К. Блом - Кто-то дает сдачи
Парень оглянулся и оцепенел. Руки его инстинктивно взлетели вверх, защищая лицо, но фаянсовая ваза угодила ему по лбу. И с громким треском разбилась.
- Господи! - простонала сестра, увидев, что ваза попала в цель.
Парень повалился на врача, из раны на лбу текла кровь.
Сестра бросилась к телефону.
Через пять минут приехала полиция.
4
Двенадцать минут спустя прибыл Хольмберг, а еще через восемь - Улофссон.
- Похоже, ты летел сломя голову,- вместо приветствия сказал Хольмберг.
- Еще бы! А что, собственно, произошло?
- Инга Йонссон скончалась.
- Что?!
Появились еще две ночные сестры.
Дежурная сидела на стуле почти в полной прострации.
Драчливый малый стоял в окружении двух полицейских. Избитый врач, прислонясь к барьеру в приемном отделении, большими глотками пил лекарство от головной боли. Лицо у него было бледное.
Подошел врач «неотложки». Он только что констатировал смерть Инги Йонссон.
- Да…- проговорил Хольмберг.- Она мертва…
- Его рук дело? - Улофссон кивнул на взлохмаченного парня с кровавой ссадиной на лбу.
- Нет,- сказал Хольмберг.- По мнению доктора Андерберга, она умерла естественной смертью от последствий избиения, причем скончалась уже примерно в
половине десятого. С точностью он пока не может сказать.
- В таком случае кто это такой? - спросил Улофссон, опять показывая на парня.
- Подойди сюда,- сказал Хольмберг. Парень вздрогнул и воззрился на него.- Ну… иди сюда, кому я сказал.
Парень шагнул к ним. Прихрамывая. Улофссон и Хольмберг многозначительно переглянулись.
- Таким вот образом,- прищурился Улофссон. Таким вот образом…
Он мгновенно забыл об усталости, начисто забыл.
5
Без четверти одиннадцать Хольмберг включил свет в кабинете Турена; два полицейских втолкнули туда арестованного и посадили на табурет.
Улофссон подошел к окну и задернул шторы.
Хольмберг уселся за стол и закурил, разглядывая парня.
- Ну,- сказал он через некоторое время.
Парень оторвал взгляд от потолка и посмотрел на Хольмберга.
- Кто же ты, черт возьми, такой?
- Свенссон.
- Кто?
- Свенссон.
- Какой еще Свенссон? Полное имя, возраст, номер метрики, адрес!
- Бенгт Свенссон.- Парень опять умолк.
- Год рождения? - не отставал Хольмберг.
- Сорок четвертый.
- Когда?
- Сорок четвс…
- Дата!
- Седьмое февраля.
- Адрес!
Парень назвал.
Хольмберг щелкнул пальцами, о чем-то задумался, потом встал и вышел.
До его возвращения Свенссон и Улофссон враждебно косились друг на друга. Но молчали.
Хольмберг принес пластиковую папку.
- Та-ак,- сказал он, усаживаясь за стол.- Ты ведь один из соискателей, да?
- Да…
Бенгт Свенссон был носат, коротко подстрижен и имел дурную привычку поминутно облизывать нижнюю губу. Одет он был в светлый костюм и коричневую спортивную рубашку. Руки большие. Ноги тоже большие, в коричневых башмаках.
Во внешности его сквозило что-то крестьянское, провинциальное, и бог весть, почему он казался чересчур громоздким.
Рост не меньше метра девяноста пяти, подумал Хольмберг, увидев его в больнице.
- Ишь ты! - пробормотал Улофссон.- Вон оно что!
- Расскажи-ка, что тебе понадобилось в палате Инги Йонссон, притом в столь неурочное время,- сказал Хольмберг.
Парень стиснул зубы, правая рука его сжалась в кулак.
От Хольмберга не укрылось это движение, и его вдруг почему-то охватил страх - словно прямо перед ним была бомба, которая в любой момент может взорваться и ранить его.
Бомба, у которой много чего на совести. Но сколько именно?
А Бенгт Свенссон внезапно как бы обмяк и съежился. Поднял ручищу и ощупал лоб. Потом качнул головой и заплакал.
Хольмберг сразу почувствовал себя увереннее и быстро взглянул на Улофссона, стоявшего у задернутой шторы.
Бенгт Свенссон уткнулся лицом в ладони и беззвучно плакал. Только плечи вздрагивали.
- Все это… такая путаница…- запинаясь, выговорил он.
- Начни-ка с самого начала, спокойно и вразумительно.
Свенссон выпрямился и посмотрел на Хольмберга, словно пытаясь прочесть в его глазах понимание.
- Хорошо…- сказал он.- Только с чего начать?
- С чего хочешь.
- С сегодняшнего вечера?
- Если угодно.
- То, что произошло нынче вечером, началось гораздо раньше…
- В таком случае начинай оттуда. С самого начала.
