Таня Танк - Няка
– Бекетовы! – вновь окликнула их служительница загса. – Вы будете готовиться к регистрации?
– Небольшая техническая заминка, – засуетилась Рыкова. – Возникли непредвиденные обстоятельства. Мы пропускаем свою очередь.
– Но вы и так предпоследние…
– Значит, вы нас не зарегистрируете? – робко спросил Бекетов.
– Ну уж нет, – объявила Рыкова. – Мы распишемся именно сегодня. Другой возможности сделать это именно в апреле у нас не будет. Сама судьба привела нас сюда в этот день и час.
– В таком случае постарайтесь уладить свои проблемы за 15 минут, – предупредила их работница загса и выкликнула следующую пару: – Васянькины!
– Зина, милая, – Бекетов стиснул ее руки. – Все против нашей любви. За 15 минут мы не успеем купить кольца. А я 25 лет ждал этого дня!!..
Рыкова отмахнулась от него. Она явно обдумывала какую-то комбинацию.
– Быстро вниз! – вдруг крикнула она. – Сейчас в бар спустятся новоиспеченные Ростуновы!
– Но они нас не приглашали…
– Они будут невероятно польщены, – и схватив жениха за руку, она увлекла его за собой.
Они влетели в бар одновременно со свадебной процессией, которая вошла в двери напротив.
– Кольца! Быстро! – подскочила к ним Рыкова.
– Это налет? – оторопел Ростунов, а Колчина быстро спрятала руки за спину.
– Вы мне друзья или кто? – напустилась на них Рыкова. – У нас несчастье. Миша забыл кольца в кармане пальто, а когда мы вернулись в гардероб, то оказалось, что их украли! Спасите наш брак, и небеса пошлют вам много лялечек!
При этих словах она едва заметно скривила лицо. Колчина мигом распознала значение этой гримаски и начала стаскивать свое кольцо.
– Лешик, нужно обязательно выручить Зиночку, – зашептала она Ростунову. – Зато небеса пошлют нам много лялечек.
– Мне хватило бы и одной, – пробурчал Леша, снимая кольцо.
– Вот триумф истинной дружбы! – в порыве чувств Рыкова даже чмокнула Ростунова в щеку, но тотчас же отшатнулась: несмотря на торжественный день, новобрачный пованивал. – Филатовы, за мной!
Васянькины уже входили в зал, когда Зинка и увлекаемый ей Бекетов быстро обогнули их и ворвались первыми.
– Но… – служительница загса не нашлась что сказать.
– Сейчас наша очередь, – робко возмутились Васянькины.
– Зайдите на недельке, сейчас абсолютно не до вас… А ну пошли вон! – и Рыкова захлопнула тяжелые двери прямо перед их носом. – Ну а теперь давайте, вершите таинство брака!
* * *– Ну, что чувствуешь? – Рыкова толкнула мужа в бок, когда они под марш Мендельсона покидали зал.
– Счастье… просто невероятное, – Бекетов словно окаменел.
– То ли еще будет, – захихикала Зинка. – Сегодня задам тебе жару. Надеюсь, у тебя не критические дни?..
Ростуновы поджидали их внизу. Юля очень волновалась за свое кольцо. Она даже всплакнула, вспомнив, что это плохая примета: давать мерить его другой женщине.
– Заберите свою безвкусицу, – Рыкова вернула им кольца. – Ах, как жаль того очаровательного колечка из трехцветного золота с бриллиантами, которое преподнес мне Миша! Мы завтра же подадим заявление в милицию, правда, милый? Нельзя оставлять подобное безнаказанным.
– Давайте еще шампуня хряпнем, а то в горле пересохло, – пробасил Филатов. – Два подряд мудельсона – это пипец.
– Мендельсона, тупарь! – тут же злобно поправила его Колчина.
Замазкина же улыбнулась мужу и громко произнесла:
– Дима прав, сейчас очень приятно было бы выпить шампанского.
Какую бы глупость или бестактность ни сморозил ее муж, она никогда не шикала на него.
– Мы угощаем, – Бекетов направился в бар.
– Какое это счастье – быть замужем! – расчувствовалась Колчина. – И не как-нибудь, а официально, со штампом. Кажется, так бы и расцеловала эту страничку в паспорте.
– Ты бы лучше мужа расцеловала, – хмуро посоветовал Филатов.
– Горько! Горько! – поддержала мужа Замазкина.
Рыкова, смекнув, что может выйти потешно, залихватски взвизгнула, как на деревенских свадьбах:
– Горько!
Но, вопреки ожиданиям публики, молодые не бросились друг другу в объятия. Они были не на шутку растеряны. Ростунов протирал очки и нервно сглатывал. Колчина тоже топталась на месте и истерично всхихикивала. Каждый из них явно ждал инициативы другого.
– Оле-оле-оле-оле, Леха, вперед! – подбадривающе, как ей казалось, загорланила Рыкова.
– Зин, может, не стоит здесь, – умоляюще глянула на нее Колчина.
