Елена Муравьева - ЖИЗНЬ в стиле С
— Ну и дела, — ахнула Надин.
— Да, — немедленно подтвердил Иван. — Дела серьезные. Тянут, как минимум на пять рублей.
– Ну ты и вымогатель.
— А я кто тогда? — обиделся Витек.
— Вы — два сапога пара. Но сейчас я без кошелька. В долг поверите?
Когда разочарованные мальчишки ушли домой, Надин вернулась к мужу. Новости потрясли и его.
— Четыре мужика, — протянул Матвеев, — это не хуры-мухры. Это не каждой по плечу. Покажи-ка мне эту барышню.
«Смотрины» удалось устроить буквально на следующий день.
— Очень аппетитная штучка. Здорово заводит, — первое, что сказал Матвеев, глядя на актерские метаморфозы Ирины-Инессы.
— Да? — фыркнула Надин. Они сидели в коляске на углу Садовой и Окружной, наблюдали. Слова мужа кольнули неожиданной обидной ревностью.
— Да, такая соблазнит любого, — добавил Матвеев, разглядывая, как барышня, около дома Храпина усаживается в экипаж запряженный белым жеребцом.
— Немедленно перестань пялиться на эту блядь! — прошипела Надин сердито.
— А то что? — поинтересовался супруг.
— Убью!
— И, пожалуйста, ради такой крали жизни не жалко.
— Паша, — вдруг серьезно спросила Надин, — почему ты так сказал? Не жалко жизни! Почему?
— Не знаю, — задумался Матвеев. — Брякнул первое, что на ум взбрело.
— Если я не ошибаюсь, ради этой девочки мужчины и идут на смерть.
— Есть в ней что-то трогательное и одновременно порочное. Она обольстительница и ребенок в одном лице. Такую хочется защитить, согреть, накормить и, извини, вые… во все дырки.
— Разве другие женщины вызывают у мужчин иные эмоции?
— Конечно. Рядом с тобой я бросаю вызов всему свету. С Ларисой ощущал уверенность бытия. Одну свою пассию мне хотелось учить. С другой я был всевластным царьком. Люди разные и вызывают к себе разное отношение.
Брюнеточка разряженная в пух и прах зашла в кондитерскую Пушкаря.
— Шикарная штучка, — восхитился Павел. Ему понравилось злить жену.
— А если серьезно!
— Серьезно так серьезно. У этой просто на лбу написано: я — женщина доступная, но дорогая. Не каждому по карману и сама выбираю, кто мне будет платить. Отхватить такую кралю значит поставить себе наивысшую оценку.
Одетая в простецкое, очень декольтированное ситцевое платье брюнеточка прогуливалась по набережной с чиновником Лаубе.
Павел в полголоса ругнулся.
— Сейчас она похожа на тебя.
— То есть? — изумилась Надин.
— Мне добавить нечего, — буркнул Матвеев.
— Ты боишься, что я обижусь?
— Нет, боюсь, узнаешь, какую имеешь надо мной власть.
Надин нежно погладила щеку мужа.
— Дурачок.
Павел, опустив голову, признался:
— Есть женщины — королевы. Они подчиняют мужчин, лишают воли и ума. Стоит прикоснуться к такой и становишься рабом. Живешь ради нее, дышишь, работаешь и с ужасом думаешь, что будет, когда она исчезнет. Зачем тогда жить? Зачем дышать и работать? Не зачем! Мне незачем жить, если ты меня бросишь.
— А если не брошу? — Надин старалась не смотреть на мужа. Она чувствовала, каким трудом дается ему признание.
— Возможно, когда-нибудь я привыкну, что меня выбрала королева. Пока же — отчаянно боюсь разочаровать тебя и с ума схожу от счастья.
— И ты полагаешь, наша барышня — королева? В чем это выражается?
Матвеев рассмеялся:
— Это не выражается, это чувствуется.
— Благодарю, Павел Павлович, за наблюдательность. Мне было необходимо проверить свои впечатления. По поводу остального, схожу одно. Я благословляю тот день, когда соблазнила тебя. С него началась моя новая жизнь.
— Что-то у меня в последнее время с памятью плохо, — пожаловался Павел, — Соблазняла — это как?
— Ах, ты, негодный развратник, — Надин закинула ногу на колено мужа и, прикрывая безобразие, расправила подол платья. Матвеев одной рукой дернул рычаг, поднимая кожаный верх экипажа; другой привлек к себе жену. Путаясь в оборках нижней юбки, погладил нежное бедро.
— Вам пора, сударь, — обрывая горячий поцелуй, выдохнула Надин. — Вас ждут на заводе.
— К черту завод, — взъерошенный взбудораженный Матвеев желал продолжения. — Давай завалимся в номера и предадимся грязному разврату.
