Катерина Врублевская - Дело о рубинах царицы Савской
— Эврика! — закричала я, показывая на картину. — Вот он, крокодил!
Теперь понятно, кого мне напоминало чудовище, пронзаемое Святым Георгием.
Аршинов, как всегда взял бразды правления в свои руки. Отослав монахов обратно по кельям, он взял Абрху под локоток и подвел к нам.
— Расскажи, что ты знаешь о двух белых монахах?
Тот оглянулся на священника, но старец лишь кивнул головой и приободренный послушник рассказал:
— Они приплыли вдвоем на тростниковой лодке. Вид у них были такой, словно за ними долго кто-то гнался. Когда они отдохнули у нас и подкрепились, то долго молились у этой иконы, — Абрха показал на Георгия-Победоносца. — Вот как ваш святой человек. Они сказали, что Святой Георгий покровитель всех их земель, и он непременно спасет истинно верующих.
Монах замолчал и посмотрел на настоятеля. Тот сидел, выпрямившись, и не двигался, словно спал с открытыми глазами.
— Продолжай, что ты остановился? — подтолкнул его Аршинов. — Отец Асаминэу разрешает.
— Белые монахи долго разговаривали с нашим настоятелем. О чем — не знаю. У меня было послушничество — убирать в храме. Я вытряхивал во дворе циновки и видел, как они убеждают отца Асаминэу, а тот отказывается. Наконец, настоятель ушел, а монахи сели на груду чистых циновок, которые я уже вытряхнул, и стали разговаривать между собой на своем языке. Я подошел и попросил их встать, чтобы я смог разложить на полу циновки, а один из них спросил меня, откуда я родом. Я сказал, что из деревни около водопада из Голубого Нила. Я ушел туда жить, когда Горгора был окончательно разрушен.
— Это еще что такое? — тихонько спросила я Малькамо, который переводил мне рассказ послушника.
— Голубой Нил — это река, она берет начало из озера Тана и на ней из-за перепада высот часто встречаются водопады.[56]
— Видно было, что им некуда было идти, они сидели на циновках и не знали, что делать. Один из них даже сказал: "Эх, Святой Георгий, защитник и покровитель. Шли мы к тебе, но ты слишком занят, змея убиваешь, а до нас никакого тебе дела нет…" Очень они были грустные. Поэтому я решил их немного развеселить: рассказал, какой около нашей деревни красивый водопад, и какие у нас сторожа, которые никого не пустят, если не знать к нам дороги.
— Какие сторожа? — спросил Аршинов.
— Вот и они тоже спросили, — впервые улыбнулся Абрха. — Рядом с нашей деревней живут крокодилы. Они охраняют нас, и их так много, что ни один враг не пройдет к нам. А на нашем святом языке крокодил называется танин.
— О! Сейчас спросим, — Аршинов поднял вверх указательный палец и обратился к Автоному: — Автоном, святая душа, скажи нам, что в Священном Писании о крокодилах говорят?
Автоном, не переставая молиться, изрек:
— Глаголи и рцы: сие глаголит Адонай гдесь: се, аз наведу на тя, фараоне, царю египетский, змея великаго, седящаго средь рек своих,
глаголющаго: моя суть реки, и аз сотворих я.[57]
— Спасибо, дорогой! А сказал-то кто?
— Иезекииль.
— Но он про змия сказал, а не про крокодила.
Автоном ткнул пальцем в икону:
— Про него сказал.
Тут все кусочки головоломки окончательно сложились у меня в голове.
— Подождите! — вмешалась я в разговор. — Ведь в пергаменте Фасиля Агонафера тоже приведены слова из пророка Иезекииля! Только его у меня нет, остался в саквояже на том берегу.
И я процитировала строки, которые уже знала наизусть.
— И что это значит, Полина? — спросил Малькамо. — Может, это простое совпадение.
— В таких делах не бывает совпадений, — отвергла я его предложение. — Спроси Абрху, что потом сделали монахи?
Малькамо перевел мои слова и монах ответил:
— Белые монахи задумались. Они смотрели то на меня, то на икону Святого Георгия. И, наконец, упали на колени. Один из них воскликнул: "Грешен я, Святой Георгий-Несущий победу, я усомнился в мощи твоей! Ты дал нам знак, и мы последуем ему! Если стены храма твоего не могут сохранить сокровище, пусть сохранит его чудовище, которого только ты сумеешь поразить!" Я молился вместе с ними. Потом они спросили, как добраться до моей деревни, взяли две лодки и уплыли к устью Голубого Нила.
— Нужно немедленно плыть туда, в деревню! Рубины там! — я ощущала себя гончей, взявшей след.
— Полина, подожди, не торопись. А как же наши товарищи? Они же ждут нас. И лошади, и скарб.
