Кэндис Робб - Аптекарская роза
— Вы хорошо его знали?
— Я знал не его, а о нем. Он довольно долго прожил в аббатстве. Но до поры до времени ему удавалось обходиться без моего лазарета.
— Он вам не нравился.
— Я не знал его. — В голосе Вульфстана прозвучала нотка, предупреждавшая, что его терпению приходит конец.
— Простите. Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы удовлетворить праздное любопытство.
— Ничего.
Оуэн посмотрел в окно на огород с лекарственными растениями. По краям припорошенных снегом грядок росли лаванда и сантолина. Пройдет какой-то месяц, снежное одеяло растает, и темная земля будет испещрена зелеными побегами.
Оуэн почувствовал на себе взгляд лекаря.
— Мастер Роглио посоветовал мне обязательно изучить два самых выдающихся аптекарских сада в Йорке, ваш и мастера Уилтона. Я думал, что сад в Кенилуорте самый лучший, он ведь в два раза больше этого. Но Роглио сказал, что сады в Йорке отличаются гораздо большим разнообразием.
— У нашего сада в аббатстве давняя история. Но сад Уилтона — дело рук одного человека, самого Николаса. Это предмет его гордости и радости. Его шедевр. Именно меня гильдмейстер попросил определить, достоин ли Николас того, чтобы его повысили до звания мастера аптекаря. Я не представлял, что обычный горожанин мог иметь доступ к книгам, к которым он, должно быть, обращался. Но думаю, он планировал создать подобный сад уже тогда, когда учился здесь.
— Так он посещал школу при аббатстве?
Монах снова замкнулся.
Оуэну стало любопытно, какого именно вопроса опасается Вульфстан.
— Вы должны меня извинить, — пробормотал монах, вставая. — У меня еще много работы.
Оуэн тоже поднялся.
— Извините, что отнял у вас время. С нетерпением буду ждать весны, чтобы осмотреть ваш сад.
Вульфстан нахмурился.
— Вы собираетесь пробыть здесь так долго?
— Я приехал в поисках работы. — Оуэн дотронулся до повязки на глазу. — Из одноглазых выходят не очень хорошие солдаты, я так думаю.
Монах сочувственно на него посмотрел.
— А мастер Роглио ничем не сумел помочь?
Оуэн покачал головой.
— Жаль. Если бы кто и смог помочь, то только он. Какой работой вы хотели бы заняться?
Оуэн оглядел комнату.
— Я знаю, для человека моего возраста это не совсем обычно, но я надеюсь поступить в ученики к какому-нибудь аптекарю или лекарю.
Вульфстан нахмурился.
— От солдата до лекаря — большой скачок. Но если Господь сочтет нужным, то укажет вам путь.
От Оуэна не ускользнуло, что монах снова бросил взгляд на оставленную работу.
— Я отнял у вас слишком много времени. — С этими словами он ушел.
Что дал ему этот визит? Что нового он узнал? Только то, что брат Вульфстан обеспокоен смертями в аббатстве и нервничает по какому-то поводу. Монаху не понравились вопросы об умерших пилигримах, как и о Николасе Уилтоне. Возможно, это ровным счетом ничего не значит, но Оуэн решил подумать об этом на досуге. Лекарь упорствовал в своем утверждении, что Фицуильям умер от болезни. С другой стороны, если юношу убили в лазарете Вульфстана, то это плохо бы сказалось на репутации монаха, так что он вряд ли отступил бы от своей версии.
В общем, беседа не дала никакого результата. Оуэн решил воспользоваться случаем и расспросить о Фицуильяме других обитателей аббатства. Он жестом подозвал молодого монаха, пробегавшего мимо.
— Я надеялся поговорить с кем-то, кто, возможно, помнит моего кузена, сэра Освальда Фицуильяма.
Монах, совсем еще юный, оглядел Оуэна с ног до головы и заулыбался.
— Вы совсем не похожи на своего кузена, мистер?..
— Арчер. Оуэн Арчер. — Он протянул руку. Юноша слегка поклонился, но руки из рукава не протянул.
— Я брат Джонас. Я помню вашего кузена. Он был… — Джонас на секунду отвел взгляд, задумавшись. — Он был заметной личностью. Его смерть, должно быть, явилась полной неожиданностью.
— Меня удивило другое — как он умер. При его способности заводить себе врагов он не должен был умереть своей смертью.
Монах недоуменно приподнял брови.
— Говорили, он был большой любитель дам. Ходил в туго обтягивающих рейтузах и коротких рубахах, так что его намерения были сразу ясны. Но это самое плохое, что я о нем слышал.
— Так его здесь любили?
