Дарья Донцова - Черт из табакерки
Еще он постоянно обо всем забывал, терял очки, ключи, документы, и Ксюша приглядывала за ним, как мать за неразумным младенцем. Правда, один раз он полетел без нее отдыхать в Майами. Ксюша просто извелась, предполагая, что Антон уже давным-давно сидит в полиции, так как, скорей всего, остался без паспорта и денег. Но нет! Любовник вернулся загорелый и страшно довольный. Очевидно, когда некому было его пасти, он мобилизовывался.
Кроме того, Тоша регулярно забывал о назначенных свиданиях. Сколько раз Ксюша ждала на улице по два часа! И еще она знала теперь: Антон нищий. Шансов на получение денег практически не существует. Правда, и Никита, и Альбина принимали балерину вполне радушно. Хозяин один раз бросил фразу:
– Все равно мой драгоценный родственничек когда-нибудь женится, так уж пусть на приличной Ксюше. А то еще приведет лимитчицу с бетонного завода. Впрочем, тогда выгоню, и дело с концом.
Ксюша понимала очень хорошо, что в семье Михайловых-Соловьевых она стоит на иерархической лестнице намного ниже собаки Каси, но не протестовала. Все-таки это была видимость брака, а жить одна Ксюша больше не могла, у нее начиналась сильнейшая депрессия, когда приходилось ночевать в полном одиночестве в городской квартире.
Вроде, с одной стороны, Ксюша и понимала, что разлюбезный Тоша не лучший кандидат на роль спутника жизни, но с другой… Их роман длился пять лет, сил и здоровья было угрохано много, и отдавать кому-то Антона не хотелось. Еще мучила мысль о его неприспособленности к жизни. Она боялась, что без нее он пропадет. Балерине было жаль “вечного студента”, а жалость у русской женщины – это синоним любви. И потом, она все же очень надеялась на предложение, ну уж если не сердца, то хоть руки… Но Антон не торопился с оформлением отношений. Очевидно, положение холостяка при женщине, исполнявшей функции жены, устраивало его полностью.
В этом году в середине марта неожиданно ударила жара, Антон вытащил из гардеробной плащ, сунул руку в карман, вынул паспорт и засмеялся:
– Ну надо же!
– Что такое? – поинтересовалась Ксюша.
– Да паспорта обыскался, – пояснил любовник, – нигде не нашел. Вот и решил, что потерял. Сходил в милицию и получил новый. А он, оказывается, в плаще лежал! Теперь у меня два документа.
– И как поступить? – испугалась законопослушная Ксюша. – Не положено…
– Разорви этот на мелкие куски и спусти в унитаз, – рассмеялся Тоша. – Два паспорта мне и впрямь ни к чему.
Но Ксюша побоялась рвать документ и просто спрятала бордовую книжечку подальше от людских глаз.
В конце марта ей неожиданно предложили приработок – обучать бальным танцам дипломатов. Многие из консульских и посольских работников не знали даже вальса, а на приемах подчас приходилось приглашать дам и исполнять с ними салонные па.
Работа казалась ей плевой – всего лишь полтора часа в день, три раза в неделю. Разве это нагрузка для профессиональной танцовщицы? Оклад обещали замечательный, ученики – все сплошь за тридцать, словом, не служба, а райское наслаждение, и ходить нужно было в самый центр, в здание МИДа на Смоленской площади.
Было лишь одно “но”. Руководство министерства не хотело неприятностей. Танцы – такая интимная вещь, партнер должен обнимать партнершу… Мало ли что… Преподавательница обязана быть замужем.
Ксюша чуть не разрыдалась, услыхав об этом условии. Ну не глупо ли? Можно подумать, что штамп в паспорте – надежный заслон от адюльтера. И потом, она живет в гражданском браке, а на эту дурацкую работу пошла только ради зарплаты. В отчаянии, не желая терять чудесное место, Ксюша брякнула нанимателю:
– Я через два дня выхожу замуж.
– Принесите свидетельство о браке, – велел тот.
Несколько раз Ксюша разыгрывала перед ним сцену – “простите, забыла”, но кадровик был настойчив. Балерина поняла, что скоро ее выгонят. В понедельник мужик категорично заявил:
– Если до пятницы документ не представите, на следующей неделе можете не приходить.
Не зря говорят, что понедельник день тяжелый. У Ксюши в тот день приключались одни лишь неприятности, да еще Антон, пообещавший заехать за ней на Смоленскую площадь к пяти, не появился даже в семь, а его мобильный упорно талдычил: “Абонент временно недоступен, попробуйте позвонить позднее”.
Сдерживая рыдания, Ксюша поехала к себе. Не успела она раздеться, как раздался звонок в дверь. Ксения распахнула створку, даже не глядя в “глазок”, настолько была уверена, что приехал Антон. Но на пороге, мило улыбаясь, стояла соседка из семьдесят девятой квартиры. Ксюша здоровалась с ней, сталкиваясь у лифта или возле почтовых ящиков, но больше никаких отношений не поддерживала.
