Дарья Донцова - Бабочка в гипсе
Я подумала, что ослышалась, молча села в свою машину и поехала за Максимом, который направился в самый центр Москвы. Кафе оказалось маленьким и не имело вывески. Если о нем не знать, пройдешь мимо, но об уютном трактирчике, похоже, слышали многие – нам с трудом нашли столик в неудобном углу, почти у входа в туалет. Вы не поверите, но в меню были «Яблоки по-флотски».
– Это шутка? – спросила я у официантки.
– Все так думают, – обрадовалась она. – Попробуйте, вкуснотища. Макароны варятся, соединяются с отварным нарубленным мясом и жареным луком.
– Пока все более чем обычно, – сказала я.
– Потом берете антоновку, вырезаете мякоть так, чтобы получилась «корзинка», – продолжала официантка, – набиваете ее макарошками, прикрываете срезанной верхушкой – и в печь, на средний жар, пока не пропечется.
– Несите, – решила я.
– А тебе, Макс, как обычно? – подмигнула Вульфу брюнетка.
– Угадала, Люсенька, – кивнул тот.
Когда официантка ушла, я, по непонятной причине обидевшись, выпалила:
– Ты здесь постоянный клиент?
– Забредаю изредка, – сказал Макс, – тут вкусно готовят. Я проверил Льва Георгиевича Райкина и Арсения Леонидовича Филатова – кто-то же из них велел поставить тебе «жучок». Райкин авантюрист, в научной среде о нем высказываются презрительно. Лев Георгиевич преподавал философию, звезд с неба не хватал, книг не писал, вершиной его карьеры коллеги считали пост заместителя ректора по административно-хозяйственной работе. Короче говоря, на заре туманной молодости Райкин состоял в завхозах, заботился о туалетной бумаге в институтских сортирах, следил за сохранностью мебели в аудиториях, руководил уборщицами.
– Звучит не гламурно, – фыркнула я, – и не похоже на начало блестящей научной карьеры.
Макс взял вилку и принялся ковырять гору зеленого салата.
– Без хозяйственника нигде не обойтись, – продолжил он, – как правило, замом по тряпкам в вузах становится не особенно амбициозный сотрудник, которому за верную службу начальство помогает защитить диссертацию. Но наш Лев Георгиевич неожиданно попер в гору. Он быстро состряпал не только кандидатскую, но и докторскую, столь же стремительно преодолел все барьеры и получил заветное звание профессора. В институте тогда шел масштабный ремонт, и сотрудники не скрывали своих негативных эмоций: всем было понятно, что ректор растратил большую часть отпущенных на обновление здания средств, а Лев Георгиевич прикрывал начальника. Вот почему в аудитории не купили новые доски и не стали перекладывать паркет, отциклевали, покрыли лаком старые дощечки, и те «помолодели».
Не прошло и полугода после ремонта, как Райкин захватил в институте власть. Теперь ректор безвылазно сидел в своем кабинете и на все вопросы отвечал одинаково: «Спросите у Льва Георгиевича».
Очевидно, у завхоза имелся на руководителя немалый компромат. С течением времени из суетливого, услужливого мужичонки Райкин превратился в уверенного, богатого человека. В годы перестройки, когда ученые пили на кухнях пустой чай, Лев занялся бизнесом. Что он покупал и кому продавал, не знал никто, документов тех лет не сохранилось, а сам Райкин откровенничать не собирался. В конце девяностых Лев Георгиевич сел в кресло ректора, к тому времени он обзавелся неисчислимым количеством нужных связей. У высокопоставленных людей есть дети, порой весьма неудачные, все родители мечтают пристроить отпрысков в вуз. Райкин охотно помогал страждущим, а долг, как известно, платежом красен. В плюс Льву Георгиевичу пошла и женитьба – он отправился в загс с дочерью успешного политика. Зять и тесть объединили свои возможности и стали действовать рука об руку.
Нынче о Льве Георгиевиче отзываются плохо. Он груб, нетерпелив, быстро впадает в гнев и не способен адекватно оценить проступок подчиненного. Может уволить за случайно разлитую воду, но закрывает глаза на регулярные опоздания на работу и профессиональную непригодность.
«Что вы мне тут рожи паясничаете», «сделайте не так, как идиоту хочется, а как ум человека с головой подсказывает», «не пришивайте к башке утюг, она гладить не умеет» – вот далеко не самые яркие «перлы» Райкина.
Когда Лев Георгиевич встал во главе нового управления, кое-кто от изумления потерял дар речи. Ну какое отношение Райкин имеет к поиску преступников? Досужие языки замололи с утроенной силой, люди болтали всякое. Одни были уверены, что Левушку пропихнул в теплое местечко тесть. Тот хоть и старел, но борозды не портил и всегда содействовал зятю, который, кстати, был не намного моложе «папани». Другие, оглядываясь, шептали: «Кругом коррупция, Райкина взгромоздили на гору, чтобы он кого надо прикрывал».
