Лоуренс Блок - Вор под кроватью
— Да нет, зачем?
— Ну, чтобы ты не думал, что у меня совсем шарики за ролики заехали. Хотя ты, наверное, как раз и подумаешь, что я окончательно рехнулась. Ну, идём, я хочу тебе показать. Вот он, видишь? Хочешь пересчитать?
Я положил руку ей на плечо.
— Убери его, — попросил я.
— В конверте столько же денег, сколько и было — одна тысяча двести сорок долларов. Ты точно не хочешь пересчитать?
— Совершенно в этом не сомневаюсь.
— Наверное, он там всё время лежал. Но как получилось, что я его не заметила?
Я уверил её в том, что этому может быть несколько объяснений.
— Ну, скажи мне хотя бы одно, — попросила она.
— Хорошо. Деньги могли дематериализоваться, — излагал я важным голосом первое, что пришло на ум, — а потом вновь появиться.
— Как такое возможно?
— А кто сказал, что невозможно? Давай посмотрим на это с другой стороны. Если бы ты вчера не проверила морозилку, ты и не знала бы, что они дематериализовались, а потом появились, верно?
— Но вещи не могут просто так исчезать! Раньше-то у меня ничего не исчезало!
— У меня однажды из морозильника исчез целый брикет мороженого. Клянусь, я до него не дотрагивался!
— Слушай, мне не до шуток!
— А я советую тебе расслабиться. Вот что произошло на самом деле: ты сама сказала, что у тебя появилось тревожное чувство ещё до того, как ты открыла морозильник. Наверное, ты так волновалась и так боялась не найти деньги, что не заметила конверт. Да, ты вытащила его вместе с другими продуктами, но в мозгу это у тебя не отложилось, что случается сплошь и рядом.
— То есть это ещё не болезнь Альцгеймера? Не симптом рака мозга?
— Уверен, что нет.
— Конечно, ты прав, — согласилась она. — Конечно, так и было. Хотя по секрету скажу, мне больше нравится твоя теория о дематериализации. Пуф!! И нет денег! Пуф опять!!! И есть.
— Фокусники всё время демонстрируют нам, что такое возможно. Это называется — волшебство.
— Да, теперь мне всё понятно. Знаешь что? Мне уже гораздо лучше. Куда пойдём ужинать?
Мы поужинали в симпатичном французском ресторанчике; Барбара с аппетитом умяла большую порцию солянки по-французски, а я — бифштекс с жареной картошкой. В качестве аперитива мы выпили по бокалу «Роб Роя» (люблю этот коктейль) — я заказал, а она одобрила мой выбор. Мы решили, что к ужину подойдёт хорошее красное вино, и взяли домашнее французское — оно оказалось превосходного качества. В общем, хотя я, может быть, и не так представлял себе трапезу в «Максиме», когда приглашал Кэролайн на уик-энд в Париж, ужин мне очень понравился.
Я хотел заплатить по счёту, но Барбара настояла на том, чтобы оплатить половину. У меня было полно налички, но она расплатилась кредитной картой за всё, а я отдал ей половину зелёными.
Она взяла банкноты и потрясла их перед носом.
— Мне как-то боязно, — сказала она, — прятать их в бумажник. А вдруг они тоже решат дематериализоваться?
— Такой риск есть всегда.
На обратном пути я немного поддерживал свою спутницу под локоток. На лестничной площадке перед квартирой она не сразу нашла в сумочке ключи, а потом не сразу попала ключом в замок. Я мог бы сказать: «Позволь мне!» — и отпереть ей дверь, но, конечно, не сделал этого. Наконец ключ вошёл в замочную скважину, и замок, щёлкнув, открылся. Она легко попала ключом во вторую скважину; ключ вошёл сразу же, как будто его притянуло магнитом, но отказался поворачиваться.
— Вот чёрт! — Она растерянно и с силой дёрнула ключ. Он с треском сломался.
— Что это? — не веря своим глазам, произнесла Барбара. — Ты видишь, что я сделала? Вот дерьмо! Как же это я… — Она повертела в руках обломок ключа. — И как теперь быть? Придётся вызывать слесаря…
Внезапно мной овладело странное спокойствие, сам не знаю почему. Я взял Барбару за плечи, прошептал ей на ухо: «Тише, тише…», как будто успокаивал нервную лошадь, и слегка отодвинул её в сторону. Затем я вытащил из кармана свои инструменты, выбрал маленький узкий пинцет из первоклассной немецкой стали и не без труда вытащил обломок ключа, застрявший в замочной скважине. Зажав обломок пинцетом, я поднял его вверх, как стоматолог, демонстрирующий больному удалённый зуб, а потом приступил к хорошо изученной процедуре открывания двери, ведущей в её квартиру.
Много времени это не заняло. Когда дверь распахнулась, я отошёл в сторону и пригласил Барбару зайти первой, но она как будто приросла к месту, глядя на меня совершенно круглыми от изумления глазами.
— Ладно, заходи. — Я слегка подтолкнул её внутрь. — Похоже, придётся кое-что тебе объяснить.
Глава 30
— Нет, ты действительно вор-домушник? — спросила Барбара. — Никогда в жизни не встречала живого грабителя. Но откуда мне знать, что ты говоришь правду? Если бы ты не сказал, я бы никогда сама не догадалась.
— Разве у тебя не зародилось подозрений, когда я открыл твои замок?
— Даже не знаю. Сначала я страшно расстроилась, а когда ты начал орудовать своими крючками, решила, что окончательно схожу с ума. А может, что ты — идеальный герой, который находит выход из любой ситуации.
— Это что же за герой такой, прячущийся под кроватью?
— Умный герой. А что, там действительно столько места? Если честно, я давно уже туда не заглядывала. Слышала, что некоторые женщины непременно заглядывают под кровать, прежде чем лечь спать, но я всегда думала, что это шутка. Ладно, теперь сама начну так поступать. А что за наркотик он мне подсыпал?
— Не наркотик, сильное снотворное. Рогипнол.
— Ну, ничего себе, снотворное для романтических встреч! Какой же негодяй! Извини мой латышский, но он просто долбанутый ублюдок, грязный недоносок, мерзкий гадёныш, гребаный пидорас, извращенец! — Она перевела дыхание. — Ох, прости, ради бога, мой латышский. Или я уже это говорила?
— Да ругайся себе на здоровье.
— То есть я привела домой незнакомого проходимца, а другой в это время уже прятался у меня под кроватью. Ну а если бы я пришла домой одна? Что бы ты делал в этом случае?
— Да то же самое, поскольку мне не удалось слинять в окно. Между прочим, ты сильно рискуешь, забивая рамы гвоздями. А что, если случится пожар?
— Там же две створки окна, помнишь?
— Ну да, а рамы забиты гвоздями…
— Похоже, я могу угадать, которую из них ты пытался открыть.
— Хочешь сказать, что вторая не забита? Вот чёрт, ну я и идиот! Первостатейный.
— Наверное, хорошо, что ты не смог выбраться из моей квартиры, а то не видать мне драгоценностей как своих ушей. Почему же ты положил их назад?
— Мне стало тебя жаль. Когда он наконец-то свалил и я выполз наружу, мне казалось, что я успел тебя узнать, а я не краду у знакомых.
— Но деньги ты назад не положил!
— Ну, я ещё недостаточно хорошо тебя знал. И это были просто деньги, ничего личного, как говорится.
— Да, браслет подарил мне отец. Он собирал монеты, а золотые копил для меня, и потом на один день рождения подарил мне целый браслет из золотых монет. Я его никогда не ношу, уж очень это дурной вкус, но мне было бы жаль, если бы браслет украли. Наверное, надо положить его в банковскую ячейку. Должно быть, он дорого стоит.
— И бриллиантовые серёжки тоже положи.
— Ты прав. Они принадлежали ещё моей бабушке, но их я часто ношу, так что пришлось бы всё время бегать в банк.
Я рассказал ей о тайниках, которые можно было бы устроить в её квартире, и обещал, что сделаю такой для неё.
— О, мой герой, — прошептала Барбара, и её глаза стали такими глубокими и зовущими, что я понял: срочно пора её поцеловать. Одними поцелуями мы, конечно, не ограничились.
— Так вот откуда ты знаешь, что она была розовой, — сказала Барбара.
В глазах у меня стояли её розовые… но через пару секунд я сообразил, что она говорит о бритве.
— Ты её забрал, — продолжала Барбара. — Поэтому ты знаешь, какого она была цвета. Но зачем он разбил её? Он не любит, когда женщины бреются?
— Наоборот. Он хотел тебя побрить…
— Побрить меня? Боже, какой ужас! А где он собирался… о нет!
— Вот именно.
— Значит, я должна быть благодарна Господу Богу, что этот мерзавец передумал. В любом случае я уже купила новую. Ладно, он разбил мою бритву, потому что он — подонок, недоносок и всё то, что я уже про него говорила. Но зачем ты её забрал?
— Я не хотел, чтобы ты нашла её и стала гадать, почему она разбита.
— То есть ты не хотел, чтобы я поняла, насколько неудачной была та ночь. Потому ты и квартиру мою привёл в порядок, и украденные ценности вернул на место. Ты — добросердечный, совестливый человек. Может быть, ты и преступник, но не закоренелый. Теперь я это точно знаю.
— Иногда я говорю себе, что я не преступник, а обычный человек, который время от времени совершает преступные действия…
