Кэндис Робб - Аптекарская роза
— Его светлость архиепископ оказывает услугу покойному Генриху, герцогу Ланкастеру, снабдив меня рекомендательным письмом и средствами, отписанными мне в завещании лорда. Он послал меня завершить дело к Йоханнесу, потому как исполняет последнюю волю покойного герцога в качестве лорда-казначея.
— Рекомендательное письмо, говорите? А какое у вас дело в Йорке?
— Я ищу работу.
Ансельм окинул его холодным взглядом.
— Что вы делали при покойном герцоге?
— Я был капитаном лучников.
— А теперешний герцог не захотел оставить вас у себя на службе?
— Я покончил с военным делом. Хочу изучить ремесло, поступить в ученики к какому-нибудь мастеру.
Ансельм сморщил нос.
— Капитан лучников будет довольствоваться ролью скромного ученика?
— На то воля Господа, чтобы я начал заново. Я верю, что потеря глаза была знаком свыше, мол, пора свернуть с тропы убийств, мое предназначение — служить Господу по-другому.
— Что вы имеете в виду?
— Я бы хотел стать помощником аптекаря.
— От убийцы до лекаря? — Голос прозвучал весело, но взгляд остался по-прежнему ледяным.
— Я помогал полковому лекарю, отмерял лекарства и все такое.
— В Йорке редко требуются такие ученики. Кроме того, лучник вряд ли умеет читать и писать.
— Я умею и то и другое. Покойный герцог позаботился, чтобы я впоследствии мог получить доходную должность.
— Замечательно. — Церковник произнес это слово как оскорбление.
— Господь как раз сегодня указал мне мой путь. Я узнал о том, какая ситуация сложилась в аптеке мастера Уилтона.
Услышав это имя, архидиакон насторожился.
— У меня сильная спина, как раз для работы в саду, и есть опыт приготовления лекарств.
— Хотите поступить в ученики к Николасу Уилтону? — спросил Ансельм.
— Это было бы как раз для меня.
Архидиакон покачал головой.
— Ошибаетесь. Вы попали бы в ученики к его жене. Ничего хорошего не выйдет, если учиться у женщины. К тому же происхождение ее весьма сомнительно.
— Я пока не слышал ничего дурного о миссис Уилтон.
— Еще услышите, — фыркнул архидиакон. — Кроме того, пойдут разговоры. Вы холостяк, еще не старый, миссис Уилтон молода и красива, ее муж прикован к постели. Сами понимаете, в чем проблема.
— Я поселюсь в другом месте. Архидиакон опустил голову.
— Вижу, вы действительно настроены получить это место. Такое рвение похвально. Но я вам советую держаться подальше от этой аптеки. Сделаю, что смогу — я обладаю значительным влиянием, уверяю вас, — и найду вам место. Может быть, даже не в Йорке, но надеюсь, вы не против переехать в какой-нибудь другой город?
— Вы очень любезны. Архидиакон слегка кивнул.
— Пустяки, капитан Арчер.
* * *Оуэн Арчер мало чем отличался от тех типов, с которыми Ансельм не раз сталкивался, — статный, кудрявый, хоть и с одним глазом, но зато красиво очерченным, опушенным длинными ресницами. Именно из ребер таких молодцов, хитрых, порочных, и создаются Евы. Такие мужчины привлекают женщин, ибо ведьмы узнают в нем своего. Это Люси Уилтон его позвала, в этом Ансельм не сомневался. Люси — типичное порождение своей мамаши. А Бесс Мерчет помогает ей во всем. Эта парочка способна натворить много дел. Ни та, ни другая особа даже глаз не опустят при его приближении. Наглые, бесстыжие женщины. Порочные.
И Оуэн Арчер с ними заодно. За ним нужно присматривать.
* * *Бесс сидела на табуретке за прилавком и болтала с Люси в ожидании очередного посетителя. Хозяйка таверны жалела подругу, на которую свалились заботы о лавке, Николасе и всем доме — у той даже минутки не было, чтобы выйти в город поболтать.
— Что ты думаешь об Оуэне Арчере? — поинтересовалась Бесс.
Постоялец успел рассказать ей, что побывал в аптеке и познакомился с миссис Уилтон. Теперь Бесс с интересом отметила, как залилось румянцем хорошенькое личико подруги.
— Не имею привычки обсуждать своих покупателей, — ответила Люси, избегая смотреть Бесс в глаза.
— Я так и думала, — фыркнула та.
— Что это значит? — Люси с вызовом посмотрела на подругу.
— Он тебя очаровал.
Щеки Люси запылали.
— Ничего подобного. Если тебе обязательно нужно знать, он был груб. Принял меня за служанку. Решил, что сможет вскружить мне голову красивыми словами.
