Наталья Александрова - Алиби для бультерьера
— Н-нет… — едва слышно ответила девушка. — Все в порядке…
— Вы уверены? — Стоматолог вгляделся в поддерживающего ее бомжа, и вдруг на его лице возникло изумление. — Кого я вижу! Возвращение живых трупов! Господин Евсюков, если я не ошибаюсь?
— А это еще кто такой? — Сергей переводил глаза с Людочки на незнакомца.
— Сто… стоматолог, — выдохнула девушка, как будто это все объясняло.
— Какой еще стоматолог?
— Садитесь-ка ко мне в машину, — проговорил «стоматолог», открывая заднюю дверцу, — а то ваш внешний вид может вызвать нездоровый интерес прохожих. Садитесь-садитесь! Нам есть о чем поговорить! И вы тоже, — повернулся он к Людочке, — ваш начальник сегодня скорее всего не появится, и клиентов вы вряд ли ждете…
Евсюков и Людмила переглянулись и забрались на заднее сиденье машины.
— М-да, — «стоматолог» обернулся и осмотрел Евсюкова, — сиденья после вас придется почистить… зверей на вас, надеюсь, нет?
— Я тоже надеюсь, — скромно ответил Сергей, — впрочем, вы меня сами пригласили, я не напрашивался. Позвольте спросить, кто вы такой?
— Леонид, — представился «стоматолог». — Вы можете не представляться, я и так почти все о вас знаю. Знаю даже кое-что, чего вы сами не знаете.
С этими словами он протянул Евсюкову газетную вырезку.
— Шуваловский парк будет сохранен… Фирма «Дриада»… — прочитал Сергей и быстро пробежал глазами заметку. После этого он поднял глаза на Леонида и дрожащим голосом произнес: — Но это значит…
— Это значит, что вам больше не нужно скрываться. Вы вполне можете вернуться к себе домой, к своей обычной жизни. Хотя… существуют, конечно, некоторые сложности…
— Но как это случилось? — Сергей не скрывал своего удивления.
— Ну как вам сказать… — Леонид скромно потупился. — Признаюсь, здесь не обошлось без вашего покорного слуги…
— Вы что — Робин Гуд?
— Ну не то чтобы Робин… Вы, Сергей Николаевич, простите, в этом городе родились?
— Ну в этом, а что?
— Тогда вы знаете, как все горожане любят Шуваловский парк. И я в этом смысле не исключение. Очень, знаете ли, хотелось, чтобы парк остался в целости и сохранности. Но это так, лирика… — Голос Леонида стал сухим и деловитым. — Я с вами хотел поговорить о другом…
— Но только… я вас умоляю… если мне больше не нужно скрываться… Вы не представляете, как я хочу помыться! — В голосе Сергея прозвучала настоящая мольба. — Принять горячую ванну… или хотя бы душ! И чашку кофе! И чего-нибудь пожрать!
— М-да, я вас понимаю… — Маркиз снова оглядел Евсюкова. — Но ехать к себе домой в таком виде все же не советую. Соседи могут вызвать милицию.
— Да у меня и ключей нет… — признался Евсюков.
— С другой стороны, пригласить вас к себе я тоже не могу, — Леонид пристально взглянул на воротник Евсюкова, — у вас все же есть блохи, а у меня дома куча домашних животных, целый зоопарк, так что, вы понимаете…
— Можно ко мне, — подала голос Людочка, про которую мужчины забыли, — у меня мама как раз в санатории…
— Мама в санатории? Как это удачно! Говорите адрес! — И Леонид выжал сцепление.
Через пятнадцать минут они уже подъезжали к Людочкиному дому.
Бесконечно везти не может.
Людочка поняла это, когда столкнулась в подъезде с Варварой Альбертовной, соседкой со второго этажа, которую злые языки называли «замполит дома». Варвара Альбертовна выносила на прогулку свою крошечную беспородную шавку Муську, когда увидела Людочку, поднимающуюся по лестнице в компании двух мужчин, один из которых был самым настоящим бомжем.
Муська залилась злобным, истеричным лаем.
Варвара отвесила нижнюю челюсть, но быстро мобилизовалась и завопила:
— Как это понимать, Людмила? В нашем доме, борющемся за почетное звание «Дом образцового порядка», не место таким, как ты! Кроме твоего низкого морального облика, несовместимого с проживанием в нашем доме, ты позволяешь себе такие антисанитарные контакты! Я вынуждена буду поставить вопрос перед домовым активом…
Людочка хотела что-то возразить, но ее опередил Леонид.
