Ли Голдберг - Мистер Монк идет в пожарную часть
Мы остаемся там около часа, обсуждаем произошедшее за неделю, строим планы на следующую. Надышавшись и насмотревшись на людей, мы с легкостью спускаемся с холма. Возвращаемся домой около полудня, принимаем душ, одеваемся в свежее белье, и выполняем запланированные дела и домашние обязанности.
Наша воскресная рутина была нарушена из-за пары причин. Первой была погода: город был окутан густым туманом и пропитан мелкой моросью. Второй причиной был Монк.
Он разбудил меня в шесть утра непрестанным мытьем. Я вскочила с постели в одной футболке и пижамных штанах и нашла его в ванной комнате.
Монк стоял на коленях в ванне в перчатках для мытья посуды и полировал сливное отверстие. На нем была пижама, на ногах меховые тапочки, которые выглядели бы очаровательно, не будь он взрослым мужчиной.
Не подумайте, я помыла ванную перед его приездом, но не до такой степени, чтобы для защиты глаз от нестерпимого блеска линолеума понадобились солнцезащитные очки, как это сделал Монк. На мойке лежал не распакованный кусок мыла, совершенно новая зубная щетка, заключенная в пластик, и свежий тюбик пасты. Его электробритва была включена в розетку.
— Сейчас шесть утра, мистер Монк, — тихо прошептала я, чтобы не разбудить Джули.
— Не знал, что ты любишь так рано вставать.
— Я и не люблю, — ответила я. — Что Вы делаете?
— Готовлюсь принять душ.
— Вы всегда так делаете перед душем?
— И после, — произнес он.
Я бессильно покачала головой и поплелась на кухню. Два часа спустя он все еще был в ванной. К этому времени проснувшаяся Джули сидела за столом в халате, поглощая хлопья и покачивая ногой.
— Мне правда очень нужно в ванную, мам!
— Я уверена, что мистер Монк выйдет с минуты на минуту.
— Ты говорила это час назад. С тех пор я выпила уже два стакана сока.
— Это было не очень умно, правда? — спросила я.
— Я не думала, что он засядет там навечно, — ответила она. — А ты не можешь постучать?
— Все настолько плохо?
— Ага.
Поэтому мы обе встали и подошли к двери ванной. Я постучала.
— Мистер Монк, нам очень нужно воспользоваться ванной.
— А разве у вас нет другой? — послышался его голос из-за двери.
— Нет, у нас в доме только одна.
Он открыл дверь, все еще держа зубную щетку во рту. Ванная сверкала, как и в шесть утра. Не было никаких признаков того, что ею пользовались. Джули подпрыгивала и переминалась с ноги на ногу.
— Насколько близко вы знакомы с вашими соседями? — задал он вопрос.
— Не так, чтобы очень, — ответила я. — Мы собираемся разделить с Вами эту ванную.
— Не вижу способа сделать это.
Джули застонала от разочарования, протиснулась мимо Монка и быстро прошла к унитазу. Он в ужасе выбежал из ванной комнаты и захлопнул дверь прежде, чем она успела поднять крышку.
Монк стоял и смотрел на меня. Я — на него.
— Только одна ванная для нас троих, — сказала я.
— Это варварство! — вскрикнул он. — А Департамент Здравоохранения знает об этом?
— Вам нужно к этому привыкнуть.
— Как вы можете так жить? — вопросил он.
— Плати Вы мне больше, мы бы жили по-другому, — ответила я.
Это его заткнуло. Я знала, что делала.
Лишь одна вещь сильнее одержимости Монка чистотой и порядком — его скупость.
6. Мистер Монк встречает королеву
Я провела час в качестве общественного секретаря Джули, пристраивая ее к знакомым на день, чтобы она находилась под присмотром, пока я помогаю Монку вести расследование.
С тех пор, как Монк, фактически, работал на Джули, она не могла и помыслить, что я сплавлю ее к друзьям. Но думаю, ей не будет обидно, потому что у друзей есть икс-бокс, плэйстейшн, геймбой и другие компьютерные игры, когда-либо созданные человеком. Единственный малоприятный нюанс для меня после таких посещений, что Джули постоянно приходит оттуда с требованиями купить ей такие же гаджеты.
Мы с Монком вышли из дома в десять утра. Сначала он решил наведаться к Грегорио Дюмасу — нашему подозреваемому номер один, проживающему недалеко от пожарной части и, по словам Пожарного Джо, единственному недоброжелателю Спарки.
Спустя полчаса мы постучали в переднюю дверь Грегорио Дюмаса. Он выглядел так, будто ему и его собаке завивку делал один и тот же грумер. Пушистая грива его золотых волос была похожа на ужасный ниспадающий «помпадур», а силуэт напоминал французского пуделя, которым, кстати, он и обладал.
