Николай Свечин - Дознание в Риге
– Я до сих пор обхожу то место стороной, – вздохнула Лиза. – Стыдно.
– Чем еще он промышлял? – выручил ее Лыков. – Кто-нибудь ходил к вам домой? Товарищи, деловики? Может, звучали имена или место службы?
– Чаще других появлялся Адо Кадак, хозяин артели старьевщиков.
Мужчины переглянулись. Лиза заметила это.
– Он никогда мне не нравился. Однако что плохого в том, что человек старьевщик?
– В большинстве случаев правильнее говорить вор, – пояснил надворный советник.
– Но они же просто ходят по квартирам. Скупают кость, стекло, тряпки. Тяжелое ремесло, однако вполне законное.
– Это только с виду. Квартирные воры с утра разбредаются по предместьям, стучат в двери. Если им не открывают, они быстро ломают замок, проникают внутрь и хватают, что попадется под руку. И дёру. Ежели вдруг соседи заинтересуются или хозяева окажутся дома, тогда им предлагают продать ненужные вещи. И вообще заговаривают зубы. При этом воры оценивают замки, богатство жильцов, сколько людей в квартире… Все это пригодится в следующий раз. А хозяин артели, по сути, маз. Главарь шайки. У него связи со скупщиками краденого и свои люди на толкучих рынках.
Все трое помолчали, потом Яан продолжил расспросы:
– Кто еще приходил к вам, кроме старьевщиков?
– Давний приятель Язепа Карл Рымкус.
Лесопромышленник стукнул кулаком по столу:
– Тварь! Это он втянул брата в первое преступление. Жив, значит? И никто ему голову не пробил?
– У Рымкуса ломбард. Говорят, полиция часто находит там краденое, но патент не отбирает. Разве такое возможно?
– Возможно, если хозяин служит тайным осведомителем, – пояснил женщине Лыков. – Тогда ему разрешают махинации в рамках дозволенного – в обмен на доносы.
– Похоже на Карла, – вздохнула Лиза.
– У брата так и не было постоянного места службы? – уточнил Титус.
– Не знаю. Он же скрытный, ничего не рассказывал. Иногда в доме появлялись деньги, и даже немалые. Мы кутили, покупали обновки. Деньги быстро заканчивались. Но…
– Что? – насторожились сыщик и лесопромышленник.
– Год назад мне показалось, что у Язепа появилась настоящая работа. Он стал рано уходить, я собирала ему узелок с едой.
– Вот как!
– Да. Это длилось месяц-другой, потом он снова принимался валяться на диване. Причем средства не переводились. Неделю отдохнет и опять вроде как устроится. Еще раз в неделю ночью ваш брат уходил играть в карты. В какой-то тайный притон. Возвращался злой и без копейки. И утром кричал: «Где мои бутерброды?» Так прошел весь последний год. Лишь с февраля он стал чаще оставаться дома. Если и уходил, то ненадолго.
Лиза замолчала, а потом добавила:
– Да, иногда Язеп уезжал в командировки. Говорил, что по службе.
– Куда именно?
– Помню, что в Варшаву и Ревель. Еще, кажется, в Митаву.
– Так что было в последние месяцы? – настойчиво спросил Яан. – С того же февраля. Брат обеднел или наоборот, стал богатеть?
– Он сделался увереннее и богаче, – ответила Лиза. – И как-то… заматерел, так по-русски?
– Есть такое слово.
– Вот. Язеп изменился, сильно изменился. Однажды я увидела у него толстые пачки денег, несколько тысяч! Если не десятков тысяч. Я искала их… потом, после того как… Но ничего не нашла.
Гости напали на женщину с расспросами. Ведь где-то здесь разгадка! За толстые пачки обычно и убивают. Но Лиза не смогла объяснить, откуда у старшего Титуса взялось такое богатство.
– Посмотри бумаги, – обратился Лыков к товарищу. – Вдруг там есть указания, где он служил?
Яан развязал резинку. Сверху лежал паспорт.
– Странно, – пробормотал он. – Мне уже отдали его документы в сыскном. Там была и паспортная книжка. У него их две, что ли?
Раскрыл и ахнул:
– Не может быть!
– Что такое? – нахмурился Лыков. – Дай-ка.
Это был паспорт Рижского податного управления от 4 декабря 1897 года № 821, на имя приписанного к рабочему окладу Язепа Францева Титуса.
– И что тут не так?
– Вот эти слова: «Приписанного к рабочему окладу», – заявил Титус в сильном волнении. – В том, первом паспорте, что лежит в гостинице, сказано: «Приписан к служительскому окладу». Понимаешь?
– Нет. У нас в России указывают по-другому. Паспорта дают не всем, чаще это виды на годовой и на пятилетний срок. А тут рабочий оклад, служительский… Объясни, в чем дело?
