Дарья Донцова - Прогноз гадостей на завтра
– У-у-у-у…
Очевидно, звук пылесоса произвел на птичку неизгладимое впечатление.
Хорошо, что разговор по телефону подготовил меня к встрече с Настеной, потому что иначе бы я не сумела сдержать вопль ужаса. Дверь мне открыла старуха, замотанная в платки и шали. Маленькое сморщенное личико, припухшие глазки-щелочки, от носа ко рту сбегают две глубокие складки. На ногах сапоги – очевидно, Настена жутко мерзла. Она всегда была хрупкой, даже худой, но сейчас смотрелась совершенно бестелесной, словно соломинка, укутанная в ворох одежды… Особо нелепо выглядели волосы, коротко остриженные, мелированные в три цвета… Словно на голову древней старухи натянули парик, принадлежавший молодой модной даме. Но я понимала, что, наверное, еще неделю назад Настена и была этой модной дамой…
– Фросенька, – застонало существо, протягивая ко мне тоненькие веточки рук, – Фросенька, дорогая девочка, вот горе…
Сделав два мелких шажка, она упала мне на грудь и зарыдала. Я принялась ласково гладить ее по спине, потом обняла и крепко прижала к себе. Впечатление было такое, что держу в объятиях испуганную птичку, под рукой ощущались мелкие косточки, и чувствовалось, как сильно колотится у Настены сердце. Наконец она слегка успокоилась, промокнула глаза шалью и пробормотала:
– Извини, бога ради, нервы не выдерживают, пошли в кабинет.
Комната с огромным роялем посередине совершенно не изменилась с того дня, когда я посещала ее последний раз. Те же темно-бордовые занавески, люстра с бронзовыми рогульками, огромный фикус в углу и несметное количество книжных полок с пыльными томами и клавирами. Похоже, что Алик и Настена давно не делали ремонта. Имелась только одна вещь, которой не было тут в мои консерваторские годы. На закрытой крышке «Бехштейна» стоял портрет Алика, украшенный черной лентой.
Я рухнула в старинное, обитое красным атласом кресло и прошептала:
– Как же так? Когда это случилось?
– Позавчера, – всхлипнула Настена, – вечером…
– Он попал под машину? – робко поинтересовалась я, вспоминая очки с толстыми стеклами, всегда сидевшие у Алика на носу.
– Нет, – неожиданно спокойно ответила Настена, – его застрелили.
– Как?!
– Одну пулю в грудь, другую в голову, милиция сказала: контрольный выстрел, – всхлипнула преподавательница.
– Где это произошло?
– У нас в подъезде, – пояснила Настя, – убийца ждал его справа, там под лестницей есть такое темное место, сама знаешь, какой у нас подъезд, даром что центр. Квартиры, кроме нашей, коммунальные, народ проживает отвратительный, кто поприличней, давным-давно съехали, осталась одна пьянь и рвань. Лампочки на площадках выкручивают, дверь вечно нараспашку. Мы с Аликом тоже хотели уехать, только останавливало, что консерватория через дорогу…
– Кому же мог помешать Алик?
Настена вздрогнула и неожиданно перевела разговор на другую тему:
– А ты, Фросечка, чем занимаешься?
Я стала рассказывать о своей жизни.
– Надо же, – вздохнула Анастасия, – чего придумала – Евлампия! Хотя имя красивое, но мне и Ефросинья нравилось… И где ты сейчас работаешь?
Сама не зная почему, я ляпнула:
– Вы не поверите!
– Отчего же, душечка, – устало и как-то безнадежно ответила Настя, – после того, как узнала, что Эдик Малевич директор кладбища, а Соня Рагозина торгует на рынке конфетами, удивляться всему перестала…
– Я – частный детектив.
– Кто? – подскочила Настена. – Повтори, я не поняла…
Я вытащила из кармана удостоверение и протянула преподавательнице. Та растерянно просмотрела документ, помолчала минуту, потом резко хлопнула ладонью по столу и жестко сказала:
– Есть бог на свете! Мне тебя господь послал. Слушай, детка, я знаю, за что убили моего Алика, знаю – кто, вернее, предполагаю, кто нанял убийцу, потому что сама личность, задумавшая гнусное дело, не станет мараться… У меня есть доказательства!
Внезапно я увидела прежнюю Настену.
– Тогда надо срочно идти в милицию! – воскликнула я.
Настена сморщилась.