— Часа нам хватит? — тот час согласилась Надин. И сама решила, — хватит.
— В гостиницу, — приказал Павел извозчику.
Ударили звонким цокотом по мостовой копыта, зашуршали резиновые ободья колес. Коляска понеслась.
Через три часа из глубин другого экипажа, в другом — собранном и сосредоточенном настроении, Надин наблюдала, как кружковцы после занятий расходятся по домам. Чтобы осуществить следующий этап операции следовало определиться с ключевой фигурой.
Выбор был невелик. Федор Прядов? Дерганная походка, понурая спина, растерянная физиономия, подобострастное восхищение, с которым юноша взирал на свою богиню Инессу-Ирину делали кандидатуру малопригодной для разработки. Не подходила для тактических нужд и сама красавица-брюнетка. Сложный график отношений с четырьмя мужчинами не способствовал свободе маневра. После недолгих размышлений Надин остановила свой выбор на кандидатуре одного из руководителей кружка — Георгии Лаврентьевиче Семенове. В отличие от второго «гуру» — не молодого и нервозного Всеволода Аполлоновича Скрижальского — он производил впечатление человека, с которым не сложно завязать знакомство.
Семенову было лет тридцать пять-сорок, он любил пиво и пешие прогулки в городском парке. Там его и взяли в оборот.
На одной из аллей к Георгию бросилась молоденькая барышня.
— Сударь, простите, не могли бы вы мне помочь. Пожалуйста.
Хорошенькое личико было мокрым от слез.
— Чем могу? — галантно осведомился Семенов, окидывая девушку оценивающим взглядом. Губки розовые бантиком. Тонкая талия, аппетитные бедрышки, грудки взволнованно колышутся. Хороша!
— У моей собачки Липочки ….такое состояние…ну вы понимаете… — барышня густо покраснела, — она удрала на пустырь, и там бездомные псы мучают ее….
Семенов крякнул: «я бы тебя тоже помучил, как Липочку», но делать нечего — пошел выручать псину. Барышня потрусила следом.
— Они ее ведь не убьют, правда? — спросила с придыханием.
— Конечно, мадемуазель.
На подходе к пустырю, за будущий подвиг герою было обещано свидание.
— Только бы Липочка не пострадала.
— Не волнуйтесь, все будет в порядке.
Так и получилось. За пару метров до конца аллеи, за которой начинался пустырь, из кустов с истошным лаем выскочила кудлатая болонка и с разбегу прыгнула барышне на руки, жалобно скулежом, подтверждая выпавшие на ее сучью долю испытания.
— Девочка моя, Липочка, Липулечка, — барышня стала целовать лохматую мордашку.
Семенов тактично отвел глаза. В поцелуях было столько страсти, что мысли о свидании невольно приняли фривольное направление.
— Ах, какая же ты хорошенькая, — Георгий погладил собачку. Раз и еще раз. И еще. Под рукой изгибалась твердая линия позвоночника, дрожало сердце. Рядом в волне вздохов-выдохов, колыхался шелк на пышном девичьем бюсте. При должном воображении не трубно было представить, что гладить приходится не мохнатую моську, а нежную грудь. И что страсти пережитые собачкой не чужды ее хозяйке.
Настойчивость мужского жеста привела барышню в смятение, она сконфузилась и пролепетала:
— Спасибо. Вы такой смелый, такой отважный, без вас я бы не знала что делать.
Не в пример юной наивной дурочке Семенов знал, что надо делать, поэтому наклонился и поцеловал пухлые губы. И тут же рухнул под стремительным порывом чего-то темного и тяжелого. Мгновение спустя Георгий сообразил, что лежит на земле, под ним барахтается поверженная барышня, а сверху на них двоих навалился мужчина. Еще через мгновение лицо Георгия оказалось прижато к земле, и сквозь грохот взрыва донесся приказ «Лежать».
Грохот оборвался тишиной. Посыпались мелкие комья земли, оторванные ветки. Истерично взвизгнула собачонка.
— А-а-а… — девушка вывернулась из-под Семенова и, подхватив собаку с криком умчалась в глубь парка. Мужчина приподнялся, сел, потряс головой, выругался.
— Извините, — сказал излишне громко.
— Какое, к черту, извините, — взвился в праведном гневе Георгий. — Ты, что козел, рехнулся совсем?!
— Простите, я проверял динамит.
Издалека раздались трели свистков, городовые звали подмогу.
— Извините, мне надо бежать, — прихрамывая, мужчина медленно заковылял по аллее. — И вам советую поторопиться, если не желаете оказаться в полиции.
Семенов вскочил, ругнулся в сердцах, костюм был весь в пыли. Припустил вдогонку за горе-сапером.
На следующий день он пригласил нового знакомого, Петра Травкина, в гости. После вчерашних возлияний в пивной требовалось похмелиться.