Хольмберг отметил его неуверенность, но решил сохранять дистанцию и не превращаться в исповедника, а вести допрос.
- Все началось с того, что в марте я откликнулся на газетное объявление. О замещении вакантной должности в фирме «Реклама», у Фрома…- Голос Бенгта Свенссона
стал ровнее и глуше.- Для меня это было очень кстати и вовремя. Я как раз собирался сдавать экзамен и искал работу по специальности. Потому и читал объявления, а, увидев это, послал документы.
- Какая же у тебя специализация?
- Довольно-таки разносторонняя. Тут и скандинавские языки, и история искусств, и этнография, и английский, и педагогика.
- И где же можно применить этакую мозаику?
- Я хотел получить универсальный диплом. И вообще, мечтал о профессиональной независимости, мечтал заниматься работой, побуждающей к творчеству. Для того и прослушал такой широкий курс - чтобы добиться максимальной разносторонности,- самоуверенно заявил Свенссон.
- Угу…
- Вот я и подумал, что реклама, пожалуй, предоставляет человеку возможность творческой деятельности…
- Понятно. Ну и как же?
Хольмберг отлично знал как, потому что Бенгт Свенссон попал во второй отсев. Вместе с двенадцатью другими.
- Н-да…- Он взглянул на Хольмберга, и тот увидел, что глаза у Бенгта Свенссона большие, синие, наивные и даже какие-то детские.- Да не больно хорошо…
- Видимо, ты не получил работы?
- Нет.
- А когда ты это понял… или узнал?
- В прошлый четверг вечером.
- В прошлый четверг вечером? - Хольмберг встал и через стол наклонился к Свенссону.- Тебе сообщила Инга Йонссон?
- Да, вам это, конечно, известно.
- Еще бы,- солгал Хольмберг.- Догадаться несложно. А теперь расскажи, как все это взаимосвязано.
- О'кей. Я, значит, послал документы, а потом думаю: наверно, стоит малость поднажать, как говорится…
- Поднажать?
- Ну да… установить личные контакты…
- Ага.
- Зашел я туда к ним и спросил, нельзя ли побеседовать с директором. Меня направили к его секретарю… к Инге…
- Та-ак…
- Я представился и объяснил: подал, мол, документы и подумал, что, может быть, сумею встретиться с Фромом, ведь тогда ему будет легче составить мнение обо мне. Она сказала, что все заявления будут непременно рассмотрены, а потом фирма вызовет на переговоры тех, кого сочтет нужным. Поэтому я, дескать, должен ждать и надеяться. Они не успели пока заглянуть в документы. Что ж, думаю, ничего не поделаешь…
Хольмберг, внимательно слушая, прикурил от окурка новую сигарету.
- Но когда я пришел домой, то задумался. Я так рассуждал: если хочешь получить работу, не грех и подсуетиться немножко… показать, как говорится, товар
лицом. И вот вечером я позвонил ей, Инге… Телефон указан в справочнике. Я назвался, и она сказала, что помнит меня. Я объяснил, зачем приходил в фирму,
дескать, хотел побеседовать с директором, чтобы ему было легче судить обо мне. Она сказала, что желание это вполне понятное. Тогда я решил… заговорил насчет того, что, мол, если бы мы с ней повидались как-нибудь вечерком, она могла бы подробнее рассказать мне о работе, и вообще… чтоб я вошел в курс дела и получил некоторое представление. Но она расхохоталась и повесила трубку…
Отчаянная бабенка была, подумал Улофссон. И к тому же беспечная.
- Так продолжалось некоторое время. И однажды вечером я столкнулся с ней на улице, она явно узнала меня, потому что поздоровалась. Мы поболтали насчет соискателей, и я спросил, как там дела. Она сказала, что уже начали рассматривать документы, но выводы пока делать рано. Я опять спросил, не сможет ли она встретиться со мной как-нибудь вечером?.. Поужинаем, ну и потолкуем о фирме и всем прочем… о работе… Сперва она отказалась наотрез, но в конце концов улыбнулась и сказала, что я, мол, начал ее интересовать, а раз так, то почему бы нет… Следующим же вечером мы вместе ужинали в «Круген».
- Через сколько дней после твоего визига в фирму это случилось?
- Пожалуй, недели через две, не то дней через десять…
- Так-так, продолжай.
- Ну, она определенно ждала, что я провожу ее домой, и… я остался у нее на ночь.
Гоп-ля, подумал Улофссон, быстро они.
- …Она прямо обезумела,- вспоминал Бенгт Свенссон.- Вот… А после мы стали встречаться, и я спросил, не замолвит ли она за меня словечко перед директором. Она сказала, что я, мол, большой дуралей, так и сказала, но она подумает, что тут можно сделать. Время шло, и однажды я узнал, что фирма произвела отсев. Мы с Ингой продолжали встречаться, и я спросил, не замолвила ли она за меня словечко. Она сказала, что пока я остался среди претендентов, и добавила, что все решает директор. Дни шли, и…