— Во всяком случае, не испытывали неприязни. — Монах оглянулся и засунул руки поглубже в рукава. — Мне пора по своим делам. Вас проводить к выходу?
— Нет необходимости. — Оуэн кивком попрощался с юношей и продолжил путь по коридору, а выйдя из здания, направился к монастырской стене. Там он встретил другого монаха, постарше. — Да пребудет с вами Господь.
— И с вами, сын мой, — прошептал старый монах.
— Простите, что нарушаю ваше уединение, но я подумал, а вдруг вы один из тех братьев, кто помогал моему кузену, Освальду Фицуильяму. Кузен отзывался с большой благодарностью и любовью о вашем монастыре, где обрел душевный покой.
На изможденном лице старика появилось легкое удивление. Он покачал головой.
— Я не заслужил столь добрых слов от вашего кузена. Я вообще не имею никаких дел с пилигримами, которые приходят в аббатство.
Он перекрестил Оуэна и зашагал прочь.
— Я знал Фицуильяма, — раздался голос за спиной Арчера.
Обернувшись, Оуэн увидел круглолицего монаха с яркими глазами и хитрой улыбкой, который стоял, перекатываясь с пятки на носок и засунув руки в рукава.
— Я брат Селадин, здешний келарь.[4]
— Ну конечно, он без вас обойтись не мог.
— А у вас есть разрешение обсуждать с монахами своего кузена?
Вопрос изумил Оуэна, ведь брат Селадин начал разговор вполне дружески.
— У меня нет разрешения как такового. Я пришел с рекомендательным письмом к брату Вульфстану. Но я подумал, раз уж я здесь, то…
— Вы были близки с вашим кузеном?
— Только не в последнее время.
Селадин кивнул.
— Большинство братьев терпели Фицуильяма только потому, что он был подопечным архиепископа. Но мне он нравился. Нелегко приходится тому, кто имеет своим покровителем такого облеченного властью человека, как его светлость. С Фицуильяма не сводили глаз. Подмечали каждый его проступок. Конечно, он не мог не взорваться. Но я не думаю, чтобы в душе это был прежний человек. О, я вовсе не питаю иллюзий, будто он собирался больше вообще не грешить, но он старался стать лучше.
— Как получилось, что вы так хорошо успели его изучить?
Селадин усмехнулся.
— Однажды я поймал его в винном подвале, где он изрядно напотчевался.
— И он раскаялся?
— Больше он не совершал подобных проступков.
— Каким он вам казался в последнее время?
Монах задумчиво оглядел монастырский сад.
— Он был какой-то тихий, бледный, наверное, приехал сюда уже больной.
— Вы думаете, его что-то беспокоило?
— Не по собственной воле он оказался в аббатстве.
В конце стены открылась дверца. Келарь обеспокоенно оглянулся.
— Мне пора заняться делами, — быстро проговорил он. — Да хранит вас Господь.
Оуэн повернулся и увидел, что к нему решительной походкой направляется аббат Кампиан. Его хмурое выражение сразу подсказало Оуэну, что игре конец.
— Я позволил вам поговорить с братом Вульфстаном. А теперь, как я слышал, вы прерываете размышления братьев и задаете вопросы о сэре Освальде Фицуильяме. Вы злоупотребляете моим гостеприимством, капитан Арчер.
— Прошу меня простить. Я думал, раз уж я здесь…
— Аббатство Святой Марии — это место для молитв и раздумий.
— Простите мне мой грех.
— Я попрошу брата Себастьяна проводить вас к выходу.
Кампиан подозвал молодого монаха, державшегося в тени. Оуэн покорно последовал за юношей к парадным воротам.
— Ваш аббат очень на меня сердится?
Брат Себастьян заулыбался.
— Он не сердится. Он требует порядка. И ожидает, что все будут соблюдать этот порядок.
— Ему повезло, что он сумел подчинить всю жизнь порядку.
— Это нам повезло, что у нас такой аббат.
Оуэн покинул монастырь в расстроенных чувствах. Он не узнал о Фицуильяме ничего, что могло бы объяснить его смерть. Более того, братья аббатства Святой Марии, видимо, не находили ничего странного, что человек умер, простудившись зимой. Впервые у Оуэна появилось подозрение, не дал ли ему Торсби бессмысленное поручение.
Может быть, визит к архидиакону даст лучший результат.
* * *«Аскет», — подумал Оуэн, когда Ансельм жестом пригласил его сесть. Высокий, худой, весь какой-то серый, включая даже глаза. Холодные ноты в голосе заставляли держать дистанцию.
— Насколько я знаю, вы побывали вчера у секретаря архиепископа.
Значит, все-таки это вопрос территории. Оуэн расслабился. Торсби заранее просветил его на сей счет.
