Руслан Ходяков - Лунный плантатор
— Десять минут до эфира, — провозгласил тот же голос.
Камера над Родионом вдруг дрогнула и поплыла по залу. На ней зажегся рубиновый огонек, похожий на огонек сигареты. За двумя другими камерами расположенными в студии возникло по оператору.
— Игорь, — сказал голос. — «Балка» временами теряет изображение. Будь добр, проверь «шланг»…
Камера на балке сделала круг по залу и уставилась на Родика. Родион засмотрелся на камеру и не заметил как рядом с ним появилась Анна Бережная.
— Ну, как вы? — спросила она наблюдая как толстая гримерша обхаживает Родиона.
— Пока никак, — пожал плечами Родик.
— Не дергайтесь, пожалуйста, — сказала гримерша.
— В общем так, — Бережная сложила перед собой ладошки. — Я буду вам задавать вопросы — вы поддерживать беседу. Сценария нет. Единой темы нет. Все сплошная импровизация.
Наше шоу называется «Лифт на эшафот». Представьте, что вы поднимаетесь на этом лифте и у вас осталось буквально несколько минут, что бы сказать этому миру все, что вы о нем думаете… Родион, у вас есть, что сказать миру?
— Думаю, что да, — стараясь не шевелится проговорил Родик и улыбнулся краешками губ. — У меня даже есть, что ему подарить!
— Пять минут до эфира! — донеслось свыше.
— Чудесно, — сказала Аня усаживаясь на металлический стульчик. — обожаю подарки… Евгения Валерьевна, — обратилась она к гримерше. — Уделите и мне чуточку внимания!
— Секундочку, — гримерша сделала несколько последних пассов над Родиком и перебралась со своим чемоданчиком к Анне Бережной.
К Родиону подошел кто-то из ассистентов, прикрепил к лацкану пиджака прищепку радиомикрофона, попросил вставить в ухо наушник связи с режиссером, положить передатчик во внутренний карман и показал как надо правильно сесть в кресле.
— Внимание, три минуты до эфира! Даю свет!
Над подиумом вспыхнуло несколько десятков прожекторов и Оболенский перестал видеть, что происходит в полутемном зале.
— Вы меня слышите? — прозвучал в наушнике Родиона голос режиссера.
— Да, — сказал Родик.
— Меня зовут Игорь Сергеевич. Я режиссер-постановщик. Я глас божий, то есть ваш поводырь и ваша интуиция. Я буду подсказывать вам как себя вести. Договорились?
— Хорошо, — сказал Родик. — Постараюсь прислушиваться к вашим советам.
— Вы уж постарайтесь, — по голосу Родик понял, что «глас божий» усмехается.
Слегка поколдовав над Анной, Евгения Валерьевна исчезла с подиума.
— Внимание, две минуты до эфира!
— Ну как? — Анна подмигнула Родику, поправила в ухе бусинку наушника и ободряюще улыбнулась. — Не боитесь?
— А вы? — усмехнулся Родик.
— А вы нахал, граф! — Аня погрозила Оболенскому пальчиком и сказала в свой радиомикрофон обращаясь уже к режиссеру. — Игорек, все в порядке. Мы готовы…
— Одна минута до эфира… Пошла заставка!
Откуда-то полилась приглушенная, странная музыка телевизионной заставки, словно где-то совсем рядом мохнокрылые демоны играли своих адских инструментах марш преисподни.
— Ну… — Анна Бережная закрыла глаза. — Чур-меня-чур! — громко проговорила она как заклинание и открыла глаза.
Родик поразилась вспыхнувшей на ее лице неземной лучезарной улыбке и тому как эта женщина словно осветилась изнутри ярким магическим светом.
Внезапно все прожектора погасли и только ведущая ток-шоу продолжала находится в ярко освещенном круге. Да надпись за спиной Родика полыхала желтым светом расплавленного метала.
— Начали! — услышал Родион голос режиссера.
— Добро пожаловать в ад, господа! — воскликнула Анна Бережная в камеру и театрально поднялась со своего стульчика…
…Лифт на эшафот тронулся.
Глава тридцать первая
В которой шоу только начинается, Родион заставляет Анну Бережную нервничать, а профессиональный юрист подтверждает его высокие полномочия
…Лифт тронулся и стал набирать скорость. Свет от прожекторов метнулся по студии. Родион внутренне напрягся. Балка с телекамерой описала круг над зрительным залом.
— Не каждому удается в своей жизни испытать момент истины! — сказала Анна, сделала несколько шагов и сошла с подиума, работая на камеру стоявшую в зрительном зале. — Путаясь в череде проблем и житейских обстоятельств человек перестает понимать где правда, а где придуманный им вымысел, выдаваемый за правду.
Балка с телекамерой повисла над Анной бережной. Она переключила свое внимание на нее и пошла дальше «проповедовать» по залу, не отрывая взгляд от рубинового огонька над объективом.
