Дарья Донцова - Кекс в большом городе
– Да уж, пожалуйста, – выдавила я из себя.
– Заметано, – кивнула Нина, – теперь о мужчинах. Денис Лапин.
– Он у нас кто? – оживился Голубев.
Помощник режиссера вытащила сигару, аккуратно обстригла кончик, понюхала «гавану», медленно раскурила ее и, выпуская удушливо-едкий дым, ответила:
– Бандит Крутов, многократно сидевший рецидивист, практически хозяин зоны, его боятся все, и милиционеры, и криминальные личности. Как раз для Лапина. Пусть входит?
– Да, да, – хором ответили все.
– Давай, – рубанула Нина в трубку.
В левом углу комнаты приоткрылась дверь, и через секунду перед нами предстало тщедушное существо, отдаленно похожее на французского киноактера Пьера Ришара в молодости.
Светлые, мелко вьющиеся волосы обрамляли треугольное личико с узким подбородком, голубые глаза Лапина смотрели наивно и слегка обиженно. Очевидно, паренек мало ест и совсем не занимается спортом, бицепсы на моих руках выглядят намного более впечатляюще, впрочем, талии Дениса может позавидовать балерина, сантиметров пятьдесят, не больше.
Приглядевшись к претенденту на одну из главных ролей, я поняла, что его ресницы накрашены тушью, а на веках лежат тени, наверное, и загар, покрывающий мордочку Лапина, ненатуральный, а в ухе у него поблескивают целых три серьги, на одну больше, чем у звезды «Марко» Бустиновой.
– Здрассти, – прошелестело убогое создание.
– Приветик, – кивнула Нина, – мы рады, что ты нашел время для нас.
– Право, пустяк, у меня было окно.
– Знаем о твоей занятости.
– Да ничего.
На этом церемония приветствия завершилась.
– Хорошо, – хлопнула в ладоши Нина, – сцену знаешь?
– Иес!
– Начинай!
Лапин отступил назад, потом, уперев одну руку в тощее бедро, вихляющейся походкой пошел вперед, вторую конечность он воздел вверх. Протопав с видом полного кретина почти до противоположной стены, Денис резко повернулся и тоненьким голоском запищал:
– Ишь, вылупилась! Ща объясню, чья тут правда! Кто под шконки полезет, а? А? А?
Паренек явно пытался казаться страшным, отмороженным бандитом, но вытаращенные глазки актера приобрели совсем жалкий вид. Лапин покачался с пятки на носок, потом картинно тряхнул волосами и закончил «выступление».
– Всех поубиваю!
– Ну нормально, – воскликнул Голубев.
– Иди, Денис, отдохни, – велела Нина.
Лапин вынул носовой платок и, промокая вспотевший лобик, пожаловался:
– Я очень устал, весь выложился.
– Ты никогда не халтуришь, – кивнула Нина, – горишь свечой!
После ухода актера помощник режиссера повернулась ко мне.
– Ну?
Я схватила со стола бутылку минералки и сделала вид, будто изнемогаю от жажды. Что сказать Нине Аркадьевне? После того, как на роль главной героини утвердили столетнюю бабу-ягу Монтегю, этот клоун вполне способен изображать безжалостного Крутова.
– Чего-то я не понял? – заявил вдруг Ленинид. – Пудель братка корчил?
– Верно, – кивнула Нина.
– Авторитетного парня?
– Именно так.
– Смотрящего?
– Кого? – не поняла далекая от криминальных реалий дама.
– Ну типа… начальника над контингентом.
– Кого? – опять не въехала в ситуацию Нина.
– Ох-хо-хонюшки, – помотал головой Ленинид, – лажовка получается! Бредятина с собачатиной!
– Вам что-то не нравится?
– Так все!
– А если поконкретней?
– Могу и чисто конкретно, – охотно согласился папашка, – ваш Лапин опущенный.
– Кто?
– Пидор, – гаркнул папенька, – кто ж на зоне такому права вручит? Не файно выходит, ваще параша! Ему ложку с дыркой всучат, спецпосуду – и ау, спи у забора. Не! Не верю!
Я уставилась на Ленинида. «Не верю»! Ну просто Станиславский!
– По какой причине вы сделали вывод о нетрадиционной сексуальной ориентации Лапина? – холодно поинтересовалась Нина.
Ленинид ухмыльнулся, потом встал и прошелся по залу.
– Пудель он, а не мужик! Разве блатпапа так двигается? Во как надо! Руки тут, шаг шире, в глазах зверь. Что там ваш петушок кукарекал? Ой, держите нас семеро! А НУ КТО ЩА ЖРАЛЬНИКОМ ПО ШКОНКЕ ПОУТЮЖИТСЯ? А? БУРКАЛЫ ОТВОРИЛИ, ГРАБКИ СЛАПАЛИ! СУКИ!
Крик отлетел от стен и ударился в потолок, эхо рухнуло вниз.
