Рита Мональди - Secretum
Я начал листать назад, к началу. Сначала хотел прочитать argumentum, то есть краткое содержание, чтобы понять, какую роль играла Доринда – нимфа, под именем которой скрывалась мадам коннетабль. Итак, я узнал, что Сильвио был обещан Амарилле как супруг, но он ее не любил. Он никого не любил: ему хотелось лишь охотиться в лесу. Но затем по ошибке он подстрелил влюбленную в него нимфу, ту самую Доринду, перепутав ее с диким зверем, ведь она была одета в волчью шкуру. И Сильвио влюбляется в нее, разбивает свой лук и стрелы, залечивает рану – и счастливый конец, свадьба.
Разве содержание этой драмы не напоминает историю юного французского короля, который был обещан инфанте Испании, но любил Марию Манчини? Только конец их любви был совсем другим, как я узнал из рассказов Атто, вовсе не такой счастливый, как в «Верном пастухе».
Но я не стал долго рассиживаться. В любой момент мог зайти Атто, разыскивая меня. Я подошел к винтовой лестнице. И тут услышал необычный грохот. Осторожно спустился на пару ступенек вниз и немного наклонился вперед, пытаясь увидеть аббата Мелани: уставший Атто сел в маленькое кресло и заснул, поджидая меня.
Присев на ступеньку, я продолжал размышлять: наверное, христианнейшее величество скрывался не только под именем Лидио, но и под именем Сильвио. Потому что мадам коннетабль была для короля не только тем, кем Солон был для Креза, – она все еще была для него Дориндой, возлюбленной Сильвио».
Теперь наконец мне стали ясны многие вещи в письмах Атто и Марии.
В письмах обсуждались не шпионаж, не темные политические махинации и даже не мрачные стороны международной дипломатии, как я думал все это время, следя за Атто и Марией и несправедливо подозревая их. Нет, эти письма скрывали гораздо большую, невообразимую тайну: Людовик и Мария через сорок лет после своего последнего прощания все еще переписываются что бы поговорить друг с другом о любви.
Наконец я понял; почему аббат так просто, как о само собой разумеющемся, рассказывал мне о чувствах французского короля к мадам и о том, насколько сильно ожесточилось сердце короля после потери любимой. И я понял, почему он сообщал обо всем так, словно эти события произошли совсем недавно, еще живы и пронизаны чувствами: да потому, что Атто из первоисточника постоянно получал все подтверждения неохладевающей тайной связи двух влюбленных!
Значит, это и была причина, почему Атто приехал в Рим: чтобы встретить Марию Манчини через тридцать лет и передать ей любовное послание от его величества! Чего бы только я не отдал, чтобы узнать, что именно король поручил передать ей через аббата Мелани! Что это такое, что даже требует встречи с глазу на глаз! Собственноручно написанное письмо короля? Гарантия его любви?
Я понял также, почему аббат Мелани с такой неохотой отвечал на мои вопросы, когда мы впервые стояли здесь перед гобеленами. «Верный пастух» – это не только любимая книга обоих влюбленных; эта трагикомическая пастораль ко всему прочему была еще и шифром. И Атто сегодня, как и много лет назад, играл роль посредника.
И что же это за любовь между двумя людьми преклонного возраста, к тому же не видевших друг друга сорок лет? В ответ мне на ум пришла фраза, которую я прочитал в одном из писем Атто, адресованных Марии:
«Сильвио был высокомерен, да, но он уважает богов, а Вашим Купидоном он был однажды побежден, С тех пор он преклоняется перед Вами и называет Вас своей.
Хотя Вы никогда не принадлежали ему».
Любовь к воспоминаниям и упущенным возможностям, любовь короля к Манчини.
А я-то думал, что Атто ссылается здесь на свое несчастное положение кастрата! Нет, Атто намекал на сохраненную непорочность той любви. А также на то, насколько она до сих пор свежа в душе старого короля.
Затем я подумал о тех оборотах в письмах Марии, где она напрямую обращалась к Сильвио, и только сейчас понял весь смысл напоминаний и упреков: она просто заимствовала их из «Верного пастуха»:
«Эх, Сильвио, Сильвио! Как же тебя возвысило Небо, так рано улыбнулось счастье?
Но берегись! Тот, кто раньше времени хочет быть слишком умным, не получит в награду ничего, кроме полного неведения».
