ее найдем? Может, она на островах?
— Нет, на островах монастыри, — ответил Малькамо. — Справа — самый большой, святого Георгия.
— Поспрашиваем местных, — решил Аршинов, — вон там женщины собрались на берегу.
Мы спешились. Мужчины принялись расседлывать коней, Агриппина достала немного еды и тут к нам подбежали двое подростков. Они были неимоверно худы: торчали ребра, щеки впали. Наша кухарка мгновенно собрала все обратно и замахала на них руками, чтобы они ушли. Но подростки не уходили.
— Барыня, — взмолилась Агриппина. — У нас и так прокорма в обрез. Еще этих баловать! Смотрите, их же там не меньше пяти дюжин, всем только на один зуб!
Подошла женщина в балахоне, подпоясанном грубой веревкой. За ее спиной, в платке, перевязанном крест-накрест под грудью, сидел младенец. Глаза у ребенка были огромные и грустные. Женщина держала на голове большое тростниковое блюдо, заполненное разным тряпьем.
Малькамо заговорил с ней. Оказалось, что ее зовут Чиклит, она пришла сюда с мужем и четырьмя детьми из деревни в трех днях пути от озера. В деревне голод и они решили, что у озера они найдут себе пропитание. Муж сейчас ловит рыбу, другие мужчины пытаются поймать пеликанов, и им всем не хватает инджеры. Сейчас ранняя весна, фруктов и овощей нет, и в их деревне многие умерли от голода. Поэтому кто бежит сюда, на озеро, кто записывается в армию, неважно с чьей стороны, так как там дают в день немного поесть, а это сейчас самое главное.
Все это Чиклит говорила тоненьким голоском, а Малькамо переводил. Агриппина и без перевода поняла, достала из сумки остатки разваренных бобов, завернутые в тряпицу, и протянула женщине. Та аккуратно разделила еду, протянула часть подросткам и поела сама. Потом дала грудь ребенку — он с жадностью присосался.
— Скажи мне, Чиклит, — спросил Аршинов, — как называется твоя деревня? Танин?
— Нет, — ответила она, — Тис-Аббай.
— А где Танин?
— Не знаю, — эфиопка пожала плечами. — Это Тана, а Танина здесь нет.
— Попали… — протянул Головнин. — Где теперь искать этот Танин?
Один из мальчишек стал дергать его за рукав и тыкать в сторону озера, как раз в правую сторону, где возвышалась самая большая хижина.
— Что он говорит?
Малькамо переспросил паренька и ответил:
— Он говорит, что на том острове монастырь, там живет святой, и он знает все на свете. Надо поплыть к нему, и он ответит. Только лодку пусть наймут у его отца.
— Ах ты, постреленок! — засмеялся Аршинов. — А что, дельное предложение, надо будет добраться, если парень не врет. Так что Григорий, Георгий, отведите лошадей подальше, разбейте палатки. Лев Платонович и вы, Арсений, озаботьтесь охраной. А мы с Малькамо отправимся в монастырь.
— А как же я? — возмутилась я. — Я тоже хочу посмотреть на святого.
Мне не столько хотелось в монастырь, сколько не разлучаться с Малькамо, но я бы никогда в этом не призналась даже самой себе.
— Сударыня, вы разве не устали? — пытался было возразить Аршинов. — Мы с Малькамо наймем лодку и поплывем. Как же вы грести будете?
— А я с Автономом поплыву! — в запальчивости воскликнула я. — Автоном, хотите в монастырь святого Георгия?
Молчаливый монах только кивнул и встал рядом со мной.
— Придется нанимать две лодки, — покачал головой рачительный Аршинов.
— И пусть, — заупрямилась я, — я сама заплачу.
— Боюсь, они рублями не возьмут. Надо прихватить что-нибудь съестное. Да и в монастырь отвезти.
Так и решили. Агриппина со скрипом выдала мешок с припасами, Автоном взвалил их на плечи и мы направились к толпе эфиопов, стоящих на берегу.
