Дарья Калинина - Дай! Дай! Дай!
– Иногда бывало.
– Неужели дядя ни разу не спросил у нее, на что потрачена та или иная сумма?
– Представьте себе, ни разу. И я даже скажу вам больше, дядя очень просил меня, чтобы Ритка не узнала, откуда берутся эти деньги.
– Сам давал и сам просил не говорить об этом жене?
– Вот именно!
Адвокат Никите не очень-то поверил. Да и Ритка, которой все же дозвонилась Мариша, тоже.
– Ишь, придумал отмазку! – высказалась она. – Ничего ему небось дядя не говорил. Никитка сам все придумал, чтобы теперь себе оправдание добыть!
Больше ничего дельного Никита не сообщил. Клянчил у адвоката сигареты, клянчил у Ритки передачи. И твердил, что своего «дядю» не убивал.
– Но в его квартире вы были?
– В тот вечер? Нет.
– Но вас там видели.
– Следователь мне тоже об этом говорил. Не понимаю, как такое могло случиться.
– А еще ваша любовница Карина сообщила, что в вечер убийства вы примчались к ней крайне напуганный. И заявили, что вам необходимо спрятаться.
– Каринка так сказала? Вот дура! Ведь я же велел ей держать язык за зубами.
– И тем не менее, кто вас напугал? Или, может быть, что вас напугало?
– Ничего меня не напугало. Я должен был зайти к дяде домой, но перед этим позвонил ему. И мне ответила какая-то баба.
– Да? И что же она вам сказала?
– Сказала, чтобы я сюда больше не совался. Своего дядю я больше не увижу! И если хочу сам остаться в живых, то чтобы спрятался куда подальше.
– Вот как? И вы так сразу поверили этой женщине и убежали?
– Да.
– И к своему дяде не приходили?
– Нет.
Никитка явно врал. Глаза у него бегали. И кажется, он уже жалел и о том, что вообще упомянул о незнакомке.
– А голос у женщины был молодой или старый?
– Молодой!
– А сама из себя она была какова?
– Я ее не рассмотрел. Там темно было и…
И тут Никита замолчал, поняв, что проговорился. Адвокат лишь довольно улыбнулся в ответ. Его клиентка будет довольна. Ему таки удалось вытянуть из ее муженька хотя бы подобие истины. Но это было и все. Дальше Никита замкнулся в себе. И до конца свидания не произнес больше ни единого словечка.
Выйдя от подзащитного, адвокат немедленно снова связался с Маришей.
– Сдается мне, что парень говорит куда меньше, чем знает. Но он сильно напуган. Видимо, та женщина, которую он застал в квартире своего дяди, чем-то сильно напугала его. Возможно, пригрозила смертью.
– Еще бы ему было не испугаться. Никита вообще никогда отважного нрава не был. А тут увидел труп дяди, кровь по всей библиотеке, вот и струхнул окончательно.
– Странно, что эта женщина не убила также и Никиту.
– Видимо, он был нужен ей для каких-то целей.
– Или рука не поднялась.
– На дядю поднялась, а на Никиту не поднялась?
– Возможно, что к покойному у этой женщины были свои счеты. Очень личные и жестокие. А вот убить невиновного Никиту она не смогла. Поэтому и ограничилась тем, что просто пригрозила и велела молчать.
Тем не менее теперь Мариша знала о том, что в квартире покойного была еще и женщина. Молодая или не очень, но, судя по всему, очень решительная и много повидавшая в жизни. Не каждой дамочке удастся запугать насмерть одного мужчину и убить другого. А эта вот смогла. Никитка ни словечком ни обмолвился о ней во время допросов. И даже адвоката предупредил, что перед следователем будет все отрицать.
– Он явно настроился отсидеть срок за преступление, которого не совершал. А это говорит лишь о том, что та женщина произвела на него весьма сильное и пугающее впечатление.
– Невероятно! Неужели Никита согласен отсидеть много лет, лишь бы не подвести ту женщину? Это глупо!
– Почему же глупо? Не так уж и глупо. Лучше уж быть в тюрьме, но живому, чем на свободе, но мертвому.
– Он вам описал эту женщину?
– Нет. Сказал, что лица ее не видел. Только руки. Все в наколках.
– В наколках?
– Да. Татуировки в виде роз и крестов и колючей проволоки.
– А что это означает?
– Не знаю. Я не силен в ритуальной символике женских колоний. Но думаю, что-нибудь да означает.
Мариша была в замешательстве. И где теперь искать женщину-уголовницу, замочившую Паршавина, да еще умудрившуюся при этом подставить Никиту? Ведь где-то же она раздобыла его шелковый шарф. Раздобыла и принесла с собой на место преступления. Значит, она готовилась к убийству заранее. И заранее подготовила эту улику.
