Дарья Донцова - Коронный номер мистера Х
Глава 32
Людмила родила девочку. Фрол неожиданно без памяти полюбил дочь и стал делать жене еще более щедрые подарки. Когда Настеньке исполнилось четыре месяца, Маркин улетел с поп-группой в Германию, это были первые серьезные зарубежные гастроли «Слезы». Продюсер понимал, что в зал в основном придут русские эмигранты, но он лелеял надежду на контракт с европейскими импресарио, поэтому и отправился со своими певунами.
Через день после отлета супруга Людмила пригласила в гости Фису, подружки отлично провели время. Только не думайте, что они напились. Нет, ни Маркина, ни Заварская не увлекались алкоголем, они просто болтали, ужинали, сюсюкали с Настей, глотнули по рюмочке ликера и отправились на боковую. Анфиса легла в гостевой комнате. Ночью она слышала несколько раз отчаянный плач Насти и, натягивая одеяло на голову, думала: «Как хорошо, что не мне вставать к крикунье. Почему Фрол не хочет нанять няню? Что за дурацкие у него принципы: мол, ребенка должна воспитывать родная мать, а не чужая баба».
В девять утра Анфису разбудила Люда. Увидев позеленевшее лицо подруги, Заварская перепугалась.
– Что случилось?
– Настя, – прошептала Маркина, – она умерла.
Заварская вскочила с кровати.
– Ты с ума сошла? Вчера девочка здоровой была.
– Она так плакала ночью, – еле слышно продолжала Людмила, – никак не успокаивалась, я положила ее к себе в кровать, Настя заснула. А утром… не дышит.
Фиса ринулась в спальню хозяйки и поняла, что стряслось несчастье: молодая мать крепко заснула, навалилась на младенца и случайно придушила его.
– Что делать? – рыдала Людмила.
– Не знаю, – растерялась Фиса, – наверное, надо милицию вызвать.
– Нет! – закричала Маркина. – Тогда Фрол узнает, что Настя скончалась.
– Он непременно выяснит правду, – сказала Заварская. – Разве можно скрыть гибель ребенка?
Людмила заметалась по комнате.
– Нет, нет, нет! Фрол часто говорит: «Береги Настюшу, она моя единственная настоящая любовь. Если с дочкой что-то плохое случится, выгоню тебя, дуру, вон!» И правда выпрет! Фиса, я всего лишусь, опять стану нищей. Фрол меня никогда не простит! Никогда! Придумай что-нибудь!
Заварская попыталась образумить подругу, но та просто слетела с катушек, кинулась к телефону, позвонила кому-то, и вскоре в квартире появился симпатичный стройный мужчина невысокого роста по имени Генрих.
– После всего, что у нас было, ты обязан мне помочь, – налетела на него Людмила.
– Я уже здесь, – произнес Генрих, – успокойся и объясни, что случилось.
Но Маркина не могла сказать ничего внятного, изложить ситуацию пришлось Анфисе. Заварской показалось, что Генрих совсем не был шокирован, узнав правду. Он стал раздавать указания:
– Люду надо уложить в кровать, дай ей коньяку, выпьет и заснет.
– А что делать с Настей? – растерялась Заварская.
– Это моя проблема, – ответил Генрих, – забудь о ней, я все решу. Твоя задача сидеть тут, никого не впускать в дом, ни соседей, которые за солью-сахаром припрутся, ни подруг. Если начнут упорно названивать, говори, не открывая дверь: «Хозяева уехали, вернутся через неделю». К телефону не подходи. Ты с Фролом знакома?
– Конечно, – удивилась вопросу Заварская, – мы с ним в хороших отношениях, я часто тут в гостях бываю.
– Значит, Маркин не удивится, услышав твой голос, – обрадовался Генрих, – но лучше сама не отвечай. Определитель на телефоне есть?
– Фрол его купил, когда ему безумные фанатки группы досаждать стали, – объяснила Фиса.
– Вот и славно, – кивнул Генрих. – Если муж забеспокоится, буди Люду, пусть скажет: все ок. Жди моего возвращения. Может, тебе несколько дней тут провести придется. Я вечером забегу, продукты принесу. Можешь Людку покараулить? Или семью-работу имеешь?
Анфиса смутилась.
– Я живу одна, родители умерли, мужа нет, постоянной работы не имею.
– Догадалась трудовую книжку куда-нибудь пристроить? – неожиданно заботливо осведомился Генрих. – Нельзя стаж прерывать, иначе вместо пенсии копейки будут.
– До старости мне еще далеко, – возразила Анфиса, – я оформлена уборщицей в санатории «Лесное чудо».
– Фу! – воскликнул новый знакомый. – Поприличнее ничего не нашла?
– Больше нигде меня взять не соглашались, – вздохнула Заварская, – в доме отдыха я не бываю, кто мою зарплату получает, понятия не имею.