– Они уже здесь были, топтались в ботинках по ковру. Представляешь, один подошел к роялю и сказал, что умеет играть, а после исполнил «Собачий вальс». Умеет играть! Да сам Рихтер всегда говорил: «Я только ученик возле клавиш…»
Она брезгливо поджала губы. Я вздохнула, снобизм преподавателей консерватории известен далеко за ее пределами. Мало в каком учебном заведении так делят людей на своих и чужих. Нет, в стенах здания, где воспитывают всемирно известных музыкантов, нет места грубости. Я представляю, как Настена разговаривала с ментами: очень вежливо, подчеркнуто демократично, любезно, скорей всего предложила им чай или кофе, может, даже рюмочку… хотя, наверное, не в этом случае… Но откровенной быть она с ними не хотела, вот со мной – другое дело, я ведь своя.
– В соседнем подъезде, – тем временем продолжала Настя, – поселился «новый русский», очень богатый, вот у милиционеров и сложилась версия, что убить хотели его, просто перепутали подъезды. Этот богач похож на Алика, худощавый, высокий и тоже в очках! Трагическая случайность, по их мнению. По-моему, они закрыли дело, не открыв его, но я знаю правду, только какой смысл рассказывать ее подобным людям? Нет, они уже все решили заранее… Спишут в архив… Представь, мне тело не отдают!
– Почему?
– Говорят, оно им для чего-то нужно, – тихо ответила Настя, – вот стараюсь не думать зачем, а перед глазами все равно стоит Аличек, разделанный, как говядина на рынке.
– Не надо, – резко сказала я, – дайте мне телефон.
– Зачем?
– Дайте.
Настя протянула трубку. Я набрала рабочий номер Володи Костина. Сначала никто долго не подходил, потом запыхавшийся голос ответил:
– Панкратов.
Я слегка удивилась, многих Вовкиных коллег хорошо знаю. Кое-кто бывал у нас дома, кое-кого я видела в кабинете у майора, но эту фамилию слышу впервые.
– Можно Костина?
– Отсутствует.
– Простите, нет ли Селезнева или Юрова?
– Все в городе.
– А когда будут?
– Справок не даем, звоните завтра, – буркнул незнакомый мужик и бросил трубку.
Очень странно, в особенности если вспомнить, что последние дни Вовка не появляется дома. Обычно стоит ему хлопнуть дверью своей квартиры, как Рейчел, обожающая майора, начинает нервно скрести лапами порог… Да и Вовка моментально, переодевшись, прилетает к нам, он не любит одиночества. Интересно, куда он подевался? Завел даму сердца или так занят на работе? Вообще у них частенько случаются авралы. У Костина в кабинете есть раскладушка, где майор может покемарить часок-другой…
– Куда ты звонишь? – прошелестела Настя.
– У меня есть приятель, майор, служит в МВД, очень хороший человек.
– Нет, – четко сказала Настя, – никогда, ни за что не стану иметь дела с людьми в синей форме.
– Но почему? К вам, наверное, приходили из местного отделения, в районе встречаются не слишком опытные, грубоватые сотрудники, и Володя…
– Нет!!!
– Почему?
– Алика не вернуть! – всхлипнула Настя.
– Но вы же сказали, будто знаете, кто его заказал!
Радзинская кивнула.
– И не хотите, чтобы его наказали?
Настена судорожно вздохнула:
– Деточка, ты знаешь, какая история произошла с моим мужем? Почему я воспитывала Алика одна?
– Нет, да и откуда бы…
Настя опять вздохнула.
– Мой муж, Сергей Радзинский, был почти в два раза меня старше. Когда мы женились, потребовалось специальное разрешение от моих родителей, которое они мне с радостью тут же дали, потому что лучшего зятя, чем Сереженька, просто не представляли… Но прожили мы всего полгода… Алика я родила уже после похорон… У мужа был диабет, однажды на улице Горького, совсем недалеко от дома, возле магазина «Диета» с ним приключилась кома. Сергей упал, потерял сознание, приехала милиция, решили, будто он пьян, и свезли его в вытрезвитель.
Там Радзинского облили ледяной водой из шланга, а когда он, временно придя в себя, попытался объяснить милиционерам истинное положение вещей, бравые сержанты попросту избили «алкоголика» дубинками… Врач появился только тогда, когда легавые увидели, что «пьяница» не дышит.
– Они убили его, – рассказывала Настя, – но мы ничего не сумели доказать. Тело потихоньку отправили в морг. Неделю я искала мужа…
Женщина замолчала, у меня тоже все аргументы застряли в глотке.
– Никогда не обращусь ни к кому, кто имеет на плечах погоны, – бормотала Настя, – нет, я дам сейчас тебе почитать эти бумаги… Раз занимаешься частным сыском, подскажешь, как поступить… Вот сейчас, знаю, знаю, куда Аличек папочку прятал…
Она легко поднялась и убежала, я осталась сидеть в мрачной комнате, где странным образом стояли одновременно холод и духота. Послышался скрип, потом звук отодвигаемой мебели, затем на пороге появилась растерянная Настя.
– Документов-то нет!
– Куда же они подевались?