– Стоит, дорогуша, стоит. Все, динамо-машина сломалась!
В это время к столику приблизился Бекетов с двумя бутылками шампанского.
– Ну, если все такие стыдливые, я вам продемонстрирую свою фирменную гимнастику для губ, – и без всяких заходов Зина впилась в Мишу таким поцелуем, что он чуть не потерял равновесие.
– Ну-с, есть желающие повторить? – отдышавшись, предложила она. – Чей поцелуй меня расчувствует, тому поставлю баклажку мартини.
– Не, я за компот работать не буду, – объявил Филатов.
– Хорошо, тебе персонально поставлю водки и упаковку корейской морквы.
– Нет, я ни за что не буду целоваться на людях, – напустила на себя целомудренность Колчина. – Это слишком интимно. В отношениях двоих должна присутствовать какая-то тайна.
– И что-то мне подсказывает, что эту тайну ты нам хочешь раскрыть, – многозначительно отвечала на это Рыкова. – Минуточку внимания, господа! Наша очаровательная невеста желает сообщить публике нечто очень важное!
– Хорошо, – едва слышно прошипела Колчина. – Я сообщу. Зина права: есть традиции, обычаи. Не нами заведено, не нам отменять.
– А ну отлип от кружки, – Зинка толкнула Ростунова в спину. – Слышал, что жена сказала? Желает, мол, оказать уважение исконно русским традициям и облобызаться прилюдно.
– Я только за, – сказал Леша и еще глубже забился в угол.
– Юля, ату его! – скомандовала Рыкова. – Пли!
Едва превозмогая отвращение, Колчина сделала нерешительный шаг к мужу.
– Горько! Горько! – заорали Филатов с Замазкиной.
Медленно, точно восходя на костер, Юля приближалась к Ростунову. Лица и той, и другого выражали все, что угодно, кроме любви. Наконец, Колчина подошла совсем близко.
– Опасный момент, го-о-ол! – заорала Рыкова. – Пока не гол? Штанга? Нет, такой футбол нам не нужен. Назначаю вам серию пенальти!
Наконец, поняв, что от них не отстанут, Колчина зажмурила глаза, постояла так с пару секунд и вдруг порывисто скользнула по губам Ростунова своими, точно клюнула.
– Ну вот и сбылась твоя давняя мечта – поцеловаться с девочкой! – Рыкова подмигнула Леше, который стоял ни жив, ни мертв.
– Господа, шампанское стынет, – неожиданно прервал забаву Бекетов.
Только все подняли бокалы, как у Замазкиной зазвонил мобильник.
– Какой-то незнакомый номер, – нахмурилась она. – Я на секундочку.
Не прошло и минуты, как Таня вернулась к столу. Она едва сдерживала довольную улыбку.
– Ну дела, – сказала она. – Ульяна-то наша… никакой это не порок сердца был. Вчера пришли анализы из Москвы.
– И что в них? – встрепенулась Рыкова.
– Я не запомнила названия… длинные какие-то.
– Названия чего? – уничижительно глянула на нее Зинка.
– Ядов, – просто ответила Таня и улыбнулась сама себе.
* * *– На тебе другая водолазка, – заметил Костик, открыв глаза субботним утром.
– Я ненадолго съездила домой, – улыбнулась Алина. – Туда-обратно. Врачи сказали, что кризис миновал, и опасности для жизни нет.
– Я почему-то и не сомневался в этом.
– То, что ты жив – великое чудо. Девять из десятерых в этом случае…
– Да в том-то и дело, что это не мой случай, – перебил ее Стражнецкий. – Анализов, подтверждающих наличие яда в моем организме, нет. Правильно я понял?
– Правильно. Но у тебя классическая клиника отравления пурпуксином. У врачей огромный опыт, и они бы не стали…
– А я все-таки продолжаю настаивать, что траванулся какой-то бодягой. Я в принципе не ем ничего грибного.
– Я, кажется, поняла, – Корикова вскочила со стула. – Пурпуксин был не в грибах!
– А… в чем? – недоуменно глянул на нее Стражнецкий.
– Он был… он был, – на ходу додумывала Алина, – да в любом блюде, которое предназначалось не для всех, а конкретно для тебя!
– Для меня? Но… такого блюда не было. Я ел то же, что и все. Копченую колбасу, жульен, мясной рулет… Э, ты к чему клонишь-то? Кто-то намеренно меня…?
– Да, да, именно! – с горящими глазами Алина схватила его за руку.
– Ну, это уже паранойя. Согласен, что Сдобняков ведет грязную борьбу и подключил все черные политтехнологии, чтобы меня свалить… но зачем убивать-то?
– А другие причины тоже исключены? – допытывалась Корикова. – Почему ты уперся в политическую борьбу?
– А-а, вот ты на что намекаешь, – заулыбался Стражнецкий. – Что это любовник амебы… на почве ревности…
– Бог с тобой. Я вот думаю, не связано ли это с наследством твоей сестры…