Переговоры проходили долго. Аршинов и Малькамо долго торговались, отворачивались, снова торговались, пока не сговорились: они арендовали две тростниковые лодки. На одной поплывут Аршинов и Малькамо, на другой — я и Автоном. Это сделано было для того, чтобы уравновесить массивных казака и монаха легковесными принцем и мной.
Я с опаской смотрела на узкую папирусную лодку, почти полностью погруженную в воду. На дне хлюпала вода. Ну, почему мне не сидится спокойно — надо обязательно ввязаться в авантюру!
— Может, останетесь Аполлинария Лазаревна? — спросил Аршинов. Он уже рассчитался с владельцами лодок несколькими початками кукурузы и теперь озабоченно смотрел на меня.
— Нет уж, Николай Иванович, я с вами, а то Автоному грести скучно будет.
— Ладно, тогда полезайте. И приподнимите юбку, чтобы не замочить.
Сделав вид, что я не услышала его слов, я полезла в утлое сооружение, качающееся на волнах. Автоном полез за мной, да так накренил, что в лодку хлынула вода и залила мне юбку до колен. Он даже не извинился, схватил весла и стал грести. Аршинов с Малькамо пошли за нами.
Какая дивная красота раскинулась перед нами! Пахло свежестью, мокрой травой и едва уловимо лимонами. Кричали пеликаны: огромные белые птицы с розовыми зобами летали над нами и оглушительно хлопали крыльями. По небу плыли облака, я впервые увидела их после того, как сошла с трапа корабля.
Наш путь лежал к острову с хижиной, увенчанной конической крышей, но перед ним надо было пройти мимо другого небольшого островка, на котором нежились бегемоты. Шкура у них, цвета застывшей смолы, блестела на солнце. Они ревели, широко раскрывая красные пасти с тупыми зубами.
— Автоном, пожалуйста, давайте обогнем этот островок, — попросила я.
Он кивнул, продолжая грести и, вдруг, одно весло ударилось обо что-то твердое, скользнуло, другое глубоко погрузилось в воду, лодка качнулась, снизу раздался мощный удар, и мы с Автономом вылетели из лодки.
От холодной воды помутился разум. Зажмурившись, я принялась изо всех сил колотить руками, пытаясь выбраться вверх, но тяжелые ботинки и платье тянули меня вниз. Я глотала противную мутную воду, в глазах почернело, как вдруг меня схватили за волосы и резко дернули вверх. От неожиданности я сделала еще один глоток, в глазах окончательно потемнело, и… очнулась я уже на островке.
Острые камни впились мне в поясницу, нос щекотал резкий запах гуано, Малькамо поддерживал мне голову, а Аршинов нажимал на грудь. Фонтан воды вырвался у меня из глотки, я закашлялась, окончательно пришла в себя, вскочила и прикрыла обнаженную грудь.
— Слава Богу! — воскликнул Аршинов. — Вы пришли в себя!
— Что это было? — спросила я, пытаясь застегнуть пуговицу на воротнике.
— Вас подбросила разъяренная бегемотиха, которую Автоном задел веслом. Лодка перевернулась, вы скрылись под водой, и я только молился, чтобы эта скотина не задела вас.
— И как я оказалась здесь?
— Как только мы с Малькамо увидели, что произошло, то бросились в воду. Он нырнул, схватил вас за волосы и доплыл до островка. А я помогал Автоному — бортом лодки его крепко приложило по голове.
— Принц, — обратилась я к Малькамо, предварительно убедившись, что моя одежда в порядке, — так это вам я обязана своим спасением?
Он кивнул, и на его смуглых щеках появилось нечто вроде румянца.
— Теперь стоит подумать, как отсюда выбираться, — произнес Аршинов. — Остров вон там. Мы без лодок — их отнесло далеко к середине озера, только вот весла спасли, одежда мокрая, тяжелая, в ней холодно, и нам не доплыть, даже если мы разденемся догола.
