Дарья Донцова - Рваные валенки мадам Помпадур
– Документы оформлены официально?
Я подтверждаю, что лично засвидетельствовала его подпись, и Добров изображает негодование, возмущение, кричит что-то вроде:
– Не нужны нам его деньги, – и бросает фразу: – Не хочу получить его дурацкую шкатулку с ангелом!
Откуда Добров знает про семейную реликвию Бутрова? Иван Сергеевич не дружен с профессором, бизнесмен несколько раз подчеркивал, что он ни разу не бывал дома у начальника жены, понятия не имеет, как тот живет и чем владеет. Но оговорка про шкатулку свидетельствует о другом. Милейший Ваня изучал имущество Бутрова, думаю, ему о нем в подробностях рассказала Руфина, которая захаживала к профессору и видела шкатулку с портретом его матери. Есть еще пара моментов.
Я посмотрела на Приходько:
– Федор! Я дура.
– Конечно нет, – быстро сказал начальник.
– Дура, – повторила я, – ну-ка, вспомним неприятную сцену в офисе, когда Иван Сергеевич «узнал» про дневники жены, о том, что Люба убийца. Как он себя вел? Добров приезжает к нам в состоянии депрессии, он плачет, понимает, что супруга не изменяла ему, она имела связь до брака, он обвиняет себя в ее самоубийстве. Потом мы показываем ему тетради, и Ивану делается совсем плохо, теперь уже физически, и я отвожу его домой.
Иван Сергеевич идеально сыграл роль убитого горем, кающегося супруга. Но ему не следовало впускать меня в свою квартиру. Я открыла холодильник и нашла на полках массу свежих деликатесов. В хлебнице – свежайший батон, а в пакетике обнаружился чек. Получалась странная картина: мужчина в депрессии, из-за чувства вины перед покончившей с собой супругой не спит, не ест… но покупает в дом хорошую еду, а вечером, прежде чем отправиться в наш офис, он озаботился приобрести свежий хлебушек. Ваня сильно переживает за супругу, но не забыл про красную икорку, сливочное масло и мягонький хлеб. Конечно, это мелочи, но они о многом говорят. С самого начала Иван руководил нами, манипулируя не только патологически влюбленной в него Руфиной, но и членами бригады.
Приходько крякнул. Меня охватило злорадство.
– Неприятно, Федор? Но надо быть объективным. Иван пришел в наш офис с просьбой уговорить жену сдать костный мозг. Зачем он нас впутал в эту историю? Ну кто-то же должен был сообщить ему, что Надя – дочь Бутрова! Иван гениально изображает озабоченного отца, он кричит от отчаяния, но я обратила внимание на его глаза, которые всегда оставались пустыми. Очи – зеркало души. Русская пословица не врет. Ваня отличный актер, но самое сложное – заставить врать глаза. Мне бы следовало тогда еще насторожиться. Но нет, я просто подумала: «Его глаза напоминают пуговицы» – и все.
Иван, очевидно, думал, что я сразу дожму Любу, применю к ней методику допроса, вытащу правду наружу и потом сообщу ему, что он не родной отец Нади. Но Люба держится стойко. Мой приход ее удивляет, и она не находит ничего лучшего, как соврать про «желудочную волчицу». Дескать, она больна и боится заразить дочь. Очень глупое поведение, но я буквально свалилась Добровой на голову, прикинувшись бывшей одноклассницей. Мы рассчитывали, что Люба разоткровенничается с некогда лучшей подругой, у которой тоже болела лейкозом дочь. Жена Ивана вроде ничего не утаивает, она разбалтывает про свою болезнь. Пришлось прийти к ней второй раз, и тогда мне удается докопаться до правды. Но мне становится жаль Любу, я не хочу рушить ее брак и Ивану Сергеевичу озвучиваю версию про… психическое заболевание жены. Как реагирует любящий муж? Он не пугается, не спешит вызвать к супруге психиатра. Иван обозлен, сейчас понятно, по какой причине мужик впал в раж. Добров приготовился услышать про Бутрова и его отцовство, а бригада ему сообщает другую версию.
Иван Сергеевич буквально бесится, он кричит: «Силой заставлю ее сдать костный мозг!»