Я невольно вскочила, вместе со мной подхватился Голубев и Нина.
– Че всполошились-то? – удивился Ленинид. – Я просто показал, как в бараке авторитетиться надо.
Нина и Анатолий переглянулись.
– Друг мой, – ласково осведомилась помощник режиссера, – вы любите кино?
– Кто ж его не любит? – резонно ответил Ленинид.
– А сами сниматься не хотите?
– Я?
– Вы!
– Я???
– Вы, вы! В роли Крутова.
– Я? Я? – твердил Ленинид. – Стану как Том Круз?
– Скорей как Годзилла, – без тени улыбки на лице ответила Нина, – кстати говоря, лучшие актеры, как правило, не имеют дипломов. Вот, допустим, колли Лэсси, она собака, ничего не заканчивала, а какой образ создала? На все времена!
Глава 22
Дальнейшее действо стало развиваться без моего участия. Голубев и Нина налетели на Ленинида, ошалевший папашка только кивал головой и соглашался со всем, что ему предлагали. Когда Анатолий, словно фокусник, вытащил из пустоты бланк контракта, я попыталась вмешаться и пробормотала:
– Подождите, я хочу сказать…
Но на мои слова никто не обратил внимания. В целом ситуация напоминала день рождения человека, торжество, отмечаемое дома в большой компании родственников всех рангов. Наверное, вы сами принимали участие в подобных тусовках. Представьте накрытый стол, миски с салатами, батарею бутылок, мужчин, влезших по причине праздника в неудобные костюмы, и женщин, изуродовавших себя помпезными прическами вкупе со слишком ярким макияжем. Все уселись, налили, выпили по первой. И тут из комнаты приводят бабушку, виновника торжества, полубезумную старушку, чей возраст не известен никому. Дряхлую особу торжественно сажают в кресло, тамада церемонно заявляет:
– А сейчас, вторым тостом, мы выпьем за патриарха семьи!
Люди хватаются за рюмки, бабуся, кряхтя, встает и заводит:
– Сначала я хочу сказать о моем любимом Коленьке…
Улыбки замирают на лицах, бабуська толкает речь, длится она долго, почти бесконечно.
– Война… голод… строительство коммунизма… мы не думали о себе… сын отлично учился… жена, правда, неудачная…
Гости потихоньку опрокидывают рюмашки, жуют салат. Сначала присутствующие ведут себя тихо, делая вид, что внимательно слушают великолепно известные всем воспоминания о том, как в 1939 году дедушка потерял на вокзале портфель, но потом народу надоедает ее речь, шум усиливается, о бабушке капитально забывают. Впрочем, все оказываются довольны: бабуся – оказанным ей вниманием, гости и тамада – тем, что церемония проходит правильно. По обычаю ведь второй тост надо провозглашать за родителей: пожалуйста, вот вам бабушка. Теперь можно благополучно забыть о ней до следующего праздника.
Вот я сейчас, сидя между Голубевым и Ниной, походила на эту бабулю, роль именинника исполнял Ленинид.
Ошарашенный папашка подписал подсунутую ему бумагу.
– Вот это пиар-ход! – заорал продюсер. – Всех сделаем! В сериале Виоловой одну из главных ролей сыграет отец Арины. Такого еще не бывало.
Я вздохнула, оно верно, подобная глупость могла случиться лишь со мной, небось другие авторы во избежание таких коллизий не шляются по кастингам в сопровождении ближайших родственников.
Не успела последняя мысль влететь в голову, как из сумочки донеслась бойкая трель мобильника. Я вытащила аппарат и, решив впредь всегда соблюдать предусмотрительность, глянула на дисплей… Невероятная радость охватила душу, Олег наконец-то нашел возможность связаться с женой!
Прижав к уху телефон, я вышла в коридор и быстро заговорила:
– Алло! Говори скорей! Почему так долго не звонил?
Но вместо хорошо знакомого голоса мужа послышался совершенно чужой дискант:
– Пригласите Тараканову.
Вот черт! Надо же было свалять такого дурака! Отчего я решила, что меня ищет Куприн! Из-за сообщения «Номер засекречен»? Но ведь шифруются не только сотрудники милиции, еще услугами антиопределителя вовсю пользуются журналисты, и сейчас я нарвалась на одну из представительниц древнейшей профессии, придется отвечать на оригинальные вопросы, типа: «Откуда берете сюжеты для своих книг?» Один раз, устав говорить честно о том, что описываю лишь реальные, произошедшие со мной или с моими знакомыми события, я рявкнула:
– Понимаете, я отчаянно вру и получаю за это деньги.
Газета вынесла опрометчивое заявление в заголовок, и мне здорово попало от Федора, поэтому сейчас следует проявить крайнюю вежливость и сладкую приветливость. Не подумайте, что я боюсь борзописцев, сама до недавнего времени была одной из них, но у меня трясутся коленки при мысли о начальнике отдела пиар и рекламы «Марко».
