Дарья Донцова - Метро до Африки
– Давно вы уехали из этой квартиры? – спросила я.
– Я практически никогда здесь не жила.
– Но прописаны!
– Да, так порой случается, – кивнула Маргарита. – Мама вышла замуж за Андрона, и я была прописана тут вместе с Леокадией.
Я без приглашения вошла в прихожую и опустилась на табуретку.
– Вы дочь Леокадии Бланк?
Маргарита скорчила гримасу.
– Можно и так считать.
– Так дочь или нет? – настаивала я.
– Трудный вопрос, – пробормотала Изотова.
– Элементарный, – пожала я плечами, – родителей, я имею в виду биологических, бывает двое, отец и мать. Остальные приемные или воспитатели.
– Родила меня Леокадия, – сухо ответила Маргарита, – а через некоторое время она отказалась от ребенка, променяла меня на мужа.
– Это как?
– Очень просто, это весьма частая ситуация, – с горечью заявила Маргарита, – родят от одного мужчины, разойдутся с ним, за другого выскочат, а у того свое дитятко под боком. Неохота двоих тащить, одного бросают. Угадайте, кого выкинут? Кто в семье хозяин, тот со своей кровиночкой и останется. Знаете, как вышло со мной?
– Нет, – ответила я.
Маргарита сложила руки на груди.
– Я была маленькая, подробностей не знаю, родного отца не помню, да и маму тоже смутно, лица не опишу, только фигуру – высокая, прямо под потолок, волосы рыжие, густые… Вроде я тут жила некоторое время, потом Леокадия меня Марфе отдала, но по документам я здесь числюсь.
– Как же вас в школу взяли? – изумилась я. – Опять же детская поликлиника, справки, прививки…
Изотова засмеялась.
– Ну какая в нашем селе особая школа! В одной комнате три класса, всего десять учеников. Я девятилетку закончила, больше не училась, живу при Марфе, она целительница. Травами лечит, к ней со всей России едут. Она работает при монастыре, я ей помогаю. Марфа моя родная тетя, – пояснила Изотова.
– Сестра Леокадии?
– Верно, – закивала Маргарита. – Нам позвонили из Москвы, сказали, что Юля умерла. Уж как узнали, где я проживаю, неведомо, да на то она и милиция, чтобы людей искать. Конечно, Юля мне никто, совсем посторонняя, но похоронить ее надо по-христиански, отпеть, поминки справить… Хотя сомневаюсь, что она была верующей, в трех комнатах ни одной иконы, лба перекрестить негде.
Маргарита зябко поежилась и продолжала:
– Марфа велела ехать, а мне не хотелось. Мать ведь меня из-за Юлии бросила. Но Марфа… Там такая запутанная семейная история! От Леокадии людям только горе было.
– Наверное, вы ошибаетесь, – мягко сказала я. – Она, наоборот, спасла людей, ей дар помог.
Маргарита замотала головой.
– Нет, нет, все не так!
– А как?
– Не знаю, Марфа в курсе. И не нужна мне их квартира! – Маргарита с неожиданной злостью вскинула голову. – Одна беда от нее. Марфа говорит, что мне стоит пожить одной, но я не желаю. Похороним Юлю, я комнаты запру. В них смертью пахнет. Уж извините, раз вы убедились, что я не воровка, можно мне уйти? Боюсь на электричку опоздать.
– Куда вы торопитесь?
– Домой, – пояснила женщина, – село Варенцово, от станции на автобусе полчаса, а он два раза в день ходит. Если на электричку не успею, потом придется до вечера в райцентре куковать или пехом шагать, а это далеко, через лес. Я вчера приехала, вещи Юли осмотрела, всякие там формальности в милиции прошла, очень устала и здесь заночевала. Да не выспалась совсем! Домой хочу, вернусь, когда Юлю разрешат похоронить.
– Я на машине. Хотите отвезу вас?
– Господь отблагодарит вас за доброе дело! – обрадовалась Маргарита. – Сейчас только по комнатам пробегусь, форточки закрою.
Большинство людей, приди к ним утром милиционер, да еще женщина, начнут задавать вопросы. Кстати, я не знаю, есть ли среди участковых дамы, или эти должности занимают только мужчины. Но Маргарита живет в селе, проводит дни с тетей при монастыре и по-своему воспринимает мир. Очевидно, Изотова верит чужим словам, она наивна и во всем видит божью волю.
– Почему вы Изотова, если ваша мама Бланк? – спросила я, когда мы поехали в сторону МКАД.
– Не знаю, – равнодушно ответила спутница. – Наверное, фамилия мне от родного отца досталась.
В пути мы были больше двух часов, и я устала, поэтому очень обрадовалась, когда Рита сказала:
– Теперь вниз с горочки, и вот оно, Варенцово.
Я затормозила на пригорке и посмотрела вниз. Дорога спускалась к деревне, серо-коричневые дома стояли близко друг к другу, из многих труб, несмотря на июнь, поднимался сизый дым. А дальше за околицей, на холме, высилась церковь, вокруг которой тянулся белый, оштукатуренный глухой забор.