– Простите, – проговорила нечаянная гостья, – не найдется ли у вас немного сахару? Очень не хочется на улицу выходить и в ларек топать. Одеваться надо.
Внезапно Ксюша почувствовала, что у нее по лицу бегут слезы.
– Что случилось? – испугалась соседка.
Ксения хотела ответить: мол, ничего, ерунда, но рыдания подступили к горлу, и балерина принялась судорожно всхлипывать.
– Могу вам чем-то помочь? – заботливо спросила соседка, входя в квартиру.
И вдруг Ксюша, совершенно неожиданно для себя, выложила полузнакомой женщине все: про Антона, балет, тяжелую жизнь и требование противного кадровика.
Соседка выслушала и спросила:
– Ты ведь в Большом работаешь? Ксения кивнула.
– Можешь контрамарки достать?
– Не на все спектакли.
– А на все и не надо. Раз в месяц достаточно.
– Кому?
– Слушай, – велела женщина, – есть у меня ближайшая подруга Соня, жуткая балетоманка и театралка. А билеты, сама знаешь, сколько стоят. Вот если ты ей контрамарки станешь носить, она тебя выручит.
– Как? – усмехнулась Ксюша. – Замуж выдаст?
– Соня работает регистраторшей в загсе, – спокойно пояснила соседка. – Давай паспорт и данные жениха, она тебе печать шлепнет. Свидетельство о браке не даст, они строго учетные, а печать за милую душу, вот твой кадровик и утешится.
Ксюша полетела за паспортом, открыла коробочку и увидела две бордовые книжечки.
– А может она и ему штамп шлепнуть? – поинтересовалась балерина. Соседка рассмеялась:
– Да все сделает, только имей в виду, законной силы печать не имеет, поскольку в книге актов ничего записано не будет.
Вот так неожиданно все уладилось наилучшим образом. Кадровик бросил взгляд на страничку и отвязался, незнакомая Соня стала регулярно получать контрамарки, а Ксюша превратилась в “замужнюю” даму. Антону она ничего не рассказала, решив про себя: если случайно заглянет к ней в паспорт, скажет – шутка, розыгрыш, тем более что “брак” был заключен в день дураков, первого апреля, самое время для розыгрышей и смеха.
– Значит, Антон ничего не знает… – пробормотала я.
– А мне нет никакого смысла убивать его родственников, – тихо сказала Ксюша. – Абсолютно никакого. Более того, сейчас, когда он получил в свои руки деньги – Вика же не может распоряжаться средствами, – Антон изменился до неузнаваемости. У меня такое впечатление, что он меня вот-вот выгонит…
В этот момент во дворе коротко просигналил автомобиль.
– Антон приехал! – вскрикнула балерина и схватилась за пудреницу.
Раздались шаги, мужчина вошел в гостиную и раздраженно сказал:
– Где еда? Очень тороплюсь. Быстро чистую рубашку дай, еду на телевидение, будем вести… Тут он увидел меня и замолчал.
– Виолочка приехала за вещами Вики, – залепетала Ксюша, – вот все уже в чемодан сложили. Ты когда уедешь?
– Максимум через полчаса, – буркнул мужик, буравя меня взглядом.
– Вот и… – начала Ксюша.
– Вам надо заплатить? – прервал ее Антон. – Сколько? Составьте счет – еда, стирка, в общем все, и отдайте Ксении.
Я промолчала.
– Виолочка позвала Вику в гости, – тихо попыталась вмешаться в разговор Ксения, – просто так, бесплатно.
Антон вздернул брови:
– Бесплатно?! Мы что, нищие? Нет уж, спасибо, вполне способны нанять для Виктории гувернантку, давайте не кривляйтесь. Во сколько вы оцениваете свои услуги? Только имейте в виду: Вика будет жить у вас не более десяти дней, пока тут все устаканится с похоронами, поминками… Ну? Сколько?
– Десять миллионов долларов, – спокойно ответила я.
– Сколько?! Вы с ума сошли.
– Ничуть, именно столько стоит мое свободное время.
– Но таких денег ни у кого нет! – воскликнул Антон.
– Тогда будем считать, что вы нищие, и я держу у себя Вику из жалости.
Повисло молчание. Антон побагровел, на щеках у него заходили желваки, глаза стали прозрачными. Неожиданно он рассмеялся и хорошо поставленным голосом сказал:
– А вы молодец, не даете себя в обиду. Будь по-вашему, и извините, устал, наверное, и несу глупости.
Я искренно поразилась произошедшей в нем перемене. Хам и наглец исчез без следа, его место занял приятный, отлично воспитанный молодой человек.
