Карина Тихонова - Ночь большой луны
При виде стольких людей, подросток сделал попытку метнуться в сторону. Но Егор оказался настороже и успел перехватить его руку.
― Не бойся! Это друзья!
Маленький костлявый кулак бился в ладони, как испуганное птичье сердце.
― Это кто? ― спросил Степка и тоже присел перед новым знакомым.
― Васька, ты его знаешь? ― спросил он у сына.
Васька опасливо приблизился. Степка поднял горящую ветку повыше.
― Видел пару раз, ― ответил Васька с заметным облегчением. ― Он бездомный. Немой, кажется. Но все слышит.
Подошел к степному Маугли и сказал:
― Помнишь меня?
Тот кивнул. Рука, зажатая в ладони Егора, перестала дергаться.
― Ну, вот и хорошо, ― подвел итог успокоенный Степка. ― Все выяснилось.
Он поднялся на ноги и внятно сказал, обращаясь к немому:
― Кушать хочешь? Тогда пойдем с нами. Туда пойдем, к палаткам, понял?
Он потыкал пальцем в сторону.
Егор осторожно выпустил маленькую ладонь. Немой подросток стоял, не двигаясь.
― Пошли, ― сказала Ника. ― Не нужно его тащить за собой. Он сам пойдет, если захочет. Пусть убедится, что мы его не преследуем.
Развернулась и пошла назад, к маленькому полевому лагерю. Мужчины двинулись следом. Васька немного задержался.
― Мы тебя не обидим, ― уговаривал он. ― Идем, слышишь?
― Оставь его, ― велел Степка, оборачиваясь. ― Он успокоится и придет.
И добавил вполголоса.
― Дожили! Ну и времена! Люди, как бездомные собаки, в степи живут!
Он что-то невнятно пробормотал себе под нос и покачал головой.
Ужинать начали, не дожидаясь появления гостя. Но подросток, словно привлеченный запахом еды, появился на границе темноты и света через пять минут.
Стоял, смотрел на незнакомых людей с опаской, подходить боялся. «Не такой уж он маленький, ― подумал Егор. ― Вон, усы пробиваются… Лет шестнадцать, а то и больше…»
― Эх, бедолага, ― пробормотал Степка. ― Привык, что любой его может ногой отпихнуть.
Шмякнул на здоровенный ломоть хлеба огромный кусок ветчины, подумал и проложил сверху половинку помидора.
― Бери, ― пригласил он. ― Ну, не бойся!
Степной Маугли беспокойно переминался с ноги на ногу, но подходить опасался.
― Давай я, ― сказал Васька.
Взял бутерброд, поднялся и мелкими шажками пошел в сторону гостя, протягивая руку вперед.
― Поешь, ― уговаривал он по дороге. ― Не бойся, возьми.
Подросток сделал робкий шаг вперед, выхватил из Васькиных рук бутерброд и метнулся в темноту. Степка только крякнул.
― Ну и времена! ― повторил он с ожесточением. ― Ну и скотские же времена!
― Времена ни при чем, ― отрезала Ника. ― Их такими делают люди.
― А государство… ― начал Степка.
― А государство ― это тоже люди, ― перебила Ника. ― Государство ― это мы. Мы сами не замечаем, сколько гадостей делаем. И больших, и маленьких. Конечно, проще всего сказать: государство виновато. Виновато оно, виновато, кто спорит? А ты попробуй сделать хоть что-то хорошее сам! Попробуй хоть раз поступить правильно! Ну, например, мы со студентами как-то раз выехали на берег Москвы-реки. Чудная природа, изумительные окрестности… Но как же они загажены! Кто их загадил? Опять государство? Да мы с вами это сделали! Что, неужели трудно убрать мусор после своего пикника? Нет, мы будем до хрипоты орать, что государство не обеспечивает санитарные условия для отдыхающих… А наши подъезды? Неужели трудно бросить мусор в мусоропровод, а не рядом с ним? Или убрать за собой, если промахнулся? Трудно? Нет, но это делают единицы. А изрезанные сиденья автобусов, а разбитые исцарапанные лифты? И виновато опять-таки государство. А что до этого мальчишки...
Она кивнула головой в темноту.
― Конечно, социальная политика нашего государства ― притча во языцех. Что делать? Ждать, пока у государства совесть проснется? Не проще ли дать этому мальчишке какую-нибудь работу? Хотя бы у вас на конюшне, Степан. Но вы ведь мальчишку с улицы на работу не возьмете…
― Страшно, ― сказал Степка. ― Я же его не знаю…
― То-то и оно! ― уличила Ника. ― Вы не знаете, я не знаю, государство не знает… Круг замкнулся.
Она помолчала и добавила.
― Мне вообще кажется, что нужно поменьше рассуждать о совести и бессовестности. Нужно попытаться самому хоть раз в жизни поступить по совести. Чем больше людей будут это делать, тем скорей у нашего государства совесть проснется. Государство ― это люди. В первую очередь. Наша совесть ― это его совесть. Или бессовестность.
