Ирина Потанина - Блондинки моего мужа
Не слишком-то веря в возможность подобной безграмотности Лихогона, я все же с удовольствием принялась за обучение. Атмосфера в офисе существенно разрядилась.
— Если вы думаете, что я все забыла, и не вернусь в ваш подвал, то крупно ошибаетесь, — шепнула я Лихогону, когда Лиза отлучилась помыть чашки.
— Не морочьте мне голову! — беззлобно ругнулся Лихогон, — Хотите что-то спросить — спрашивайте без этого идиотского шантажа… Нашли чем пугать! Еще бы акт самосожжения пригрозили б совершить.
— Отличная идея, — сквозь зубы процедила я, но потом все же взяла себя в руки и решилась на первый “вопрос по существу”. Начинала я издалека. Так, чтобы Лихогон не мог заподозрить во мне каких-то избыточных познаний о деле Пёсова, — Объясните, зачем ваша Гора следит за моей дачей?
Лихогон скорчил болезненную гримасу.
— Тебе нехорошо? — заботливо поинтересовалась вернувшаяся Лизавета, — У меня и у самой от такого количества информации голова заболела. Может, таблетку дать?
— Станет тут нехорошо. Когда учитель, вместо explorer, говорит “вот эта синяя фигня”, ни один нормальный человек без головной боли не останется, — заворчал Лихогон, а потом, как-то совсем без перехода, заговорил по делу, — Всё из-за завещания Пёсова. Мишутка должен отслеживать перемещения наследника, вот и околачивается там же, где и ваша дача. Кто ж мог предположить, что вы наблюдаемый объект у себя разместите. А про похищение я ничего не знаю. Думаю, какое-то недоразумение. Мишутка, в общем, любитель превышать служебные полномочия во имя благих целей.
От такой откровенности я даже растерялась.
— Простите, о чем вы? — Лиза чувствовала себя еще хуже меня.
— Твой Петр меня разоблачил, — с готовностью пояснила я, — Оказалось, что Сабоневский подослал меня к вам специально. Ради слежки. Все потому, что Петр Степанович дал повод — попросил Мишутку навредить Сабоневскому немного…
— Сумасшедший взаимный бред, — прокомментировала Лизавета, — Но ты хоть объяснила, что все это неправда?
— Пока о том, что это неправда, распинается г-н. Лихогон. А то, что я за ним следила — правда чистой воды, — от совершения признания мне стало значительно легче, — Лично перед тобой Лиза, мне хотелось бы извиниться за обман… Понимаешь, у Сабоневского с Лихогоном свои счеты. А мы с тобой невольно оказались по разные стороны баррикад…
— Ох уж эти мужчины! — осуждающе вздохнула Лиза, — Вечно от них сплошные неприятности… Ничего, может еще помиряться, и все образуется.
Лихогон, видимо устал слушать наш сугубо женский диалог и вмешался, грозно уставившись на меня.
— Только, прошу вас, воздержитесь от разглашения услышанной информации, — Лихогон смотрел на меня очень серьезно, и даже пальцами шевелить прекратил для подчеркивания торжественности момента, — Я вам обо всем этом сообщил настолько заранее, лишь для того, чтоб развеять опасения по поводу моих угроз в ваш адрес. Понимаете? Молчите о завещании пса, как рыба. Тьфу, в смысле, о завещании Пёсова, как Рыбина. Это в ваших же интересах. Еще массу вещей нужно проверить. Только после этого можно будет говорить о деле, как о свершившемся факте. К чему преждевременно будоражить общественность?
Улавливающий тупик вернулся ко мне снова. Лихогон откровенно признавался в своей причастности к делу Пёсова. Не скрывал, что Гора следит за Марией.
— Откуда у вас завещание? — напряженно поинтересовалась я. Потом спохватилась и принялась исправлять ситуацию, стараясь, чтобы суть вопроса по-прежнему не выдала во мне — враждующую с Пёсовым сторону. О завещании Лихогон проговорился сам, значит, теперь я имела полное право интересоваться, — Я видела перечень документов из сейфа. Там записано, что завещание появилось совсем недавно. А Гора следит за моей дачей уже давно. Нестыковочка, г-н Лихогон.
— Терпеть не могу оправдываться! — передернул плечами Лихогон, всем своим видом демонстрируя, как ему противно что-то объяснять мне.
— Значит, не делайте этого! — вспылила я, — Но, знайте, пока не получу ясных разъяснений, буду считать, что вы подло следили за Георгием!
Лихогон обиженно выпятил губы и грудь, и, судя по всему, собирался сообщить, что ему нет дела до моего о нем мнения. И тут в разговор вступила Лизавета. Очень мягко, но настойчиво, она склоняла Петра Степановича к удовлетворению моей просьбы.