Совпадение? Не думаю.
Грегорио был невысокого роста и толстый, с золотыми кольцами на каждом пальце, с ожерельями и медальонами на шее. Все его аксессуары были связаны с собачьей темой, например, ужасная инкрустированная брильянтами собачья кость на золотой цепочке, висевшая на шее. Он стоял перед дверью в шелковом кимоно, ухмыляясь с надменным превосходством и очевидным отвращением к гостям на крыльце, которыми оказались я и мистер Монк. За нашими спинами виднелась пожарная часть, где убили Спарки.
— Вам, очевидно, нравятся собаки, — сказал Монк после того, как представил нас и объяснил, почему мы здесь оказались.
— Вы же детективы, — произнес Грегорио голосом, в равной степени похожим на голоса Рикардо Монблана и Фрэн Дрешер. — Все ваши выводы такие блестящие?
Он отступил в сторону, позволив нам войти. Было похоже на то, что он унаследовал домашнюю обстановку от пожилого родственника, который совершал много покупок в магазине Левиц году в 1978. Обивочный материал напоминал универсал импалу, который раньше был у моих родителей.
Настенные полки были переполнены трофеями с собачьих выставок, наградными лентами и фотографиями Летиции и ее гордого владельца в рамках. Глядя на фотографии, я убедилась в своей правоте насчет того, что они пользуются услугами грумера.
— Если Вам так нравятся собаки, — произнес Монк. — Вы, должно быть, очень переживаете из-за смерти Спарки.
— Он был насильником! — вскрикнул Грегорио. — Собачьим сексуальным преступником!
— Да ладно Вам! — сказала я. — Мы говорим всего лишь о собаках.
— Летиция не просто собака: она символ совершенства и красоты, правящая королева собачьего мира, — проговорил Грегорио. — Или была ею, пока Спарки не сломал ей жизнь.
Он обвел рукой перед стеной с наградами.
— Она победила на сотнях выставок Американского клуба собаководства, в том числе и на лучшей из лучших — на турнире чемпионов. Летиция принесла мне около шестидесяти тысяч долларов призовых денег и спонсорства только за этот год.
— То есть, Вы живете за счет собаки, — констатировал Монк.
— Она наслаждается плодами своего успеха, — ответил Грегорио. — Она живет лучше, чем я.
— Она не могла жить хуже, — пробормотал Монк.
Грегорио повел нас по кухне. Прачечной была модифицированная кладовая, где Монк остановился взглянуть на свежевыстиранную одежду, нижнее белье и полотенца, развешенные на сушилке.
— Мистер Монк, — произнесла я, привлекая его внимание, пока он не начал перевешивать все, или, хуже того, читать лекцию о важности разделения вещей по типу одежды в свои стеки.
Грегорио открыл дверь на задний двор, который занимал миниатюрный викторианский коттедж с крышей, покрытой гибкой кедровой черепицей, фронтоном, куполом, эркером и украшенным цветочными горшками крыльцом. На крыльце валялась целая куча изжеванных резиновых игрушек в виде костей, скрипучих мячей, хот-догов и кошек. Двор окружал высокий забор с колючей проволокой.
— К королевскому величию нужно относиться по-королевски! — важно произнес Грегорио.
— Все это для собаки? — спросила я. — Да здесь и я пожила бы!
— А сколько тут ванных комнат? — вопросил Монк.
— Выставочных собак судят по зубам, мышечному тонусу, структуре костей, текстуре шерсти и, что самое важное, как они себя ведут. Их походка, их баланс того, как все элементы сочетаются вместе. Собака, живущая в дворце, ходит как королева. А ею она и являлась — королевой!
— Вы говорите о Летиции в прошедшем времени, — заметил Монк. — Что с ней случилось?
— Похоть Спарки, — мрачно ответил Грегорио. Он свистнул собаке.
Летиция выбежала из своего дворца. У нее была удивительно белая, пушистая шерсть и царственная осанка, но она была почти такая же пухлая, как и ее владелец.
— Спарки покрыл ее, — промолвил Грегорио.
Летиция подошла к Монку и ткнула его носом прямо в промежность. Он схватил ее руками и завизжал, когда мокрый нос соприкоснулся с его кожей.
— Я ранен! — вскрикнул он, пятясь в гостиную, куда собака толкала его. Он пытался сделать так, чтобы ее нос больше не касался его рук.
— Теперь она всего лишь беременная сука, — буркнул Грегорио и вернулся в гостиную. Я шла за ним. — Скоро она будет жирной и опухшей с большими раздутыми сосками. Но это ничто по сравнению с тем, как она будет выглядеть после рождения щенков.