– Благостно, – перекрестилась Маргарита, – и тихо. Я от Москвы ошалела. И как вы только живете в таком гаме?
– Дело привычки, – пояснила я, – человек удивительное животное, ко всему приспособится.
Рита вновь осенила себя крестом и указала пальцем на добротный дом из серого кирпича:
– Вон там мы обитаем, у колодца.
Глава 25
– Кого привела? – ласково спросила женщина в темном платке, когда мы с Ритой вошли в большую комнату.
Помещение выглядело непривычно – тут отсутствовали телевизор, компьютер и современная мебель. Зато было много самодельных полок, забитых старыми книгами, и черный телефонный аппарат, раритетный экземпляр с наборным диском, витым шнуром и здоровенной трубкой. Марфа сидела у окна, держа в руках томик. Заметив племянницу с гостьей, она сняла очки и положила их на массивный стол, накрытый самовязаной скатертью.
Рита живо перекрестилась на икону.
– Она из милиции, ей соседи на меня нажаловались, что топочу сильно! Тетечка, можно я ополоснусь после дороги? Устала очень!
– Иди спокойно, – кивнула Марфа. – Василий полный бак налил, словно почуял твое желание.
Маргарита юркнула за дверь.
– Так чего вы хотите? – уже не так приветливо осведомилась Марфа.
– Поговорить, – коротко ответила я. – Слышала, вы целительница?
– Денег я не беру, – пояснила Марфа, – но от подарков не отказываюсь. Только у тебя проблем нет, ты здоровее многих.
– Вот так, с лету, вы ставите диагноз?
– Чего кота за хвост тянуть, свое и чужое время зря тратить, – ответила знахарка. – Сразу вижу, есть проблема или нет. Тебя ничего не беспокоит, только мигрени бывают. Верно?
– Да, – удивленно кивнула я. – Откуда вы знаете?
– Видно, – пожала плечами Марфа. Она встала, открыла небольшой секретер, вытащила оттуда кулечек, протянула его мне и сказала: – Заваривай, как чай, на ночь и пей по кружке. Через месяц приезжай за новой порцией. И помни: для всех хорошей быть нельзя, отпусти лошадь, поставь чемодан, сразу легче станет.
Бормотание Марфы показалось мне странным, никакого смысла в ее словах, на мой взгляд, не было. При чем здесь скакуны и чемодан?
Целительница вернулась в кресло и улыбнулась.
– Дурой тебе кажусь?
– Что вы, конечно, нет, – торопливо сказала я.
– Не лги! – сурово оборвала меня Марфа. – Оттого у тебя и голова болит. От вранья.
Неожиданно мне стало весело. Я говорила, что не доверяю всяким экстрасенсам и травникам, хотя понимаю, что некоторые из них способны помочь больному. Но полностью поверить в лечение растениями мне мешает простое соображение: если бы сено могло спасти человечество от холеры, проказы, рака, красной волчанки и порфирии, все люди уже стали бы полностью здоровыми. А поскольку население земного шара продолжает болеть, значит, панацеи пока нет. И навряд ли деревенская тетушка может избавить меня от мигрени, которой страдают сотни тысяч людей. Кстати, за изобретение средства от изматывающей головной боли положена Нобелевская премия.
– Человек сам себя в гроб загоняет и сам оттуда вытаскивает, – продолжала тем временем Марфа. – Поройся в своей душе, и увидишь, почему тебе бывает плохо.
– Я давно пыталась понять причину своей мигрени, – ввязалась я в ненужный разговор, – но пока в этом не преуспела. Думала, что болезнь связана с едой, грешила на шоколадки, которые люблю лопать по вечерам, и перестала есть сладкое, но ничего не изменилось. Одна женщина посоветовала мне пить каждый день стакан натурального молока, из-под коровы, с сырым желтком.
– Вкусно? – хмыкнула Марфа.
– Омерзительно, – призналась я. – Терпеть не могу оба ингредиента.
– Пила? Давилась?
– Да, – вздохнула я.
– И, конечно, это не помогло, – констатировала знахарка.
– Почему «конечно»?
– У тебя голова с телом не в ладу, – пояснила Марфа. – Вот мозг с хозяйкой и пытается говорить на понятном ей языке. Скажи, ты знаешь, что сейчас у тебя в желудке происходит, какие там ферменты, бактерии?
– Нет, – растерянно ответила я.
– А и не надо, – закивала Марфа, – мозг без тебя справится. Вот только, если по глупости ты начнешь плохую еду употреблять, он подаст тебе сигнал. Слопаешь несвежие сосиски: тошнота, понос. Даже дурочке ясно: не ешь колбасные изделия. Не послушаешься – появится язва или гастрит. Коли опять не внемлешь – помрешь, мозг включит программу уничтожения, потому что идиоты плодиться не должны. Мигрень поражает людей, которые себя ломают. Соображаешь?
