Таня Танк - Няка
– Ничего себе, – прошептала Лулу.
– Что тебя так шокировало, пупсик? – покровительственно произнес Стражнецкий. – То, что я не какой-нибудь балбес, а человек, занятый важным государственным делом?
– Скажи, ты знал Елену Ивановну Стражнецкую? Или это твоя однофамилица?
– А тебе какой ответ больше бы понравился? – кокетничал Костик.
– Извини, мне сейчас не до шуток, – порывисто сказала Лулу. – Скажи, что она тебе никто, и между нами все будет как прежде.
– А если я не хочу, как прежде, а хочу по-другому? Ну ладно, ладно… действительно, лет двадцать… да нет, все двадцать пять назад я знавал Елену Ивановну Стражнецкую.
– Это твоя тетя? – глаза Лулу горели нетерпением.
– Можно сказать и так, – усмехнулся Костик. – С некоторых пор она действительно стала мне совершенно посторонней, чужой тетей.
И, воспользовавшись замешательством Лулу, он уверенно поцеловал ее. Каков же был его шок, когда, вырвавшись, Лулу быстро выскочила из машины и, бросившись к относительно чистому сугробу, зачерпнула его рукой. Жадно заглотив приличную порцию, она подержала снег во рту и сплюнула. На ее лице застыла гримаса отвращения.
Стражнецкий вышел из машины.
– Что еще за выкрутасы? – зло спросил он. – Тебе типа было настолько противно? Если ты фригидка, то какого хрена снимаешь мужиков?..
– Извини, ради бога, – Лулу обратила к нему глаза, в которых читалось отчаяние. – Просто… просто не слишком приятно целоваться с собственным братом. Да…
В этот момент Стражнецкому показалось, что под коленки ему разом ударили кувалдой. Ноги у него подкосились, и он прямо в своем шикарном кашемировом пальто прислонился к машине, забрызганной мокрой грязью и снегом.
* * *– Зизи, ты совсем не думаешь ни о себе, ни обо мне! У меня сердце в пятки ушло, когда медсестра сказала, что твоя палата пуста!..
– И ты решил, что я уже в морге? – усмехнулась Зинка.
– Тебе смешно, а что пережил я!..
– Ну, не гундось, у бабушки Зиновьи были важные дела. Что сказала Глория?
– Сказала, что сможет переделать не раньше, чем к утру субботы. Что ж, поеду за платьем прямо перез загсом…
На следующее утро Рыкова, превозмогая дурноту, покатила в свой любимый салон «У голубка». Этому СПА-объекту она хранила верность вот уже три года, тратя на всякую ерунду вроде шоколадных притирок и карамельных присыпок, как минимум, половину журналистской зарплаты.
– Рада тебя видеть, Дениска-пиписка, – расцеловалась она с худощавым вертлявым стилистом в клетчатых брючках-стрейч. – Я покупаю тебя на весь день. Окультурь меня по полной программе. Фиалковые припарки, сливочные ванны, коньячные медитации… я беру все!
– Ты моя душка, – Дениска был неподдельно ей рад. – Для коньячных медитаций, к сожаленьицу, не завезли расходничков… а вот не желаешь ли шампанский релакс?
– Голубок, ты такой креативненький, – и Рыкова плюхнулась в глубокое мягкое кресло. – Три сеанса подряд!
– Массажик мозжечка через скальпик, моя барыня? – и, не дожидаясь ответа, Дениска-пиписка запустил в зинкины волосы длинные пальцы.
Рыкова блаженно закрыла глаза и лениво поинтересовалась:
– Как твой Тарасик-пидарасик? Целует в уста сахарные?
У Дениски-пиписки была давняя любовь к парикмахеру Тарасу Недобитко из салона «Лева Задов», который специализировался на СПА-услугах для джентльменов. Полгода назад они торжественно скрепили свои судьбы в культовом заведении «Задний ход», однако последние два месяца Дениска все чаще жаловался на холодность «мужа».
– Тарасик весь такой занятой стал, – стилист захлопал подкрашенными ресницами. – Все больше джентльменов желают отполировать ноготки, подкрасить бровки, разгладить пяточки и локоточки…
– Да ну? – Рыкова приоткрыла глаза.
– Это еще что, барыня, – продолжал Дениска. – Многие джентльмены стали интересоваться гладким, деликатным тельцем…
– Тарасика?
– Ой, как ты сейчас Дениске нехорошо сказала, у меня прямо сердечко взбутетенилось, – надул губки стилист. – Нет, душечка, они интересуются своим гладким тельцем… заказывают разные вкусненькие эпиляции. Крем-брюле, айвори-роуз, джелато-чоколато… Неблагородная шерстка навсегда исчезает в далях писсуарчика…
– Ты сегодня жжешь, петушок. Покукарекай мне еще про забавы голубцов, – улыбнулась Зинка.