С одной стороны, его оправдывает тревога за смертельно больную дочь, с другой – он вновь совершает ошибку. Ну разве любящий супруг не испугается за жену? Вот только я снова не обращаю внимания на эту нестыковку. Тут Иван буквально вынуждает Федора сказать ему правду о том, от кого рождена Надя. Дальше спектакль развивается по написанному Добровым сценарию. Что не исключает его ошибок. Руфина упоминает про Олега Евгеньевича, и я спрашиваю у бизнесмена про психотерапевта. Добров понимает, что Файфман сглупила, и живо приказывает ей разобраться. Послушная марионетка звонит психотерапевту и напрашивается к нему на встречу. Ни Добров, ни Руфина не предполагают, что мы в наикратчайший срок найдем в Москве человека, зная лишь, что он Олег Евгеньевич. Файфман уверена, что она весьма удачно обманула меня, жонглируя именами Олег-Алик. И конечно, преступники не подумали о стразе, который отскочит от ногтя той, что пришла убить психотерапевта. Способ тот же, дихлофозол в кофе. Обычно человек, откушав напиток с наполнителем, умирает в течение суток, но у Медова настоящая язва, поэтому он не прожил и пары часов.
Еще косяк с дневниками. Люба никак не могла передать их Руфине. Скорей уж Доброва пошла бы голой по Тверской улице, чем обнажилась душевно.
– Во всей этой истории есть ситуации, которые являются для меня необъяснимыми. Иван Сергеевич переплюнул по тщательности и умению планировать события свою супругу, которую Димон метко назвал женщиной-электричкой. В связи с этим возникают вопросы. Откуда Иван Сергеевич узнал, что у Нади будет лейкоз и ей понадобится костный мозг, который Люба откажется сдавать, а он придет к нам и сможет уверенно руководить спектаклем? Он ближайший родственник гениальной предсказательницы Ванги? – спросил Приходько.
Руфина вздрогнула.
– Нет! Он… ну… он… Сережа умирал на глазах у сестры. Девочка была страшно напугана, она считала брата своим близнецом, у них разница в год. Когда Иван узнал, что Надежда не имеет к нему никакого отношения, он начал психическую атаку на дочку. Постоянно обнимал ее, целовал и приговаривал:
– Господи, как страшно! Лейкоз – семейная болезнь. Если у брата случился, то и у сестры будет. Я боюсь за тебя! Доченька, только не покинь нас.
– Мерзавец, – процедил Димон, – даже взрослый человек в подобном случае не сможет рассуждать здраво. Чего уж хотеть от маленькой девочки!
– Иван начал таскать Надю по врачам, – звонким речитативом продолжила Руфина, – его поведение выглядело как гиперзабота, он заставлял малышку сдавать анализы, относил бумаги онкологу и требовал: «Скажите Наде, что она пока здорова».
Приходько вскинул брови:
– «Пока здорова»? Вот сволочь! Он буквально внушал Наде: ты непременно получишь лейкоз.
Файфман кивнула:
– Еще отец купил дочери диски с программой «Семь шагов к смерти».
– Точно! – подпрыгнула я. – Один остался в проигрывателе, я включила его у девочки в спальне и превратилась почти в зомби. Потом Иван влетел в комнату, растоптал диск и выгнал меня. Но скорехонько опомнился, позвал назад, принялся извиняться. Говорил о своих расшатанных нервах.
Руфина опустила голову:
– Он выбросил весь курс, а про диск в дивидюшнике забыл. Когда вы его обнаружили, Ваня испугался и потерял над собой контроль, но потом взял себя в руки.
– Что такое «Семь шагов к смерти»? – не понял Федор.
– Американское ноу-хау, – пояснил Димон. – Пару лет назад о нем активно дискутировали. Некий психолог разработал курс лекций с элементами гипнотического воздействия, основанного на зрительных образах. Пособие предназначено для несчастных, от которых в связи с тяжестью их состояния отказались врачи, они признали их лечение бессмысленным. Психолог поставил перед собой цель облегчить моральное состояние бедняг, помочь им примириться с неизбежностью ухода, объяснить, что смерть не страшна. Ее не надо бояться, наоборот, лучше позвать к себе.
– Жуть! – вздрогнул Приходько. – И это продается?
– Ажиотаж уже прошел, – пожал плечами Коробок, – была пора скандалов, на ученого подавали в суд, потому что случилось несколько самоубийств. Но американец выкрутился, его адвокат заявил: «На упаковке есть предупреждение: «Исключительно для прослушивания тяжело больными». Если кто-то из здоровых решил побаловаться, мы за него не в ответе и не можем нести наказание за нарушение психики, которое человек сам себе устроил».
– Ну и ну! – продолжал возмущаться Федор. – Небось им торгуют на «Горбушке» из-под полы.
– Там можно купить все, – согласился Коробок. – Только «Семь шагов» не запрещены, они находятся в легальной продаже. У нас свободное государство, каждый должен иметь выбор, что ему слушать и смотреть.
Приходько насупился, а я постаралась уйти от ненужных споров.
– Психологическое воздействие способно сломить психику, внушение – сильный метод, в особенности если его применяет такой значимый для Нади человек, как папа. Но неужели он может изменить анализ крови?
– Психика таит в себе много тайн, – обтекаемо ответил Димон.
