Дарья Донцова - Рваные валенки мадам Помпадур
– Психика таит в себе много тайн, – обтекаемо ответил Димон.
Я вцепилась пальцами в стол.
– Нет. И Алексей Николаевич очень кстати заболел, а ведь он не вел беседы с Иваном. Руфина, вы навещали Бутрова?
– Несколько раз, – неохотно призналась Файфман.
– Приносили ему зубную пасту «Нокко»? – не останавливалась я.
– Ну да, – промямлила Руфина. – Иван ее дал, сказал: «Это мое производство, лучшее средство от болезней десен, поставь у него в ванной».
– Трогательная забота, – протянул Димон.
Я скрестила руки на груди.
– Во время нашего разговора с Иваном он продемонстрировал нам, как жена засовывает под струю горячей воды градусник, симулирует грипп, чтобы не идти в лабораторию сдавать тест на совместимость с Надей. Но в разговоре со мной Медов бросил фразу: «У Любочки была куча разнообразных проблем, например патологическая аккуратность. Мне удалось добиться, чтобы она перестала тереть предметы губкой с мылом, теперь она их просто держит под водой». Муж знал о привычке жены и использовал ее в своих низменных целях. Люба просто мыла градусник, но тогда я решила, что Доброва обманывает супруга. В поле видимости камеры попали стаканчик со щетками и пастой «Нокко». Я сама пользовалась ею одно время. Надо сказать, средство хорошее, но очень невкусное, и я удивилась, спросила что-то типа:
– Неужели Надя пользуется «Нокко»? Она горькая.
Иван Сергеевич с возмущением отозвался о детских средствах, дескать, все эти апельсиновые отдушки портят зубы, а в «Нокко» он уверен.
Ничего не значащий разговор был мною забыт. Потом Люба в беседе сказала:
– Иван отличный отец, он, с одной стороны, балует Надю, с другой – держит ее в строгости, в особенности если речь заходит о здоровье. Стоит над ней в ванной и твердит: «Только «Нокко», иначе начнутся проблемы с зубами». Надя кривится, но ослушаться отца боится. Я сама один раз попыталась «Нокко» использовать, но у меня аллергия на ромашку, а ее в пасте мужа много, но не обижать же Ивана! Вот я и завела себе «Дантин», прятала его в шкафчике под рукомойником. Удивительно быстро тюбик у меня заканчивался. Один раз я подумала: «Ох, похоже, Ваня сам «Дантином» пользуется. Очень уж «Нокко» противная.
Я перевела дыхание и закончила:
– Я не дословно вспомнила разговор, но суть до вас донесла. И что интересно! Когда я привезла Ивана Сергеевича домой, он не хотел, чтобы я осталась. Но я настояла на своем, приготовила чай, разбила банку с медом, поторопилась в ванную за шваброй и увидела в стакане «Дантин». Почему убрали «Нокко»?
– Да, почему? – повторил как эхо Федор.
– В пасте яд, – ответила я, – он вызывает отравление, которое врач может принять за симптомы лейкоза. В случае с Надей, если вспомнить про смерть Сережи, доктора не станут сомневаться. Иван травил девочку и Бутрова. Его с помощью Руфы. Но когда Бутров составил завещание, Добров перестал подмешивать отраву в пасту для ребенка. Вот почему врачи увидели, как они сказали, «мощный положительный эффект на новейшее средство, которое поможет девочке». Ивану надо, чтобы Надя сейчас «выздоровела», она должна дожить до кончины Бутрова и наследовать его состояние. Ну а потом, через некоторое время, у девочки снова «проснется» лейкоз, и уж тогда заботливый папочка дотравит ее до смерти и станет обладателем немалых материальных благ. И я теперь отлично понимаю, почему Люба боялась сдавать костный мозг для Надюши. Сомневаюсь, что она тайно делала анализ в лаборатории, думаю, мать могла стать донором, но Люба знала, что больна. С подросткового возраста она борется со своим непростым недугом, пытается справиться с собой, но ничего не получается. Болезненные фантазии, злопамятность, мнительность, обидчивость, зацикленность на обстоятельствах – все это может быть симптомами душевной болезни. По-хорошему, Марии Николаевне следовало отвести дочь не к психотерапевту, а к психиатру, но старшая Казакова небось побоялась: а ну как Любу сочтут сумасшедшей и запрут в клинике? Поэтому девушка посещала сеансы Олега Евгеньевича, а я не уверена, что он мог справиться со столь глобальной проблемой без специальных лекарств.