— Хорошо, давайте вернемся. Только, Малькамо, я прошу тебя, узнай у монаха точную дорогу, чтобы нам не пришлось плутать.
* * *
Больше в монастыре делать было нечего. Мы сердечно распрощались с отцом Асаминэу и с послушниками, особенно с Абрхой. Нам подарили две папирусные лодки, более крепкие на вид, чем те, на которых мы отправились в плавание по озеру. Монахи беспрестанно кланялись и называли Малькамо "Сын мудрого Соломона, знающего язык птиц и зверей". Малькамо не возражал и держал себя с достоинством высокородной особы.
Особых приключений на обратном пути не было. Мы держались подальше от бегемотов и пеликанов, смотрели в оба и гребли аккуратно. Поэтому до заката очутились на том месте, откуда отправились в путь.
Нас встречали встревоженные товарищи.
— Ну, как? Какие новости? — спросил Головнин.
— Вы здоровы, Аполлинария Лазаревна? — Нестеров заметил мой покрасневший нос от купания в холодной воде.
Агриппина хлопотала по хозяйству, казак и осетин ей помогали.
Аршинов собрал всех и начал рассказывать. Весть о том, что мы вернулись без рубинов, разочаровала наших слушателей, но, узнав о деревне с крокодилами, Головнин встрепенулся:
— Немедленно в путь! Предстоит знатная охота!
— Подождите, месье Головнин, — остановил его Малькамо. — Дело в том, что нам на пути встретятся водопады. Как мы их преодолеем? Самый большой из них — Тис-Ысат, высотой около 150 футов.[58]
— А по берегу? — робко заметила я.
— Берега могут оказаться непроходимыми, — ответил Аршинов. — надо плыть. Но тростниковая лодка порвется на первых же порогах.
— Можно мне, барин, Николай Иванович? — вдруг сказал молодой казак Григорий. Он стоял и смущенно вертел в руке какую-то щепку.
— Говори, — позволил Аршинов.
— Мы пацанятами плоты строили — на два бревна доски накладывали и по порогам вниз сигали. Устойчивый плот был.
— И что ты предлагаешь? Сделать такой плот?
— И не просто плот. Я тут деревья нашел, когда лошадей выгуливал. Настоящая пробка! Такую древесину на винный завод привозили. Легче ваты!
— Слышал я о подобных плотах. Их называют катамаранами, — вступил в разговор Головнин. — Действительно, очень прочные и не переворачиваются. А ну, покажи щепку!
Щепка пошла по кругу. Действительно, невесомая и легко крошащаяся. Настоящая пробка, такая, какую всегда мой отец, Лазарь Петрович, доставал из бутылки "Вдовы Клико".
— Тогда за дело! — решил Аршинов. — Сколотим плот и вдоль по Голубому Нилу. За рубинами! Что-то они от нас ускользают.
* * *
Глава десятая
Постройка катамарана. Малькамо делает предложение. Отплытие. Водопад Тис-Ысат. Падение в бездну. Полина в отчаянии. Поисковая команда. Спасение экспедиции. Ультиматум племени оромо. Рекс-эффект. Малькамо отказывается. Деревенский праздник. Полина становится табу. Агриппина вновь пропала. Предсказание старухи.
Малькамо нанял нескольких крепких эфиопов в помощь Григорию и Георгию. Агриппина, правда, заворчала, что еще лишние рты кормить, но смирилась и выдавала худым до прозрачности мужчинам тарелки просяной каши. Те ели немного, а остальное относили семьям.
Катамаран рос с удивительной быстротой. На него пошли два ствола пробкового дерева. Гораздо сложнее было с досками — их просто не было на берегу озера. Поэтому между бревнами настилали толстые ветви, которые переплетались тростником так, чтобы получилась цельная поверхность.
У запасливого Григория оказалась с собой горсть гвоздей, их забивали большим валуном, но все равно не хватило. Поэтому ветви стягивали гибкими лианами и тростником. Для этого требовалась большая сила: тростник натягивали так, что он трещал и иногда рвался, в этих случаях его выбрасывали и брали новый.
Кроме того, чтобы бегать к плоту с охапками свежего тростника, я ничем помочь не могла. Поэтому, срезав достаточное количество, я села на небольшой пенек, оставшийся от пробкового дерева и наблюдала за мужчинами, строящими катамаран.
Странное чувство овладело мной. Я была почти уверена, что мы находимся на последнем отрезке пути к нашей цели. Ведь остался только проход по Голубому Нилу до деревни Танин, и там нас ждут вожделенные рубины, которые принесут счастье колонии "Новая Одесса".
Но что-то мешало мне поверить в то, что все страхи и опасения остались позади. Да еще сосущее чувство голода мешало. Агриппина уменьшила порции, и теперь даже мне, столь неприхотливой в еде, становилось некомфортно. Что уж говорить о мужчинах, привыкших к солидным порциям.