Эти слова показались мне тогда абсолютно несправедливыми, но в То время я считал их адресованными аббату Мелани, теперь же мне постепенно открывался их смысл. Его величество короля в очень юном возрасте «возвысило Небо», то есть он взошел на трон. Кто получает власть слишком рано, тот «не получит в награду ничего, кроме полного неведения», то есть будет всю свою жизнь пребывать в глупом зазнайстве. А значит, и в том, что касалось Испанского наследства Мария призывала Людовика XIV вести себя разумно. И получается, что Манчини обвиняла короля в самонадеянности, в том, что он ответствен за такой образ жизни и правление, за цепочку несчастий, которые произошли с друзьями Франции в Испании?
«Сильвио, Сильвио, ты, ничего не ведающий мальчик, думаешь, этот случай произошел с тобой сегодня просто так? О, ты не прав. Такие удивительные и неслыханные вещи происходят с человеком не без воли Божьей: разве ты не видишь, что само Небо испытывает отвращение к твоему высокомерному и невыносимому презрению к мирской любви и ко всем душевным волнениям и страстям? Высокие боги не желают, чтобы на земле были равные им, им не нравится когда человек не хочет правильно употребить дарованный ему талант – любить и испытывать страсти».
Очень скоро сложилась ясная картина. С известным нам мастерством мадам коннетабль писала об Атто, когда говорила о Лидио, через аббата она отправляла послания и ответы. Кроме того, она называла Атто именем Сильвио, на самом деле обращаясь к королю. Она использовала двух адресатов, чтобы запутать нежелательных читателей и таким образом защитить себя от возможного шпионажа. Со мной этот искусный прием вполне удался. Я никогда не обнаружил бы правды, не укажи мне сначала Альбикастро, а затем и сам «Корабль» дороги, ведущей к Лидио. «Летучий голландец со своим кораблем призраков», кажется, так их назвал Мелани.
«Как верно подмечено», – подумал я, задумчиво рассматривая книгу «Верный пастух». Все эти озарения подарил мне именно «Корабль». Вначале Альбикастро, эксцентричный гость виллы, в своей неподражаемой прозорливости сравнил Креза с королем Франции. Именно поэтому Атто вздрогнул и круто повернулся на каблуках, но ничего не стал отвечать голландскому музыканту – на аббата тоже произвело впечатление это загадочное предсказание. Вдобавок ко всему труд Геродота, а затем и книга кавальера Баттисты Гварини помогли мне уяснить: таинственная вилла Бенедетти в который раз выдержала испытание на проверку ее волшебных свойств.
Однако я должен был посмеяться над собой: ведь намного вероятнее, что ее владелец, покойный ныне Эльпидио Бенедетти, будучи римским агентом, просто-напросто собирал на вилле книги, картины, предметы искусства и тому подобное, стремясь придерживаться французской моды.
Одно неоспоримо: целью будущей встречи Атто и Марии были не конклав и Испанское наследство, а любовь. Хотя политические интриги и играли при этом некоторую роль, но они не были главными в их переписке. Они служили лишь прикрытием и могли вызвать интерес только у тех, кто привык к ним, – не более того.
Поэтому Атто не случайно основной темой наших разговор во время прогулок на «Корабле» сделал разбитую королевскую любовь, рассказывая мне о старых историях. Для него они все еще были живы, и можно было даже подумать, будто блуждавшие на «Корабле» призраки – не что иное, как душевное излучение давно возникшей страсти между мадам коннетабль и теперь уже пожилым королем. Несмотря на расстояние, чувство все еще горело сильным пламенем.
Это, вероятно, и было настоящей причиной присутствия аббата Мелани на вилле Спада в праздничные дни: он и мадам, получив приглашение на свадьбу, воспользовались им, чтобы встретиться. И совсем не из-за конклава или Испанского наследства!
Однако прибытие Марии откладывалось. Она пропустила также день венчальной церемонии. Что же ее задерживает? Может, действительно продолжительный жар, как она утверждала в своих письмах. «Или же, – решил я пофантазировать, – естественная чопорность в делах любви, которая побуждала ее заставлять «ждать с нетерпением», как будто Атто сам был ее старым любовником, а не просто посланником».
Я услышал шаги Мелани. Он проснулся и подошел к лестнице, чтобы посмотреть, куда же я запропастился.
Я снова посмотрел на книгу «Верный пастух». Она действительно очень маленькая. Так что взять ее с собой, положив в карман незаметно от аббата, не составляло труда. А потом я верну ее. Сейчас она была нужна мне: ведь я хотел еще раз прочитать теперь письма Марии.