Сам Лев Георгиевич, комментируя свой новый пост, заявил:
– Необходимо оздоровить некоторые части больного организма. Понадобился человек со стороны, не обремененный никакими связями в данной структуре. А то у нас здорово получается: переедет пьяный гаишник вне рабочего времени на «зебре» женщину, тут же кто-нибудь следователю звонит и говорит: «Ну не рушь парню судьбу. Кстати, помнишь, как мы твою дочь от статьи отмазали, когда она обкуренная за рулем сидела?» Мне никто ничего подобного не заявит, я ни от кого из представителей правоохранительных структур чашки чая не взял.
И это было правдой. Единственное, чем Лев Георгиевич вызывал восхищение сотрудников, так это меткой стрельбой. Шеф всегда попадал в центр мишени, не скрывал своей любви к оружию и рассказывал о домашней коллекции ружей.
Глава 27
Максим говорил, а я поглощала макароны в яблоках.
…Остается лишь удивляться, почему Райкин долгое время работает с Арсением Леонидовичем и до сих пор его не выпер. Помощника Лев Георгиевич держит за ординарца, Филатов занимается рабочими вопросами, безостановочно печатает какие-то приказы и распоряжения, приносит боссу обед, подчас заменяет шофера, утешает жену Райкина, когда та впадает в очередную истерику, и всегда маячит у начальника за спиной. Несмотря на кличку Подлиза, Филатов быстро завоевал авторитет у кадровых сотрудников, которые априори не терпят варягов и уж вдвойне плохо относятся к тем, кто прогибается перед начальством. Арсений всегда в хорошем настроении, легко вступает в контакт даже с незнакомым человеком, твердо помнит, у кого есть дочь, сын, как зовут жену, мать. Начав беседу, Сеня обычно спрашивает: «Дела идут нормально? Дочка хорошо учится?» или: «Мама уже поправилась? Передай ей от меня привет»…
Сами понимаете, это прибавляет ему очки. Еще Арсений никогда не забывает про чужие дни рождения, дарит людям милые пустячки и слывет миротворцем. Все знают: Льву Георгиевичу под горячую руку лучше не попадать, поэтому, желая положительно решить свой вопрос, человек заглядывал к Филатову и говорил: «Сегодня как?» – «Лучше завтра, – озабоченно отвечал Сеня, – шеф ходил к зубному коронку менять, сейчас злой, как тысяча пиратов».
Сеня единственный мог остановить разбушевавшегося начальника и спасти подчиненного от увольнения.
В отличие от шефа помощник никогда не был женат. Молва приписывала ему романы с аспирантками Льва Георгиевича, но это было пустой болтовней. Арсений успешно шифровался, он до последнего времени никогда и нигде не появлялся с одной спутницей дважды, а придя на тусовку, с легкостью забывал о даме, веселился, не обращая внимания на то, что его женщина флиртует с другим. Рано или поздно должны были поползти слухи о его гомосексуальных наклонностях, и в конце концов такая сплетня родилась на свет.
Арсений Леонидович лишь посмеивался над досужей болтовней, а недавно вдруг объявил: «Господа, я женюсь на прелестной девушке, Верочке Поргиной. Давно люблю ее, а она обожает меня. Верочке едва исполнился двадцать один год. Родители держали ее в пансионе в Швейцарии, а после него девочка училась в Сорбонне. И вот к весне она возвращается в Москву. Надеюсь, все придете на мою свадьбу».
Сгорая от любопытства, народ кинулся к компьютерам в поисках информации о Поргиной. Сведений было немного, но и они заставили кое-кого грызть от зависти офисные подоконники.
Родители Поргиной владели огромным состоянием, единственную дочь они держали в строгости, воспитывали чуть ли не по Домострою, старательно оберегали от влияния Интернета и телевидения. Где Вера познакомилась с Арсением? Что в нем привлекло молодую девушку? На эти вопросы никто ответа не знал.
Филатов торжественно водрузил на стол фото невесты, местные кумушки под благовидными предлогами забегали в комнату, с любопытством изучали снимок, а потом выносили вердикт: «Не Софи Лорен!»
– Да ладно вам, – сказала главбух Ксения Сергеевна, – с ее деньгами любая станет королевой. Это же как несправедливо, если одной и богатство, и красота, и ум достанутся.
Родители Поргиной одобрили выбор дочери. На одном сайте, специализирующемся на воспроизведении записи подслушанных разговоров, обнаружилась беседа Кирилла Петровича, будущего тестя Сени, со своим приятелем. Да, в нынешние времена папарацци держат на изготовку не только фотоаппараты, но и диктофоны. Магнитофон явно находился в ресторане, под столиком, он записал звяканье ножей и вилок о тарелки, звон бокалов и два мужских голоса.