– К Тарасику ходят и неправильные мужчинки.
– Неправильные – это те мерзавцы, которые любят баб? И что же хотят от Тарасика эти извращенцы?
– Того же, чего и мы, нежные голубки. Креативненьких стрижечек, гладеньких ножек, шелковистых бровок… Только мне непонятно, душечка, что это за новый трендик наметился на европейском рыночке. Авантажные брюнетики стремятся к белокурости! А ведь мрачные локоны куда фурористичнее.
– Что, есть такие идиоты, которые перекрашиваются в блондинов? – распахнула глаза Зина.
– Ах, душечка, и их больше день ото дня…
Рыкова уезжала от Дениски пьяненькая и счастливая. Разом, за какие-то три недели сбылись почти все ее мечты. Без особых усилий, благодаря чудодейственной фарме, ей удалось стать такой стройной, какой она не была никогда. В укромном месте у нее припрятано около пятисот тысяч, заработанных на «информационном» бизнесе. А завтра она выходит замуж за сказочно прекрасного мужчину, который любит ее вот уже 25 лет. Осталось только сделать внушение свидетельнице…
– Как наши успехи? – приветствовала она Алину, которую застала в больничном туалете за мытьем посуды. – Ты уже взяла с него расписку с обещанием жениться?
– Прямо не верится, что мы снова будем вместе, – улыбнулась Корикова.
– Скоро ты переедешь в такие хоромы, какие видела только в сериалах!
– Какие еще хоромы? – насторожилась Корикова. – Костик будет жить у меня.
– Как?! У них с Катькой шикарная квартира! Там одна ванная занимает всю твою гостиную. А какая у нее гадеробная…
– Какая бы ни была, мне от этого ни холодно, ни жарко. Костик оставляет жене и мальчикам все имущество.
– Это он тебе сам сказал?! – у Зины глаза на лоб полезли.
– Да. А что тебя так удивляет? Разве мог бы он поступить иначе?..
– Он абсолютно точно поступил бы иначе, если бы не твоя миссионерская деятельность у его постели.
– Не думай о нем плохо, Зин. Он, в общем-то, честный и порядочный.
– Кто – Стражнецкий?!
– Ну да, не все в его жизни было гладко, случались ошибки, и даже довольно серьезные… Но он раскаялся и хочет начать новую жизнь.
– Не иначе, как этот мерзавец решил пожертвовать малым ради великого. Интересно, что у него на уме?
– Кажется, я знаю, – нахмурилась Корикова. – Он говорил, что рассчитывает кое-что унаследовать от Ульяны Кибильдит. Но это еще вилами по воде писано…
– От Ульяны Кибильдит? – выпучила глаза Рыкова. – Что ж, хвалю за широту взглядов. В самом деле, если любовница двинула кони, это не повод отказываться от ее денег.
– Да не была она его любовницей, – и Алина пересказала ей то, что узнала от Стражнецкого.
Рыкова слушала ее, то и дело взмахивая руками и пританцовывая от нетерпения. Ей не терпелось устроить подруге охлаждающий душ.
– Значит, наследства ждете? – ядовито заговорила она, едва Алина замолчала. – Правда, не понимаю, почему женишок не сказал тебе, что он так же далек от алмазных россыпей, как Лена Кулецкая от Димы Билана.
– Это почему? Ульяна единственная наследница. Логично, что после ее смерти состояние должно перейти Костику…
– Единственная наследница? Сними с ушей феттучини. У Ульяны есть законный муж, которому все и достанется. При самом радужном раскладе твоему красавчику удастся сгрести в кулечек лишь крошки от пирога. Но не расстраивайся: на плазменный телевизор, о котором ты давно мечтаешь, должно хватить.
– Тихо, тихо, – одернула ее Корикова. – Первый раз слышу, что у Ульяны был муж. Но где он в таком случае?
– Понятия не имею, – пожала плечами Рыкова. – Либо отсыпается на том свете, либо влачит где-нибудь жалкое существование, не подозревая о том, какое счастье на него свалилось…
– Не подозревает? – Алина задумалась. – А мне кажется…
И она замолчала, пораженная догадкой.
– А мне кажется, – наконец, объявила она, – что этот человек бродит поблизости, охраняя свое сокровище. И именно он… о боже! Ужас какой…
– Не время причитать. Факты, сестра, факты.
– И именно он отравил Костика.
* * *– Где ты ходишь на ночь глядя? Я весь на нервах, – едва Зинка переступила порог, Бекетов порывисто обнял ее. – Как твое самочувствие? Слабость прошла?
– Почти, – на самом деле Рыкова чувствовала себя неважно. У нее кружилась голова, в глазах двоилось, а жажда не прекращалась. – Я только что из больницы, ездила навестить Алинку…
– Как дела у твоего знакомого?
– Не хотела тебе говорить, но меня прямо распирает… До меня вдруг дошло, как он нажрался синявок.
