Дарья Донцова - Уха из золотой рыбки
– Мать, – укоризненно сказал Кеша. – Господи! Ты ревешь!
– Хучик…
– Что с ним? – кинулась к мопсу Машка.
– Он умрет, а я вместе с ним…
Невероятное ощущение любви и горя затопило меня. Машка попыталась отнять у меня Хучика.
Внезапно я увидела, какая Машка противная: толстая, белобрысая, с визгливым голосом. И вообще, члены моей семьи настоящие уроды: Кеша бледный как смерть и болезненно худой, Александр Михайлович настолько отвратителен, что и смотреть на него не хочется, Ольга похожа на куклу Барби, она так же глупа… Нет, хочу жить лишь с Хучиком!
– Мальчик мой! Свет очей моих, ненаглядный, за что… за что… за что… Придет смерть и погасит луч света… «Восстала из мрака младая с перстами пурпурными Эос…»
– Это что? – попятилась Машка.
– Гомер, – вздохнул Кеша, – мать помешалась! Цитирует то ли «Илиаду», то ли «Одиссею», говорит гекзаметром…
– Уйдите все вы, ненавижу вас!
– Ну и ну, – покачала головой Зайка.
– Оставьте меня… Хуч! Хучик!!!
Тут в комнату из коридора ворвались Снап и Банди. Пит, недолго сомневаясь, взлетел на мою кровать. До носа долетел резкий запах собачьих консервов.
– Банди, – взвыла я, – мой любимый! Иди сюда! Никому не отдам!
– Надо вызвать врача, – нахмурился полковник.
Дальнейшее помнится плохо. Мигрень просто взорвалась в голове, погребя под собой остатки разума. Омерзительные домашние суетились вокруг, вызывая все новые и новые приступы злобы.
– Уйдите, – молила я, прижимая к себе Хучика, – все убирайтесь вон! Не желаю вас видеть, завтра же уеду вместе с собаками! Ненавижу, ненавижу! Хучик! Банди!
Откуда-то из тумана вынырнуло лицо Оксаны, потом передо мной возник неизвестный мужчина. Его рот с отвратительно толстыми губами беззвучно шевелился. Потом до ушей донесся вопрос Оксаны:
– Что ты ела? Или пила? Немедленно отвечай.
Я поползла в самый дальний угол кровати, крепко прижимая к себе Хучика. Какой у Оксаны мерзкий голос: визгливый, назойливый. А это неприличное любопытство! Что ела, что пила? Какое ей дело!
– Быстро отвечай, – потрясла меня Ксюта за плечи.
Я чуть не задохнулась! От Оксаны несло потом и гадкими духами!
– Ну живо!
– Собачьи консервы, – неожиданно выпалила я и провалилась в сон.
Я проснулась оттого, что чихнула. Я села, зажгла лампу и с удивлением увидела на диване посапывающую Оксану. Подруга была одета в джинсы и свитер. В полном изумлении я перевела взгляд на часы: ровно восемь утра. Отчего Ксюта тут? Иногда она остается ночевать у нас, но тогда ложится в спальне для гостей, Оксана никогда не спит в моей комнате, да еще одетая.
И тут взгляд упал на Хучика. Боже, как я люблю эту собаку. Мгновенно в голове заворочались воспоминания. Вчера я устроила домашним дикую истерику, отчего?
Внезапно Оксана села и спросила:
– Ну как?
– Ничего, – осторожно ответила я, отмечая про себя, что лучшая подруга отвратительно выглядит: кожа желтая, вокруг глаз синяки, и вообще, у нее слишком длинный нос, а волос на голове просто нет. Боже, да она уродка!
Ксюта села.
– Давай рассказывай.
– О чем?
– Обо всем!
– Какое право ты имеешь…
– Ага, ясно, – кивнула Оксана, – что пила? Или ела?
Вдруг на меня навалилась апатия.
– Салат «Цезарь» в кафе.
– И что в нем было?
– Ты никогда не пробовала салат «Цезарь»? – скривилась я. – Листья салата, белое куриное мясо, гренки и сливочный соус, который в некоторых ресторациях заменяют на майонез, чем делают блюдо совершенно несъедобным!
– Я не раз ела «Цезарь», – спокойно ответила Оксана, – не о нем речь. Ты пила что-нибудь?
– Сок свежевыжатый, из яблок с сельдереем, готовили при мне.
– Еще что?
– Ничего.
– За весь день?
– Угу.
– Нельзя сказать, что ты обжора, – вздохнула Оксана, – постарайся припомнить, может, случилось нечто… Ну кто-нибудь дал тебе таблетку или накапал настойку?
– Зачем? – осторожно спросила я, отодвигаясь подальше от Ксюты. – Не подходи ко мне близко.
– Почему? – резко поинтересовалась Оксана и придвинулась почти вплотную.
Я чуть не задохнулась от запаха пота и быстро зажмурилась, чтобы не видеть ее лица.
– Почему? – повторила та, которую я считала своей лучшей подругой. – А ну открой глаза.