– Разве в России полагается человеку иметь два разных паспорта?
– Нет, конечно.
– А у Язепа их было два. Один на рабочего, а второй на служащего.
Эглит слушала гостей и ничего не понимала. Наконец она потребовала, чтобы и ей все объяснили.
– Такие бумаги выдает городское податное управление, – начал Яан. – В подобных делах обязателен порядок, ведь от этого налоги зависят. И, стало быть, городской бюджет. А мы видим нарушение: один и тот же человек приписан к двум разным сословиям.
– Этого не может быть, – категорично заявил Лыков. – Ну ошибка, писарь обмишурился. Надо пойти и заявить. Не платил же твой брат два налога.
– Я думаю, он и одного-то не платил, – быстро ответил Яан. – Не в его правилах.
– Тогда бы ему паспорт не дали, – возмутилась Лиза.
– Допускаю, что его и нет, настоящего. А этот – поддельный.
В комнате стало тихо. Первым нашелся Лыков:
– Пойдем и спросим в податном управлении.
– Нет. Пусть выяснит Никифоров. А еще лучше Растегаев, как штатный надзиратель сыскной полиции.
Приятели внимательно изучили содержимое бюро. Среди старых счетов и рекламной дребедени они обнаружили письмо на бланке. Сверху было написано: «Посредническая контора “Дюна” для лиц, ищущих занятий. Рига, Большая Соборная улица, дом 2. Телефон № 439». Внизу мелким шрифтом уточнение: «Служительские места – только с залогом. Прислуга – только с рекомендательными письмами».
Собственно текст письма состоял из двух строк:
«Господин Титус, вопрос о вашем устройстве решен положительно. Ждем как обычно».
И подпись: директор Карл Наринг.
Второй находкой стала железная бляха с надписью Fenikss и номером сто два.
– Да ведь это пропуск на завод «Феникс», – сразу сообразил Яан. – Значит, брат там работал!
– Об этом, вероятно, и письмо, – предположил надворный советник. – Надо обратиться и на завод, и в контору. Вдруг вспомнят что-нибудь интересное. С чего начнем?
– С завода, – решил Титус. – Но поступим хитро. Все же два паспорта брата не дают мне покоя. Что-то здесь не так. Поэтому мы явимся на «Феникс» как хозяин и управляющий крупного лесного имения. Обдумываем планы купить передвижную пилораму на паровой тяге. Помнишь, я тебе рассказывал? Нам действительно нужна такая рама, с круглой пилой. Поставим ее в самом урочище, и не понадобится бревна к реке таскать.
– Ну был разговор…
– А ты заметил, какие тут плоты на Двине?
Лыков насупился. Он знал, что плохой лесовладелец, но не любил, когда ему об этом напоминали.
– Плоты как плоты. Покороче наших!
– Эх, Алексей Николаич. Там мало бревен, а много шлиперов и мурлатов[32], которые втрое дороже стоят. Вот и мы тоже начнем обрабатывать стволы, а не гнать дешевый лес.
– Хорошая мысль. Прямо сейчас начнем?
– А чего тянуть? Акционерное общество «Феникс» полностью называется так: «Общество вагоностроительных и механических заводов». Соображаешь? Они делают не только вагоны, но и нужные нам рамы, причем хорошего качества. Явимся, надуем щеки, поторгуемся. Попросим показать работающие образцы – наверняка в Риге есть такие. И в конце беседы, как бы невзначай, спросим про Язепа. Вот, мол, брат управляющего работал на вашем предприятии. Не осталось ли какой памяти, плохой или хорошей? Вдруг что-то и всплывет.
На том и порешили. Лизу Эглит спросили, как у нее с деньгами. Женщина смутилась и сказала, что не нуждается. Понятно… Титус оставил на столе двадцатипятирублевый билет, несмотря на протесты. И друзья поехали за пилой.
«Феникс» обосновался в Каролингофе, между Петербургским шоссе и линией Риго-Псковской дороги. Большая территория! Завод имел собственную водокачку, обширные мастерские и даже жилые дома. Директор-распорядитель Фриц Гросвальд принял двух потенциальных покупателей тут же.
В необъятном кабинете директора стояли модели грузовых и морозильных вагонов. А где же пилы? Лыков с этого и начал разговор:
– Господин Гросвальд, я владею крупной лесной дачей в Варнавинском уезде…
– Дача называется Нефедьевка? – усмехнулся хозяин.
– Как вы догадались?
– Давно к вам приглядываемся. Здравствуйте, Алексей Николаевич. А это не Яан Францевич с вами?
– Он самый. Однако у вас разведка поставлена.
– Иначе в наше время никак, – развел руками директор. – Конкуренция. Мы собирались вам кое-что предложить, а вы сами пожаловали! Очень, очень рад. Зовите меня Фриц Петерович. Чем мы можем вас заинтересовать?