Может, Люба и была отвратительной женой, но из нее получилась хорошая мать. И я подозреваю, что Иван психологически давил не только на Надю, но и на свою супругу. «Дурная кровь заразна! Ох, как страшно делается, когда про черную кровь думаю» – это слова Добровой, которые она сказала мне, услышав историю о выздоровевшей дочке своей бывшей одноклассницы. Чуть позднее Люба повторила: «Дурная кровь! Мне страшно, я боюсь за Надюшу!» При нашей второй беседе она была более откровенна, прямо сказала: «Вернись к Ивану и скажи ему: «Любаша от переживаний лишилась рассудка, ее надо положить в больницу и лечить у психиатра. Дурная кровь заразна! Ну никак нельзя ее ребенку переливать». В этом заявлении вся правда, Доброва боялась заразить Надюшу своим психическим состоянием.
– Сумасшествие через кровь не передается, – встрял Димон.
– Кто знает, – хмыкнула я, – двести лет назад считалось, что у всех людей течет одинаковая кровь в сосудах. А потом открыли группы, резус-фактор, вирусы. Люба считала себя умалишенной, потому отказывалась стать донором. Надеялась, что дочь выздоровеет и не повторит судьбу матери. Страшно сказать, но, по мнению Любаши, лучше умереть, чем постоянно бороться с демонами в своей душе. И эту убежденность в ней поселили, развили и поддерживали. Кто? Ответ готов – Иван. Когда я везла его домой, Добров мастерски изображал убитого горем супруга, прижимал к себе пакет с тетрадями и причитал:
– Нельзя Любу наказывать. Ее надо лечить. Она не виновата. Это все кровь. Дурная, черная! Дурная кровь заразна!
Знакомый текст, не так ли? Иван Сергеевич знатный кукловод! Он точно все рассчитал, спланировал, продумал, но не избежал ошибок.
Федор посмотрел на Руфину.
– Угу. Не следовало ему так мгновенно рвать с вами! Потерпел бы еще пару месяцев.
Я наступила под столом шефу на ногу и разозлилась – сначала на Приходько за его беспардонность, потом на себя за реакцию на слова шефа. Ну зачем отдавливать боссу ботинок! Руфина помогала Доброву, она пособница убийцы и получит по заслугам. Но в некотором роде Файфман тоже жертва, надо проявить по отношению к ней хоть каплю сострадания. Или не надо? Я растерялась и посмотрела на Димона. Тот уставился в компьютер, Федор смущенно кашлянул.
Руфина неожиданно вскочила:
– Ненавижу, ненавижу, пусть он за все ответит. Вы правы, я любила Карабаса-Барабаса, чудовище, оборотня! Где найти Амура, который выстрелил в меня и ранил в сердце?
Слишком витиеватая фраза про Амура заставила меня поморщиться, а Димон, не отрываясь от ноутбука, протянул:
– Купидон-террорист и Амур с топором – отчаянные ребята, сладкая парочка.
Эпилог
Руфину увезли к месту предварительного заключения. Остаток ночи мы провели на диванах в кабинетах, а потом снова собрались в большой переговорной.
– Выпить бы кофе, – сказал Федор.
– Я пас, – зевнул Димон, – надо съездить домой, переодеться.
– Отправимся на моей машине, – предложила я.
– А кофе? – расстроился Приходько.
Я набрала полную грудь воздуха и выпалила:
– Спасибо, Федя, непременно позже сходим в кафе, пообедаем вместе, но не сегодня!
Шеф обрадовался:
– Супер. Заметано! Ловлю тебя на слове. Тань! Пришлю тебе название книги, непременно ее почитай!
– Федя? – с непередаваемым выражением лица произнес Димон, когда мой джип полетел по шоссе. – Федя?
– Я решила последовать твоему совету. Надо налаживать с начальником отношения, – буркнула я. – Хоть шеф не Чеслав и не совсем мне по душе, но неправильно превращать работу в арену битвы. Худой мир лучше доброй ссоры. Буду называть его по имени, авось рано или поздно переступлю через неприязнь. Первый шаг самый трудный, и мне он удался, я произнесла почти спокойно «Федя». Как ты думаешь, что будет с Руфиной?
– Не нам это решать, – охотно сменил тему Димон. – Надеюсь, она получит по заслугам, мне ее совсем не жаль, как, впрочем, и Ивана Сергеевича. Подожди секунду!
Коробок вынул телефон:
– Да, Фатима. Спасибо, я передам. А когда будет известно точно?
Димон положил сотовый в карман.
– Ты, как всегда, оказалась права. Фатя работает с зубной пастой из ванной Алексея Николаевича. Она просила тебе сообщить предварительный результат: в тюбике не обычное средство с заявленным на упаковке составом. В нем содержится яд, который в малых дозах вызывает симптомы, сходные с теми, что присущи лейкозу. Отменишь прием отравы – выздоровеешь, продолжишь ее употреблять – рано или поздно умрешь. Анализы пока не закончены, у Фатимы было мало времени на исследования. Но ты знаешь Фатю, ее предварительные выводы чаще всего потом подтверждаются. Как ты это проделываешь?
Я свернула в переулок.
– Что ты имеешь в виду?