– Лады, – кивнул Генрих и ушел, унося с собой останки несчастной Настеньки.
Вечером Генрих приехал с пакетом еды и упаковкой сильного транквилизатора. Пара села ужинать и разговорилась. Анфиса хлебнула вина, и у нее развязался язык. Заварская рассказала о себе, потом принялась расспрашивать гостя. Тот тоже был откровенен. Угадайте, как и где закончился вечер? Утром, приняв душ и угостив Людмилу очередной порцией транквилизаторов, от которой та сразу заснула, Заварская спросила у Генриха:
– Что у тебя с Людмилой? Почему она тебе позвонила?
– Было когда-то, – махнул рукой Генрих, – но прошло. Мы расстались друзьями. Люда знает, что я любую неприятность разрулить могу, мозг хорошо заточен, руки-ноги на месте и много полезных знакомств имею, нужного человека найду и решу проблему.
– Маркиной уже не поможешь, – вздохнула Анфиса, – Настю не воскресишь. Куда ты ее дел?
– Похоронил, – спокойно объяснил Донелли, – на кладбище, подложил в одну могилку. Там точно труп искать не будут. Ты тут сиди, не рыпайся. Сказано, я все улажу.
– Как? – удивилась Анфиса.
– Увидишь, – сказал Генрих и ушел.
Вечером он опять принес продукты и остался на ночь.
На четвертый день Анфиса поймала себя на том, что ждет визита циркача. И он появился на сей раз не к ужину, а днем, пришел с большой спортивной сумкой, из которой достал… спящую девочку.
– Кто это? – обомлела Анфиса.
– Разве не видишь? Настя, – ответил Генрих. – Положи ее в кроватку, она еще часа два-три поспит, потом есть попросит. Чтобы не кричала в дороге, я дал ей микстуру. Вреда от нее нет, если разок ею угостить, ничего дурного не случится.
– Где ты взял крошку? – не успокаивалась Анфиса.
– На самом деле хочешь это знать? – прищурился Донелли. – Оно тебе надо?
– Да, – воскликнула Заварская, – немедленно рассказывай.
– Неразумное желание, – поморщился фокусник, – но раз ты настаиваешь… У меня есть хорошая знакомая. В свое время я выручил ее из очень большой беды, должок за бабой. Она пристроилась няней в семью, наняли ее с ребенком гулять. Мы разыграли похищение, вроде младенца не пойми кто из коляски украл. Девочка одного возраста с Настей. Конец истории.
– С ума сошел? – перепугалась Анфиса. – Тебя поймают.
– Кто? – усмехнулся Донелли.
– Милиция! – воскликнула Заварская. – Начнут прислугу трясти, та и проболтается.
Фокусник приложил палец к губам.
– Тсс. Не шуми. Нянька даже под страхом смерти не признается, понимает: если сдаст меня, я тут же ментам расскажу, что она раньше натворила. Поверь, язык у бабы навсегда завязан. Держи, это твоя доля.
Анфиса уставилась на пачку долларов, которую Генрих ей протянул.
– Это что?
– Деньги, – ответил Донелли, – десять штук.
– Почему ты мне их даешь? – испугалась Заварская.
– За помощь Людмиле, – вздохнул Генрих, – в благодарность. Или они тебе не нужны? Много тугриков имеешь, больше не надо? Бери и радуйся. Ты здесь работала, а всякий труд оплачивается. Ступай домой. Забудь про все. Твоя миссия окончена.
Заварская положила валюту в сумку и ушла. На следующий день к ней домой приехал Донелли с бутылочкой вина, начавшийся при более чем странных обстоятельствах роман продолжился. Генрих был симпатичный, моложе Фисы, и веселый, не требовал ничего от любовницы, отношения оказались необременительными, они приносили Заварской радость. На третий месяц знакомства Анфиса стала думать о браке и, не сказав ничего Донелли, перестала предохраняться.
Единственным недостатком Генриха была его скаредность. Он не любил делать подарков и всякий раз, когда Анфиса говорила: «Давай поужинаем в кафе», отвечал: «Там дорого и неизвестно, какие продукты на кухне. Лучше купим мяса на рынке и сами приготовим. Так дешевле и намного вкуснее получится». Но Фисе это даже нравилось, такой мужик не пустит по ветру семейные деньги. В общем, в личной жизни у Анфисы все шло отлично, а вот отношения с Людой замерзли. Нет, подруги не ссорились, но Фисе больше не хотелось забегать к Маркиной на огонек, а та не приглашала Заварскую. Но при встречах в разных местах женщины целовались-обнимались и нежно ворковали:
– Давно не виделись. Надо нам посидеть, поболтать.
На том все и заканчивалось.
Прошло около года после подмены Насти, когда Генрих сказал Анфисе:
– Ты должна мне помочь.