Бесс поморщилась. Она не учла упрямства Люси, когда представляла себе, как подруга закрутит невинный романчик. Что ж, наверное, так даже лучше.
— Возможно, он плут. За ним присылал архидиакон Ансельм, чтобы тот навестил его.
— А ты откуда знаешь?
— Я услышала, как Оуэн Арчер разговаривал с Поттером Дигби в таверне вчера вечером. — Бесс не понравились напряженные нотки в голосе Люси. Не понравилось и то, как быстро румянец сменился бледностью. — Что тебя встревожило? — спросила женщина.
— С какой стати мне тревожиться? Я едва знаю этого человека.
Люси резко повернулась и нечаянно смахнула с прилавка глиняную кружку, которая упала на пол и раскололась надвое. Из глаз аптекарши так и брызнули слезы.
— Люси, милая, что случилось? Люси покачала головой.
— Я устала. Пожалуйста, Бесс, оставь меня.
— Тебе нужен помощник в лавке.
— А это скажи гильдмейстеру Торпу.
— Почему бы тебе не закрыть сегодня лавку пораньше?
— Просто оставь меня в покое, Бесс. Прошу тебя.
* * *Люси опустилась на табуретку, на которой еще недавно сидела Бесс, и обхватила себя руками. Она не верила в совпадение. С того самого вечера, когда Дигби привез домой Николаса, пристав с архидиаконом шпионят за ними. Прежде Дигби никогда не наведывался в лавку. Его мать была повитухой. Если он болел, она лечила его сама. А тут вдруг ни с того ни с сего он зачастил в лавку. Вчера он натолкнулся здесь на Оуэна Арчера, и уже вечером архидиакон прислал за этим человеком. Неужели Ансельм расспрашивает всех ее покупателей? Этот церковник навевал на нее страх. И на Николаса тоже, хотя муж это отрицал.
— Он приходит как друг, Люси. Ты не должна тревожиться из-за его визитов.
Но она хорошо знала мужа, изучила все его настроения, в болезни и здравии, и видела, что каждый раз после посещения архидиакона он очень волнуется. Ансельм ему нравился не больше, чем жене.
8
МАГДА ДИГБИ, ЖЕНЩИНА С РЕКИ
Оуэн провел вечер, сидя в углу таверны и высматривая, не покажется ли судебный пристав Дигби. Он был уверен, что тот ворвется и будет требовать ответа: какое дело у Оуэна к его матери. Но пристав не пришел.
Ближе к закрытию к постояльцу присоединилась Бесс. Усевшись напротив, она отсалютовала ему кружкой эля.
— Думаю, я это заслужила. — Она отхлебнула пиво и удовлетворенно улыбнулась. — Мой Том знает свое дело. Обычно лучший эль варят женщины, но Том — исключение из правил. — Она сделала еще несколько глотков. — Ну и как тебе местные жители?
— Да я почти ни с кем не познакомился. Архидиакон, видимо, оскорбился, узнав, что я как-то связан с архиепископом. Только поэтому он меня и позвал к себе. Захотел выяснить, что за дело привело меня в собор.
— Ансельм неприятный тип. Хотя по-своему он хороший человек. Собрал много денег на строительство Хатфилдской часовни при соборе. Это для нас благо, нужно отдать ему должное. Когда король приедет на освящение часовни, то привезет с собой большую компанию. Дела пойдут в гору.
Оуэна так и подмывало упомянуть, что архидиакон неодобрительно отозвался о миссис Уилтон, но он пока не хотел, чтобы Бесс узнала о его намерениях получить работу в той аптеке. Он не был уверен, что хозяйка отреагирует как надо.
— Что касается других людей в Йорке, то в аббатстве Святой Марии я встретил нескольких монахов. Все они показались мне приятными людьми.
— Монахи. — Бесс покачала головой, от чего ленточки на ее чепце задрожали. — Прячутся за своими стенами от мира. Изнеженные маленькие детишки, вот что я скажу. Неудивительно, что они кажутся приятными. — Она отхлебнула эля. — Значит, успел побывать в аббатстве?
— У меня было рекомендательное письмо к брату Вульфстану, лекарю. Я подумал, что, вероятно, он знает, не нужен ли кому в городе садовник или помощник лекаря. А может, ученик аптекаря. Работа такого рода.
Она бросила на него внимательный взгляд поверх края кружки.
— Ну и что он сказал, есть в городе такие места? — тихо поинтересовалась женщина.
Оуэн зашел очень далеко. Обратной дороги не было.
— Он упомянул про Уилтонов.
Бесс насторожилась.
— Еще бы.
— У бедняги выдалась неудачная зима.
— У Уилтона?
— Нет. У брата Вульфстана.
Бесс недоуменно нахмурилась.
— Я о тех двух пилигримах, что умерли в лазарете.