Я послушно подняла веки и неожиданно выпалила:
– Ты жутко противная и не моешься!
Оксана отошла к окну, села в кресло и спросила:
– Ну-ка скажи, сколько лет мы вместе?
– Страшное дело! Столько не живут!
– Почему же ты раньше не делала замечаний о моей неряшливости?
Я призадумалась:
– Ну… ты так не пахла!
Оксана кивнула:
– Правильно. Я хирург, душ принимаю минимум два раза в день, а иногда три, четыре захода в ванную делаю, и ты об этом знаешь. Внешность моя несильно изменилась. Я, конечно, не красавица, нос длинноват, глаза, может быть, слишком близко посажены, но до вчерашнего вечера ты на это не обращала внимания. Ведь так?
– Да, – растерянно кивнула я.
– И что случилось двенадцать часов назад, сделай одолжение, расскажи?
Я помедлила пару минут, потом достала из сумки пустой пузырек:
– Вот.
– Это что?
– Не знаю. Но я выпила красную жидкость, причем дважды. В первый раз подействовало изумительно, мигрень прошла в мгновение ока, а во второй началась чертовщина.
Оксана повертела в руках флакончик, понюхала его, потом заперла дверь на ключ и приказала:
– Теперь рассказывай абсолютно все.
– Ладно, – кивнула я, отчего-то чувствуя себя маленькой девочкой, стоящей перед сердитой бабушкой, – только ты меня не выдавай!
– Начинай, – поторопила Ксюта.
Если кто и умеет слушать рассказчика, так это милиционеры и врачи. Оксана ни разу не перебила меня, только изредка качала головой.
– Ну ты даешь! – сказала она, когда я замолчала. – Вообще никакого ума нет! Зачем взяла пробирку?
– Хотела заполучить средство от мигрени!
– Ну и дура! – неожиданно заорала Оксана. – В штативах могло стоять все, что угодно!
– Цвет был красный.
– И что?
– Ну пару минут назад я выпила жидкость такого же оттенка, вот и подумала…
– Нет слов, – вздохнула Ксюта, – ясно одно, твое странное поведение вызвано приемом незнакомого снадобья, очевидно, психотропного, потому что ты непонятным образом влюбилась в Хуча и возненавидела остальной мир.
– Тебе не кажется, что ты несешь бред? – осторожно поинтересовалась я.
– Выглядит фантастически, – кивнула подруга, – я о таких медикаментах и не слышала. С другой стороны… с человеком можно проделать что угодно. Допустим, «сыворотка правды».
– Это что такое?
– Механизм действия объяснить не могу, – пожала плечами Оксана, – но, если индивидууму уколоть это лекарство, человек абсолютно теряет волю и начинает рассказывать о себе все, даже то, что тщательно скрывает. Знаю, что сотрудники КГБ применяли это средство на допросах. В КГБ вообще имелись лаборатории, там ставили всякие опыты, проводили эксперименты… Может, ученые додумались и до того зелья, что глотнула ты.
До меня постепенно начал доходить ужас произошедшего.
– Я теперь до конца жизни буду ненавидеть своих домашних?!
– Надеюсь, что нет, – мрачно ответила Ксюта, – ладно, давай говори название лаборатории, адрес, где она находится, да повтори, как зовут заведующего. Узнаю, чем они занимаются. Еще хорошо, что ты полезла в заведение, которое связано с лекарствами. Это, в общем, мой мир, обязательно отыщу там знакомых, которые растреплют все! Замечательно, что ты не отправилась в НИИ, где изучают бензин или лак для паркета. Там мне было бы трудно отрыть информаторов!
Я возмутилась до глубины души:
– Никогда бы не стала пить продукт переработки нефти!
Оксана хмыкнула:
– С тебя станется глотнуть растворитель!
– Я похожа на идиотку?
– Очень!
Черная волна злобы начала подкрадываться к голове. Огромным усилием воли я погасила цунами, повторяя про себя: «Спокойно, спокойно. Оксанка хочет помочь. Она хорошая, я люблю ее, она мой лучший друг. У нее совсем не длинный нос, и можно глубоко не дышать в ее присутствии».
Вот ведь кошмар! Я теперь никогда не буду знать: на самом деле сержусь на человека или в моем организме взбесилась химия?
– Все равно убегу! – послышался с первого этажа крик Ленки.
Потом раздались глухие удары, визг, топот… Мы с Оксаной переглянулись и бросились вниз.
В гостиной обнаружилась незнакомая пара. Мужчина, по виду лет сорока пяти, и женщина, чуть моложе его. Оба были хорошо одеты и приятно выглядели. Рядом стоял Дегтярев.
Я удивилась: полковник не на работе? Это странно, обычно он в это время сидит в своем кабинете, совершенно игнорируя то, какой день недели на дворе: понедельник, среда, пятница или суббота с воскресеньем. Не успели мы с Оксаной спросить, что случилось, как с дивана послышался истерический взвизг:
