Людмила Милевская - Дурдом на выезде
Ася насторожилась:
— Девки? А зачем тебе девки?
Бьюмон ее чмокнул в щеку и успокоил:
— Только для дела.
Она пожала плечами:
— Всякие есть.
— Отлично! Так говоришь, о порно-клубах там не слыхали?
— Нет, ты что.
— Значит услышат. Открою в Растердяевске порно-клуб и заживем!
Ася вскочила:
— Как порно-клуб? Ты зачем туда едешь?
— Завязать.
— А как же клуб?
— А, черт! — расстроился Бьюмон. — Видишь, как засосало. Одно на уме. Ничего, ты не бойся, я отучу себя от вредных привычек.
Ася хлюпнула носом:
— Сомнительно.
— Отучу! Ну чего ты ревешь?
— Измена! Измена везде! Мы еще и не поженились, а ты нахально планируешь как будешь мне изменять!
— Да брось ты, — вразумлял ее Бьюмон. — Об измене и речи нет. Ты не так поняла.
— Нет! Это рок!
— Рок нас и свел!
— А зачем? Чтобы и ты мне изменял?
— Почему я должен тебе изменять?
— Мне все изменяют!
Бьюмон бросился к Асе, она от него. Он упал на колени, взывая к участию. Она снизошла, их тела сплелись в чистом духовном порыве: оба рыдали, как дети, и как дети утешали друг друга.
В этот драматический миг раздался решительный и настойчивый стук в дверь.
Следом голос требовательно вопросил:
— Ты здесь, Александра?
— Горохов! — исступленно прошептала она.
— Кто такой этот Горохов? — не выпуская ее из объятий, спросил удивленный Бьюмон.
— Самый главный изменник!
Не успела она фразы закончить, дверь распахнулась — изменник вошел.
Глава 36
Дверь распахнулась — Горохов вошел.
Увидев в номере Александры мужчину в женском халате…
Кажется, это слабо. Надо так сказать: увидев кретина, прижимающего Александру к себе!
Нет, и это не то. Увидев пьяную Александру, льнущую к красавцу в женском халате…
Короче, каюсь: нет слов, не могу передать, что испытал ошеломленный Горохов. Впрочем, ваше воображение легко дорисует картину. Пустые бутылки и полные, в комнате «амбрэ» из алкоголя, мужские волосатые ноги из-под небрежно подвязанного халата, объятия (очень странные) и все это в рабочее время.
Что еще здесь можно представить? И что в связи с этим должно Горохову испытать?
Всеобщее оцепенение длилось недолго: секунд пять. Ровно столько понадобилось Горохову, чтобы оценить обстановку, а он ее оценил. Горохова затрясло.
— Дура! — рявкнул он Александре.
Грубость! Опять грубость! Впервые с тех пор, как он сказал, что Александра ему нужна.
— Ну надо же! — взорвалась она, как плюшевого мишку, отбрасывая от себя Бьюмона.
Тот обиделся, да так и упал, крикнув:
— Полегче!
Но его уже не замечали.
— Ну надо же! — истошно завопила Ася. — Ты наконец сказал, то что думаешь! А ведь долго скрывал свои настоящие мысли! Я уже начала забывать!
— Кто это? — рявкнул Горохов, тыча в обиженного Бьюмона, который вставать заленился, да так и остался лежать на полу.
— Это порядочный человек! — с пьяной гордостью отрезала Ася.
— Порядочный человек?! Да он провокатор!
Горохов метнулся к коробке, дернул какой-то шнур и его затрясло еще больше.
— Дура! Теперь все пропало!
— Ничего не пропало, — пьяно качнувшись, сказала Ася.
Бьюмон с пола ее поддержал:
— Ничего не пропало. Все на месте.
Горохов его лягнул:
— А ты молчи!
Ася задохнулась от возмущения:
— Как ты смеешь! Гостя моего!
— Этот гость записывал все, что здесь происходило, — потрясая проводами, рявкнул Горохов.
Ася растерянно перевела взгляд на Бьюмона:
— Курт?
Он подтвердил на ломаном русском:
— Да, я записывал, потому что забыл выключить эту шутковину. А намерения мои самые лучшие.
— Курт! Как ты мог! — в отчаянии заламывая руки, воскликнула Александра. — Ты был единственный человек, которому я доверилась!
Горохов схватился за голову и зарычал:
— Эта баба сошла с ума!
Бьюмон, не отрываясь от пола, на ломаном русском потребовал:
— Не смейте ее ругать!
Асю словно заклинило.
— Курт, Курт, Курт, — пьяно повторяла она до тех пор, пока не взорвался Горохов.
Он закричал:
— Чокнутая! Ты всегда была склонна верить мерзавцам! Кретинам! И недоумкам!
Ася с ним согласилась:
— Точно, пять месяцев я верила только тебе.
— По глупости бабьей ты загубила наше общее дело, — в отчаянии крикнул Горохов и, пнув от бессилия Бьюмона, заключил: — Мне надо выпить.
Бьюмон мгновенно вскочил:
— Это же совершенно другое дело! Всем надо выпить. Не пили уже давно. Выпить всегда не лишнее!
Ася махнула рукой:
— Я с вами.
Горохов взглянул на нее исподлобья и спросил устало, беззлобно:
— Тебе-то куда?
— Пусть выпьет, пусть выпьет, — заступился за Асю Бьюмон.
Она оттолкнула его:
— Курт, как ты мог?
Залпом опрокинув в себя добрую порцию рома, он оправдался:
— Я совершенно забыл об этой чертовой кинокамере. Я-то не знал к кому шел. Это уже позже, когда мы познакоимились…
Горохов выпил, но не подобрел.
— Ублюдок! Можешь ты помолчать! — вскакивая, взорвался он.
Ася пьяно зашикала, хитро кивая на Бьюмона:
— Ну ты что? Зачем? Не шуми. Не обижай зря человека. Мы с ним сейчас договоримся. Правда, Куртик?
— Запросто, — подтвердил тот.
— Курточка, ты же никому не расскажешь о том, что здесь произошло? — засюсюкала Ася.
— Нет, конечно.
— И все, что было снято, нам тоже вернешь?
Горохов, переполняясь отвращением и скептицизмом, отвернулся от Аси и лишь покачал головой, буркнув:
— Ну и дура.
— То, что снято, я вернуть не могу, — с большим оптимизмом поведал Бьюмон.
Ася от него отшатнулась:
— Курточка, почему?
— Это не просто записывалось. Оно сразу передавалось тем, кто собирается тебя дискредитировать.
— Именно, — Горохов показал провода.
По неведомым Асе причинам он их не выпускал из рук.
— Так нас что, и сейчас записывают? — поразилась она.
Бьюмон пьяно тряхнул головой:
— Да нет, он же камеру снял. И вырвал антенну.
Горохов победоносно потряс проводами и закручинился:
— Делу каюк. Аська, Аська, как ты могла? Столько потрачено сил и надо же проколоться так глупо.
— Эх, Курточка! — заплакала Ася.
Бьюмон виновато пожал плечами и вздохнул:
— Еще надо выпить.
— Надо, — согласился с врагом Горохов и ругнулся: — Черт, что за пойло! Совсем меня не берет! Я омерзительно трезвый!
— Значит выпьем тройную! — предложил Бьюмон.
Все поддержали:
— Выпьем! Выпьем!
Выпили.
— И что же теперь? — пьяно икнув, пискнула Ася. — Неужели ничего поправить нельзя?
Горохов зло взглянул на нее, затем миролюбиво на Бьюмона и спросил:
— Парень, на кого ты работаешь?
— На порно-клуб «Манефик», — откликнулся тот незамедлительно.
— Он там звезд, — похвастала Ася. — Его вся Англия знает и даже Америка.
— Молчи, — брезгливо приказал ей Горохов и опять обратился к Бьюмону:
— Порно-клуб, это ясно, а дуреху эту кто тебе заказал?
Курт опечалился:
— Она не дуреха, а кто заказал, сам не знаю. Не докладывали. Но фирма крутая. Директор клуба на мелочь меня не посылает.
— И что же теперь? — снова пискнула Ася. — Неужели ничего поправить нельзя?
Горохов с непонятным злорадством ей сообщил:
— Ты, голубушка, теперь тоже у нас порно-звезда.
Бьюмон заревновал:
— С чего это?
— А с того, что эта крутая фирма уже договаривается с крутой телестудией в какое время и в какой передаче будут выгодней смотреться ваши художества, — просветил всех Горохов и потянулся к бутылке.
Ася и Бьюмон, переглянувшись, хором спросили:
— Какие художества?
— Вам видней.
Александра первой прозрела:
— Ах вот оно что! Курточка, весь мир увидит как мы с тобой здесь горькую пили!
— И не только это, — вставил Горохов.
Бьюмон не впечатлился:
— Как я пью, мир уже насмотрелся.
— Ты — да, но я пью впервые, — не согласилась с ним Ася и заплетающимся языком потребовала: — А ну, Курточка, признавайся, ты врал или шутил? Требую предельной откровенности!
— Я не врал и не шутил, — заверил Бьюмон. — Я и в самом деле такой.
Горохов (уже с заметным трудом ворочая языком) спросил:
— Какой?
— Влюбленный.
— В кого?
— В нее, — Бьюмон кивнул на Асю, которая пьяно качнулась и подтвердила:
— Да, это случилось.
Горохов схватился за голову:
— О, боже! Они еще и бравируют! Зарубили дело под корень! Горе мне!
— А ты выпей, горе надо залить, — посоветовал Бьюмон и провозгласил: — Все и зальем.
Ася запротестовала:
— Я заливать не буду.