– Да, и еще мой подзащитный сказал, что эта женщина намекнула, что у нее к покойнику имеется кое-какой должок.
– А что за должок?
– Вот этого она не сказала.
– Или Никита говорить не хочет.
– Верно. Или не хочет.
– Или вообще он все врет!
И такую возможность адвокат тоже не отрицал.
– Мой подзащитный выглядит очень растерянным и напуганным. А от таких людей можно ожидать всего, чего угодно.
– Другими словами, вы ему не верите?
– Не очень, – признался адвокат. – Возможно, в его рассказе и есть крупица истины. А возможно, что он все придумал от начала и до конца. И в квартире была вовсе не женщина, а мужчина. И, возможно, татуировки у него были совсем не на руках, а на других частях тела. А возможно, что дело обошлось и вовсе без них или без него.
Но все же адвокат был уверен в том, что Никита покрывает кого-то. И делает это не из альтруизма, а из чистого животного страха, оберегая свою жизнь.
– Однако надеяться на помощь и содействие моего подзащитного я бы на вашем месте не стал. Если вы хотите найти преступника, то действовать вам предстоит самим.
Легко сказать! Найти преступника! Самим! А как его искать, если приметы столь расплывчаты и туманны. То ли мужчина, то ли женщина. То ли молодая, то ли старая. И кого прикажете искать? Но все же Мариша решила отталкиваться от прямых показаний Никиты.
– Итак, мы должны найти молодую женщину с темным прошлым и с татуированными конечностями. И кто она может быть?
– Помнится, ты говорила, что у вашего покойника имелось две дочки? – задумчиво произнес Смайл.
– Да. Но они совсем маленькие.
– Это в восемьдесят первом году они были маленькие, – возразил муж. – А сейчас им обеим уже по тридцатнику. Или к тому катит. Если они живы, то это уже взрослые и вполне сформировавшиеся личности. И, как знать, возможно, одна из них, а возможно, что и обе, решили наказать своего папеньку за предательство.
– Наказать?
– Ну конечно! Он же фактически сдал их обеих в детский дом. А сам при этом, если мне не изменяет память, купался все эти годы в роскоши.
– Ну да. Правда, – растерянно произнесла Мариша. – Но как они-то могли об этом узнать? Ведь для них дорогой папочка умер, защищая дорогую мамочку.
– А это еще одна деталь, которая требует более подробного рассмотрения. От кого защищал Матрену ее муж?
– От грабителей. Бабушка так сказала.
– Да? А почему же тогда они убили женщину, но пощадили самого Паршавина? Ведь если бы его убили тогда на болоте, он бы не смог перебраться в Питер, купить себе квартиру на Мойке и зажить в ней под именем Цыплакова. Как же он вырвался из рук бандитов?
– Ну… Не знаю. Они его просто пожалели.
– Глупости! Так не бывает.
Но этот вопрос было решено оставить до возвращения Ритки и следователя Рассохина из их поездки в Рябово. Верней, сегодня эти двое поехали не в само Рябово, а в крохотную деревушку, где спокойно доживал на пенсии бывший начальник паспортного стола, к которому относилось поселение на торфяниках Рябово.
– Ведь если Паршавин выехал из Рябово с документами Цыплакова, то обойтись без мохнатой лапы в паспортном столе он никак не мог.
В пользу того, что бывший начальник паспортного стола был нечист на руку, говорил уже следующий факт. Ныне, будучи пенсионером с совсем скромной пенсией, он проживал в собственном коттедже, который хоть и располагался в уединенной деревушке, но был снабжен всем необходимым для комфортной жизни. А такие коттеджи на зарплату честного служащего приобрести невозможно.
Глава 13
Ритка и ее следователь быстро разобрались, куда им нужно ехать. Во всей деревушке Бутылкино был только один новый и к тому же сложенный из кирпича дом. Все остальные домишки были построены, а впоследствии и залатаны разным попавшимся под руку хозяевам хламом. И на фоне новенького красавца смотрелись еще более убого и жалко.
– Я думала, в Рябово люди живут плохо. Но тут, как я посмотрю, жизнь еще хуже.
И действительно, крыши на многих избах прохудились и зияли громадными дырами. Стекла сохранились далеко не во всех окнах. А где их не было, там оконные проемы были затянуты рваной пленкой, забиты кусками фанеры или просто заложены разным старьем. На их фоне стеклопакеты в кирпичном доме смотрелись просто вызывающе дорогими.
Огороды были еще скрыты тающим снегом. Но даже сейчас было видно, что по большей части, люди живут на подножном корме. Что даст земля-матушка, то и будут кушать. А если ничего не даст, с голоду помрут.