Она вздохнула и сказала другим тоном:
― Ладно. Пойду спать.
― Спокойной ночи, ― вежливо сказал Егор. Васька помахал Нике ладонью.
― И вам, ― ответила она.
Степка безмолвствовал. Он что-то напряженно обдумывал.
― Мне одной страшно будет, ― сказала Ника, останавливаясь на полдороги. – Егор, отпустите со мной Тюбика.
― Конечно, ― отозвался Егор. И спросил приятеля: ― Не возражаешь?
― Даже с удовольствием покараулю даму, ― отозвался Тюбик. Поднялся с насиженного места возле костра и деловито потрусил в палатку Ники.
Несколько минут после их ухода стояла тишина. Первым очнулся Степан, сказал с тяжелым вздохом:
― Черт бы тебя побрал, Ника. И откуда ты такая взялась? Растравила душу…
Ему никто не ответил.
●●●Утро следующего дня Егор встретил один.
Он проспал отъезд приятелей, и разбудил его Тюбик, который остался в лагере, чтобы Егору не было скучно.
― Уехали? ― спросил Егор, поднимая голову.
― Уехали, ― подтвердил Тюбик. ― Вставай, я есть хочу.
― Встаю, ― ответил Егор. Его рот раздирала зевота.
Он вылез из спального мешка. Несколько раз присел, энергично соединил лопатки, покрутил шеей.
― Хрустит! ― пожаловался он Тюбику. ― Остеохондроз не за горами…
― Сидячий образ жизни, ― попенял Тюбик. ― Нужно больше двигаться! Вот вернемся в город, запишемся в спортзал. Ладно?
Егор только вздохнул. Благими намерениями, как известно, вымощена дорога не в лучшем направлении.
Он сбегал к реке, быстро умылся. Почистил зубы, налив в стакан минеральной воды. Голодный Тюбик нетерпеливо следил за его манипуляциями.
― Сейчас, сейчас, ― сказал Егор.
Достал из переносной сумки-холодильника нехитрые припасы, разложил их на две тарелки.
― Прошу, ― пригласил он Тюбика.
Завтрак прошел весело. Егор уже забыл, какая это прелесть, чай с дымком. Поэтому выпил целых три стакана, наслаждаясь безоблачным небом, прохладным утренним воздухом и горьковато-терпким запахом степной травы.
― Слушай, а где наш вчерашний гость? ― вдруг спросил он Тюбика.
― Не знаю, ― ответил Тюбик, доедая кусок ветчины. ― Я за ним не приглядывал. У меня было другое задание.
Егор промолчал. Интересно, где сейчас бродит бездомный подросток? Найдет ли он себе завтрак?
Мысль была грустной, и Егор быстро отогнал ее прочь.
Сначала у него мелькнуло хулиганское желание взобраться на верхушку холма, не дожидаясь приезда друзей, но потом он подумал и с сожалением от нее отказался.
Нет. Это не безопасно. Не дай бог, сорвется, что тогда?
«Дождусь», ― решил Егор. И пригласил Тюбика: ― Пойдем, пройдемся.
― С удовольствием, ― ответил сытый и благодушный приятель.
― Хорошо тут, правда?
― Здорово!
― А они пусть за лошадьми стойла вычищают, ― мстительно договорил Егор, все еще хранивший в душе маленькую обиду за то, что его оставили одного.
Тюбик дипломатично промолчал.
Работы за день Степану, Ваське и Нике пришлось переделать много. Справились ближе к вечеру с основными обязанностями, решили, что остальное доделают завтра. На хозяйстве оставили Дениску.
― Вечером лошадей выведешь, ― втолковывал Степка хроменькому помощнику. ― Много пить не давай. Хорошенько оботри их. Да! Синдбада веди шагом, у него царапина на правой ноге еще не зажила.
Дениска послушно кивал головой.
― А утром мы приедем и займемся уборкой.
Дениска снова кивнул.
― Все понял? ― спросил Степка на всякий случай.
― Все.
― Молодец.
Он повернулся к Нике и попросил:
― Ника, еще пять минут! Новости послушаем.
― Вы слушаете новости? ― удивилась Ника. ― Ни разу вас у телевизора не видела!
― Не слушаю, ― сознался Степка. ― Не люблю я этот набор кошмаров. Тем более, на ночь.
Он почесал затылок.
― Хочу послушать прогноз погоды, ― договорил Степка. ― Мне вчерашний закат не понравился. Кажется, будет гроза.
― На небе ни облачка, ― сказала Ника, выглянув в окно.
Степка махнул рукой.
― Да долго ли им собраться? Пять минут, и все!
Он включил большой телевизор, стоявший в гостиной. Уселся в кресло и терпеливо уставился на экран. Ника села в другое кресло, Васька примостился на полу.
Некоторое время они слушали новости из-за рубежа. Вот на экране возникла сухощавая подтянутая дама в строгом корректном костюме. Дама стояла за трибуной, обтянутой американским флагом, и что-то говорила, время от времени кидая на собравшихся журналистов тяжелый мрачный взгляд исподлобья.
