Александр Прилепский - Бега
Разумеется, Малинин знал, что "Каторгой" называется, конечно неофициально, один из трех трактиров в самом "нехорошем месте" Москвы — на Хитровом рынке. Это были своего рода "биржа", и, одновременно, "Яр" преступного мира. Здесь обсуждались планы грабежей и разбоев, делилась добыча. Здесь же она и проматывалась. Но с какой это стати Лавровский оказался желанным гостем притона?
Сашка пояснил:
— Сенька давно на Хитровке не объявлялся. Он, что-то, с буфетчиком Ванькой Кулаковым не поделил, толи девку у него увел, толи ещё что… Не знаю. врать не буду… Зато достоверно мне известно, Ванька обещал свою вечную дружбу тому, кто Картузника завалит или в Сибирь упечет.
— Велика фигура, Ванька, — недоуменно пожал плечами Малинин. — Насколько мне известно, там Марк Афанасьевич всем заправляет.
— Нет, Сергей Сергеевич, ваши сведения устарели. Это раньше беглые каторжники к Марку Афанасьеву, как к отцу родному, шли, знали он и укроет и на работу поставит. Только старость — не радость. Отходит он от дел, передает их, помаленьку, Ваньке. Скоро и "Каторгу" ему продаст.
Надо передать все это Алексею, подумал Малинин. Ему, в поисках новостей, постоянно приходится бывать на Хитровке. Глядишь и пригодится "дружба" Кулакова. А вслух сказал:
— По делу я к тебе, Саня.
Соколов сразу погрустнел:
— Зря я бахвалился. Ничего нового о Барсике, так и не узнал. Пятерку я вам, Сергей Сергеевич, попозже верну, сейчас гол как сокол.
— Какие деньги, Саня? Да и черт с ним, с этим Барсиком и его "кошками". Меня вот что интересует…
Сыщик внимательно выслушал его. Задумался, что-то припоминая:
— Странница из земли египетской? Значит опять появилась… А как от неё пахло?
— Саня, ты часом не сдурел? Я её и не видел. А если бы и увидел, нюхать не стал. Что за вопрос странный?
— И ничего не странный.
Соколов рассказал, что в марте в Китай-городе ограбили дом известного торговца старопечатными книгами Тихона Тихоновича Меньшова, пользовавшегося большим уважением среди московских старообрядцев.
Хозяина убили. Взяли денег тысяч тридцать и много ценных вещей.
— Так вот, дня за три до того заходила в дом странница из земли египетской, — продолжал Соколов. — Никто бы её не запомнил — побродяжкам в купеческих домах, как медом намазано, десятками шляются. Только от этой, как сказал дворник, дюже уж хорошо пахло, словно от барыни какой.
Из рассказа Соколова Сергей понял, что сами сыщики на слова дворника никакого внимания не обратили. Но судебный следователь Быковский оказался человеком въедливым и устроил, так называемый "следственный эксперимент": привёз дворника в Солодовниковской пассаж и заставил нюхать десятка полтора флаконов с различными духами. В конце концов тот признал запах "Трианона", духов производимых одной из самых дорогих французских фирм "Любэн".
— Искали мы эту странницу, искали, да так и не нашли… Ну, удовлетворены, Сергей Сергеевич? Или ещё чем услужить могу?
Без особого расчета на успех, а так на всякий случай, Малинин спросил:
— Графиня Оршанская. Тебе эта фамилия, часом, не знакома?
Соколов, которому матерная ругань была совсем не свойственна, разразился таким загибом, что любой извозчик позавидует.
— Трефовый король её в графини жаловал. Авантюристка какая-то, толи полячка, толи еврейка из выкрестов. А по манерам из актрисок. Только вы, Сергей Сергеевич, подальше от неё держитесь.
— А что так?
— Со связями большими, курва. Меня из-за неё чуть со службы в шею не попёрли. На Пасху дежурил я в Малом театре. Вижу на даме одной браслет очень приметный — две змейки переплетённые и все в камнях, покрупнее — бриллианты, помельче — рубины. А у нас он числился в списке украденного у госпожи Фирсановой. Проследил я, как кавалер, прилизанный такой, со стеклышком в глазу, довез её до Поварской… Узнал у дворника, кто такая… Захожу. Представился. Спрашиваю, откуда у вас, сударыня, вещица эта. От маменьки отвечает, по наследству перешла. Придется, говорю, вам завтра в сыскную полицию для выяснения явиться.
Соколов замолчал.
— Ну и что дальше было? — поторопил Малинин.