— Петенька, я не знаю, о чем речь, — робко начала она, — Но мне кажется, нужно пойти навстречу Кате. Она же девушка. Не её вина, что она чего-то не понимает. Ты должен объяснить. Ведь ты же мужчина…
Лихогон в удивлении замер. Тот факт, что мы с ним принадлежим к разным полам, с лихвой компенсировался и в его и в моем сознании фактом принадлежности к одной и той же профессии. Конкуренты не делятся на женщин и мужчин.
К счастью, Лиза об этом ничего не знала.
— Послушай, ведь, признаюсь тебе откровенно, я очень сблизилась с Катей за это время, — продолжала секретарша все увереннее, — Надеюсь поддерживать с ней дружбу и впредь. А как же мне делать это, если между вами остались недоговоренности? Могу ли я дружить с тем, кого недолюбливает мой муж? Вернее, — тут Лиза набрала полную грудь воздуха, как перед погружением в воду, зажмурилась и едва слышно проговорила, — Вернее, как я могу выйти замуж за человека, который недолюбливает мою лучшую подругу?! Мне кажется, тебе стоит помочь Кате разобраться, а не еще больше усугублять её подозрения…
И тут я поняла, на какой подвиг решилась ради меня эта женщина. Пусть мягко, но совершенно ясно, она решилась возразить Лихогону. Более того, она, можно сказать, ставила его перед выбором. Или он поможет мне, или она станет сомневаться в возможности своего с ним союза. И это после стольких бессонных ночей, наполненных мечтами об этом самом союзе, после стольких стараний и попыток этот союз породить…
— Что? А! — Лихогон замер, насупившись, — Вообще-то ты права, — вздохнул он, спустя несколько мыслей, — Если расценивать эту даму и её кавалера, как потенциальных спутников нашей будущей семейной жизни, то стоит наладить с ними отношения. А от этого спутничества, как показывает опыт, все равно никуда не деться. На самом деле завещание появилось у меня уже очень давно. Собственно, за неделю до смерти Пёсова.
Мне как-то не верилось в одержанную победу. Поэтому задавать вопрос было страшновато.
— Отчего же вы вписали его в перечень только недавно? — все-таки решилась я.
— Оно было без конверта, — нехотя признался Лихогон, — Не хочется показаться каким-то ненормальным, но… В общем, характер у меня такой. Все должно быть в порядке.
— В идеальном порядке, — подсказала Лизавета.
— Ну да, — принял поправку Лихогон с такой многозначительностью, будто это объясняло, почему к завещанию необходим конверт, — В общем, так. Почувствовав приближение смерти, мой старинный клиент — Пёсов Роберт Альбертович — вызвал меня к себе и задал довольно странное поручение. Нужно было найти одного человека… Ребенка Роберта Альбертовича. Понимаете, отношения с этим ребенком у отца несколько… гхм… не сложились, поэтому, где и кого, в смысле паспортных данных, искать — мой клиент не знал. Но нужно было найти, потому что ребенок этот должен был стать наследником основной части имущества Пёсова.
У меня прямо камень с плеч свалился. Все рассказываемое, в общем, соответствовало изложенным Марией фактам. Завещание существовало. Наследница была в конфликтных отношениях с родителем. Но перед смертью отец простил ей всё и пожелал озолотить. То есть, история Марии не была вымыслом, придуманным матерым сценаристом. Если Лихогон, конечно, не подыгрывал ЛжеКузену, рассказывая мне сейчас все это. В последнюю версию я решила не верить, дабы не падать в распростертые объятия своего Улавливающего Тупика.
Итак, к уже известной истории добавлялся еще и тот факт, что Пёсов старший пытался разыскать дочь, нанимая частного детектива.
“Как жаль, что я не могу начать записывать вновь узнанное прямо сейчас”, — мелькнуло в голове. Доставать блокнот при Лихогоне действительно не хотелось. Мало ли, вдруг этот странный тип умеет читать сквозь обложку…
— Племянник Роберта Альбертовича — Леонид, — продолжал рассказ Лихогон, — Тоже должен был унаследовать часть имущества. И, собственно, унаследовал… Только с одной проблемкой. Вступить в силу завещание сможет не просто по истечению полугода после смерти завещателя, как все нормальные завещания, а только тогда, когда все наследники будут в сборе. То есть, пока мы не найдем этого ребенка, несчастный Леонид Пёсов останется висеть в воздухе. Фирма будет простаивать, так как Леонид пока не имеет никакого права распоряжаться ни ею, ни её деньгами. Даже в городском доме дядюшки Леонид не может пока находиться. Все это страшно действует на нервы Леониду. Он человек предприимчивый, поэтому перерыв в делах приносит ему не только колоссальные убытки, но и катастрофические душевные травмы. В общем, после смерти дяди, Леонид обещал удвоить мой гонорар за нахождение второго наследника, не без заискивающих интонаций попросил меня поторопиться с поисками, а сам бросил все и уехал в деревенское имение, которое дядя еще два года назад переписал на любимого племянника. Роберт Альбертович растил Леонида почти с самого детства. Поэтому племянник был очень близок дяде.