— Мадам! — воскликнул он. — Я вам не советую задерживаться здесь ни на секунду! Этот человек, — он указал на Евсюкова, — этот человек болен острой формой инфекционной помпезности. Эта болезнь смертельно опасна и крайне заразна, передается воздушно-капельным путем… Кстати, животные ей тоже подвержены!
Евсюков в это время крайне удачно закашлялся, и Варвару Альбертовну вместе с ее собачонкой как ветром сдуло.
Едва оказавшись в Людочкиной квартире, Сергей с радостным воплем бросился в ванную.
Людмила нашла старую одежду своего покойного отца, и через полчаса сверкающий от чистоты, одетый в слишком просторные брюки и рубашку Евсюков с блаженным выражением лица потягивал кофе с молоком из огромной кружки.
— Ну теперь я готов говорить с вами на любую тему! — произнес он, повернувшись к Лене.
— На любую не надо, — отозвался тот. — А вот скажите: вы никогда не сталкивались с Галиной Волковой?
— Вот интересно, — Сергей нахмурил лоб, припоминая, — я совершенно забыл об этом за всеми последними событиями… А ведь действительно, примерно месяц назад Маргарита позвонила мне и попросила срочно забрать ее с одной дачи. При этом голос у нее был такой, как будто за ней гонится тамбовская криминальная группировка в полном составе! Я примчался к ней… Она уже ждала меня возле задней калитки, вся такая встрепанная и перепуганная, ничего не захотела объяснять… Так вот тот загородный дом принадлежал как раз Галине Волковой. Мне это сказал местный житель, у которого я спросил дорогу. А потом… — Евсюков округлил глаза и понизил голос, — ведь буквально на следующий день я прочитал в газете, что Галина Волкова умерла. Но тут у меня самого начались такие неприятности, что я и думать забыл о той поездке…
— Кстати, о ваших неприятностях, — проговорил Леонид, когда Евсюков замолчал. — Расскажите, что произошло с вами в последние дни и как вы дошли до жизни такой.
Сергей тяжело вздохнул и вкратце пересказал все свои приключения, начиная с презентации строительной фирмы и кончая жизнью среди бомжей.
— Одного не понимаю, — сказал он под конец, — как мерзавец Васька умудрился украсть из сейфа конверт, если я своими глазами видел его на презентации? А в пять часов конверта уже не было…
— Как раз это я вам могу объяснить. — И Леонид рассказал Евсюкову об артисте-трансформаторе Анатолии Зевако и его роли в событиях.
— Эх, отомстить бы Ваське за все мои страдания! — мечтательно произнес Евсюков.
— Думаю, что с ним и без нас разберутся, — успокоил его Леонид, — награда, как говорится, найдет героя. Думаете, эти двое кинутых — Иван с Кондратом — так и простят ему потерю Шуваловского парка? У меня, честно говоря, другая мысль. Скажите, можете вы переговорить со своими знакомыми бомжами?
Сергей заметно передернулся.
— Честно говоря, никакого удовольствия эта перспектива у меня не вызывает, но если надо…
— Надо! — твердо ответил Леонид. — В целях восстановления исторической справедливости… Потому что с Василием-то разберутся, однако к вам милиция будет иметь претензии по поводу Маргариты. Уж сделайте над собой усилие, договоритесь с бомжами…
Прочитав в утренней газете коротенькую заметку о результатах конкурса на использование части территории Шуваловского парка, Василий Окунь похолодел.
Автор заметки в самых цветистых выражениях писал, что городские власти поступили чрезвычайно мудро и дальновидно, сохранив целостность парка, который является не только замечательным памятником отечественной истории и культуры, но и любимым местом отдыха многих горожан, особенно жителей северных районов Санкт-Петербурга.
«Зимой сотни петербуржских семей катаются на лыжах по дорожкам парка, многие будущие горнолыжники делают первые шаги к вершинам спорта, съезжая со склона горы Парнас. Летом на берегах многочисленных прудов видны бронзовые тела загорающих…»
— До лета мне точно не дожить! — простонал Окунь. — Да какое там лето! Мне до сегодняшнего вечера не дожить! Как только они прочитают эту чертову заметку…
Кто такие «они», Василий предпочитал не уточнять. Даже мысленно. Ведь известно — не буди лихо, пока оно тихо.
Но хотя он и не назвал своих всесильных врагов даже в мыслях, это ему нисколько не помогло.
Под влиянием неосознанного импульса Василий осторожно выглянул в окно.
И разумеется, прямо напротив его подъезда стоял припаркованный к тротуару темно-синий микроавтобус без окон.
— Тут уже голубчики! — испуганно прошептал Окунь. — Что делать, что делать?
Трясущимися руками Василий накапал себе валерьянки, половину расплескал, остальное с трудом и с отвращением выпил, стуча зубами о край стакана.