— Вызвал на следующий день меня полковник Муравьев и такую выволочку устроил. Как смеешь, говорит, самоуправством заниматься, к порядочным дамам приставать? С "волчьим билетом" уволить обещал… Потом уж выяснил я, кто пожаловался — банкир Поляков Лазарь Соломонович, собственной персоной с утра к Муравьеву заезжал…
Поделился Соколов и новостями о скандале в сыскном. Смерть Байстрюкова наделала шума изрядно. Судебный следователь по особо важным делам Быковский нашел на его квартире множество краденых вещей — золотых и серебряных часов, портсигаров, цепочек. Но особый интерес вызвали записи Байстрюкова, который с точностью до копейки, вёл учет от кого сколько получил и кому сколько дал. Получал он, оказывается, и от "тех дам" с Тверского бульвара, и от содержателей меблированных комнат, и от шулеров. А среди тех с кем делился, упоминались полковник Муравьев, его помощник Николас…
— А насчет убийцы, что раскопали? — поинтересовался Малинин.
— Да так, кое-что. Во-первых, убийца человек сильный и ловкий — убил с одного удара, прямо в сердце. Во-вторых, левша он. И нож очень необычный — не нашей работы. Американский. На нем и клеймо есть — произведено в Северо-Американских Соединеный Штатах.
Все сходится, думал Малинин, возвращаясь домой. Американец, визитная карточка, сигареты, а теперь ещё и нож… Да и о каком это Илларионе Ивановиче, на конюшне которого стоит Пас-Роз, упоминал сегодня Феодосиев? Начал перебирать в памяти всех московских лошадников, имеющих свои конюшни недалеко от бегов. И, вдруг, его словно осенило — граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков! Давний личный друг нынешнего императора Александра Ш, начальник его охраны. А ко всему этому ещё и вице-президент Санкт-Петербургского общества поощрения рысистого коннозаводства. Да, имея в приятелях столь влиятельное лицо вполне можно рассчитывать возглавить Московское беговое общество.
И чем дальше размышлял Сергей, тем больше приходил к выводу — за скандалом в беговом обществе стоит не кто иной, как Феодосиев. Вчера, когда ехали из "Славянского базара" и встретили начальника Московского охранного отделения Скандракова. он сам сказал, что они давние приятели. Значит, имел возможность лично передать донос и не сомневался — без внимания тот не останется… Предложение ему и Алексею, подумать об издании спортивного журнала — попытка переманить их на свою сторону… Для него стало очевидно — злоумышленник найден. Осталось только изобличить его.
Глава 18. РАССЫПАВШАЯСЯ РУКОПИСЬ
Ранним утром, по дороге на ипподром, Лавровский зашел на конюшню Колюбакина. Там уже кипела работа. Конюхи собирали Грозную на проездку. Матвей Попов давал наставление Афанасию Евстигнееву:
— До бегов шагом. Первые полверсты тротом пройдешь. Да ты знаешь, что такое трот?
— Знаю, дядя Матвей, мелкая рысь. Потом версту махом, а потом и в резвую запущу.
— Полверсты, не более. И снова на шаг переходи.
Алёна обрадовалась Лавровскому, посмотрела на него с надеждой.
— Расскажи-ка мне о той страннице, — попросил Алексей. — Что говорила? Какая из себя? Михаилу Васильевичу это может помочь.
Слушая кухарку, он ловил себя на мысли, что рассказ странницы о заморских странах ему, что-то напоминает.
— И была она в странах, где и царей-то нет православных, салтаны землей правят. В одной земле сидит на троне салтан Махмуд Турецкий, а в другой — салтан Махмуд Персидский, а в третьей — салтан Махмуд Египетский… И суд творят они над всеми людьми, и что не сделают, все неправильно, такой уж им предел положен… У нас законы праведные, а у них неправедные… И все судьи у них тоже неправедные…
Да я это в театре слышал, вспомнил, наконец, Алексей. "Гроза", пьеса господина Островского. Странница Феклуша там эти байки рассказывает.
Он перебил Алёну:
— А ещё есть земли, где люди с песьими головами. Так?
— Так, барин.
— Зовут её Феклушей. А тебя она милой девушкой называла. Верно?
— Все так и было, барин, — растерянно ответила кухарка.
Интересно, подумал Алексей. Это Островский так точно с натуры списал? Или странница его читала?
— Ну, вспомни, что-нибудь ещё, — попросил Алексей. — Может быть заметила в ней, что необычное, странное?
— Заметила. Пахло от неё так хорошо, словно цветами.
— Одеколоном?
— Нет… Диколон у Миши есть, так он не такой духовитый…
… Малинина Алексей нашел в партере ипподрома. Решил было удивить его:
— Узнал кое-что интересное о страннице земли египетской. Читала Островского, душится…
— … духами "Трианон", — продолжил Сергей. — И в причастности к убийству купца Меньшова подозревается.