— Иллюзии владеют нашими сердцами! Мы живем в мире фантомов, не отделяя зерна от плевел. Но приходит миг и человек делает шаг на встречу истине, вступая на лифт эшафота. Пока лифт поднимается, у него есть несколько минут, что бы сказать правду. Сказать правду и умереть. Потому, что лгать самому себе бессмысленно перед лицом смерти. Потому, что в наше время сказать правду равносильно подвигу!
Бережная остановилась у третей камеры, а балка перелетела к Родиону.
— Приготовьтесь, — сказал Родику Игорь Сергеевич. — Сейчас камера переключится на вас. — Расслабьтесь и ведите себя непринужденно.
Родион поерзал в жестком, неудобном «кресле», закинул ногу за ногу, оперся на подлокотник, кое как приняв устойчивое положение и подумал, что на этом чертовом стуле вряд ли кто-то сможет почувствовать себя расслабленно.
Анна продолжала:
— Через эту студию прошли десятки людей решивших пережить подвиг и пройти испытание правдой. Может быть самое серьезное испытание которое может выпасть на долю человека…
— Ваш выход, Родион, — сказал Игорь.
— Итак… — Анна Бережная повернулась к Родику. — Встречаем нового безумца, отважившегося подняться на эшафот истины! Граф Родион Оболенский!
Огонек сигареты над камерой перед Родионом вспыхнул. В студии на длинном штативе загорелась яркая красная лампочка обозначающая «бурные аплодисменты». Зал статистов послушно отозвался рукоплесканиями. Над подиумом зажегся добрый десяток прожекторов.
— К вашим услугам, — кивнул Родик и обворожительно улыбнулся в камеру.
— Великолепно, — сказал Игорь Сергеевич в наушнике. — Пять балов! Хорошо держитесь. Продолжайте в том же духе.
— Здравствуйте, граф, — Анна улыбнулась Родиону. Перед ней на корточках возник телеоператор с четвертой камерой на плече.
— Здравствуй, Анна.
— Вы готовы сказать миру правду, прежде чем окажетесь на эшафоте?
— Готов, — улыбнулся Родион. — Вы — само совершенство!
В зале на штативе загорелась желтая лампочка. Рукоплескания средней силы прокатились по студии.
— Замечательно, — отозвался в наушнике режиссер. — Так ее! Анечка — «галантность», «аристократичность», «пресса» и уходишь на рекламу…
— Спасибо, — сказала Анна Бережная. — Вы сама галантность, граф Оболенский. Чувствуется почерк настоящего аристократа, — она повернулась к залу, попадая в попадая в объектив другой камеры. — Граф Оболенский — подданный Соединенных Штатов Америки, но русский по крови и по происхождению. Оказавшись в Петербурге он сразу оказался в поле зрение Петербургской прессы, буквально за месяц опередив по популярности многих политиков и даже артистов эстрады.
Газеты стали писать о Родионе Оболенском всевозможные небылицы. И все потому, что графа Оболенского привели в Россию весьма странные обстоятельства. Но сегодня, буквально через несколько минут, после рекламного блока, мы наконец узнаем истину! С вами я, Анна Бережная в ток-шоу «Лифт на эшафот»! Встретимся через минуту.
Зажглась красная лампочка.
— Все хорошо, — проговорил режиссер-постановщик. — Пошла реклама. — Студия! — добавил он в акустику зала так, чтобы слышали статисты. — Поактивней, пожалуйста, реагируем на «светофор».
— Я знала, что с вами будет интересно, — сказала Анна Родиону, усаживаясь на свой металлический стульчик. — Но если вы заставите меня нервничать — я поджарю вас заживо! — ехидно улыбаясь, проговорила она и дотронулась до ручки бутафорского рубильник. — Не забывайте, что вы сидите на электрическом стуле.
— А вы, оказывается, кровожадная особа! — улыбнулся в ответ Родик. — Я просто помогаю вам делать ваше шоу. Вот и все.
— Будем считать, что у вас получается, — сказала Анна Бережная.
— Получается, получается, — отозвался Игорь Сергеевич. — Родион — вы молодец!
— Стараюсь, — усмехнулся Родик.
Рекламный блок закончился. В студии снова зажглась красная лампочка.
— Все приготовились. Продолжаем, — сказал режиссер-постановщик. — Побольше экспрессии, Анечка.
Аня продолжила:
— Веками поэты воспевали влюбленных. Веками влюбленные, стоя под серебристой Луной упивались ее неземным сиянием. Веками Луна принадлежала только им. И вот появляется человек, который заявляет, что на самом деле это не так. Этот человек — граф Родион Оболенский или Лунный плантатор, как его окрестили газетчики, — Бережная повернулась на стульчике к Родиону. — Господин Оболенский, вы действительно считаете, что Луна может принадлежать вам?
