Галина Куликова - Банановое убийство
– Он заболел.
– Опять?! Куда ему еще болеть?
Стас захохотал, убив надежду Майи на то, что, может, он не такой пьяный, каким показался ей вначале.
– Послушайте, это не смешно, – рассердилась она. – Кроме вас, никто не верит, что произошло убийство.
– Я тоже не верю, – признался Половцев, продолжая веселиться.
В уголках его глаз даже появились две слезинки. Оставалось только догадываться, сколько процентов спирта они содержат.
– Старший лейтенант, вы манкируете своими обязанностями!
Половцев перестал ржать и угрюмо спросил:
– Это чего ты сейчас сказала?
– Я сказала, что если вы не поедете со мной к Потапову, я поеду одна. И когда он меня прикончит каким‑нибудь изощренным способом, моя смерть повиснет на вашей совести.
Стас повернулся к зеркалу и изумленно спросил у своего отражения:
– Почему ты все это терпишь? – И сам себе ответил, выразительно пожав плечами: – Понятия не имею!
– Это ваш друг? – мрачно спросила Майя, кивнув на отражение. – Именно с ним вы чокаетесь, когда хотите произнести тост?
– Беда с этими девицами, – пробормотал Стас, потирая лоб. – И лезут, и лезут, и лезут… Такие въедливые!
– Вы поедете со мной? – спросила Майя. – Как ДРУГ, а не как милиционер?
– Если друг оказался вдруг, – неопределенно буркнул Стас и отправился в ванную комнату, ничего больше не добавив.
Там он в два счета разоблачился, встал под душ и зафыркал, отплевываясь от воды, рухнувшей ему на голову. Подкрутил кран, пустив побольше холодной, потом сделал ледяную и тихо ухнул.
Когда он снова появился в коридоре, обернутый только маленьким полотенцем, Майя подпрыгнула и немедленно отвернулась к стене.
– Чего это вы дергаетесь?
– Вы голый!
– Голый я гораздо лучше, чем одетый, – сообщил Стас, исчезая в комнате.
По всему выходило так, что он пошел одеваться, и Майя в волнении стиснула руки.
– Значит, мы едем к Потапову? – крикнула она.
Стас высунулся из комнаты и серьезно ответил:
– Сегодня я ощущаю себя вашим старшим братом. А братья не бросают своих сестер на произвол судьбы.
Майя подумала, что второй брат‑алкоголик ей уж точно не нужен. Впрочем, когда Половцев наконец экипировался, выглядел он вполне вменяемым.
– Вы достаточно протрезвели? – опасливо спросила она, заметив кобуру. Оружия она побаивалась, как и тех, кто его носил.
– Дорогуша, ты же филолог. Должна знать, что в словосочетании «пьяный опер», главное слово всегда «опер». А прилагательное делу не мешает.
Они вышли на лестничную площадку, освещенную одинокой лампой, отдающей делу своей жизни последние силы, и двинулись вниз по лестнице – Стас вереди, Майя сзади.
– Только я не знаю, дома ли Потапов, – призналась она его спине.
– Вот мать твою!
– Я могу сейчас позвонить и проверить.
– Не надо никуда звонить. Попробуем на удачу.
Темными закоулками он повел ее к шоссе, заставляя то пригибать голову, то прыгать через какие‑то клумбы. Псы, попадавшиеся им на пути, шарахались в стороны. Видно, от человека с пистолетом исходят особые флюиды, предупреждающие животный мир об опасности.
– Сейчас поймаем тачку и срежем через лесопарк.
– Но там шлагбаум!
– Какая разница?
За рулем подобравших их «Жигулей» сидел парень с рыжими усами, которые не могли замаскировать его юный возраст. Занявший переднее сиденье старший лейтенант немедленно начал им помыкать:
– Сверни налево. А теперь направо. Газу прибавь! Шустрее, шустрее…
Машина ныряла в один переулок, влетала в другой, бренча железными внутренностями, скакала по каким‑то колдобинам и игнорировала желтые сигналы светофоров. Благодаря столь энергичному стилю вождения они довольно быстро очутились на месте. Адрес Потапова, сообщенный все той же Тоней, Майя записала на клочке бумаги, который Половцев вырвал у нее из рук еще в пути. Они без особого труда нашли дом и отпустили машину только возле самого подъезда.
– У вас есть план? – возбужденно спросила Майя, следуя за Стасом по пятам.
Он двигался быстро и, кажется, вообще ни о чем не задумывался.
– Нет, милочка, это ваше шоу! Вы солируете, я подпеваю.
«Тогда я буду блефовать, – решила она, перебирая в уме все, что имелось в ее распоряжении, – канифоль, ревность… Пожалуй, это все. Н‑да, негусто».
Во дворе было безлюдно, а дверь в подъезд блокировал домофон. Стас наугад набрал номер квартиры и резко сказал:
– Откройте, милиция.
Невидимый жилец пискнул, и замок немедленно открылся.
– Мы же не хотим предупредить бананового убийцу о своем приходе? – задал риторический вопрос Половцев. – Если, конечно, ваш Сильвестр не соврал, и мы приехали по адресу.
Они вошли в подъезд, где так отчетливо пахло жареной картошкой с луком, что у Майи потекли слюнки. Стас легко взбежал по ступенькам на четвертый этаж, ни разу не проверив, успевает ли за ним Майя. В преддверии нужной лестничной площадки он неожиданно остановился, развернулся к ней небритым лицом и напомнил:
– Не забудьте – я всего лишь старший брат. Не произносите вслух мое звание.
– Идет, – пропыхтела Майя, хватая воздух открытым ртом.
Ладно, отдышитесь, тогда пойдем, – разрешил сильно пьющий курильщик с многолетним стажем и снисходительно похлопал ее по плечу.
– Да я… уже… в порядке…
– Ау вашего Сильвестра есть какие‑нибудь доказательства? Или сплошной художественный свист? – не удержался Стас и вдруг насторожился: – Эй, погодите‑ка! Что у нас тут такое?
– Что? – испугалась Майя.
Сердце ее неожиданно заколотилось с удвоенной силой. Теперь она тоже увидела. Одна из дверей на площадке была приоткрыта. За ней находился темный «предбанник», куда выходили двери двух квартир, в том числе и потаповской.
– Стойте здесь, – приказал Стас шепотом.
В ту же секунду в руке у него появился пистолет, Майя непроизвольно отшатнулась. Однако когда он шагнул за дверь и бесследно исчез, она колебалась всего лишь секунду, а потом метнулась следом. Стаса в предбаннике не было, но еще одна дверь – в квартиру Потапова – оказалась распахнутой настежь. Внутри было темно и тихо, и девушка замерла на пороге. В ту же секунду где‑то в глубине квартиры вспыхнул свет, до ее ушей донеслось короткое ругательство.
Перепуганная Майя на цыпочках пробежала по коридору и выскочила на свет. То, что она увидела, потрясло ее. Она тут же подалась назад, закричала и со всей силы ударилась спиной о косяк. Стас Половцев, оказавшийся поблизости, мгновенно подскочил к ней, рванул на себя, крутанув, как фигурист партнершу, и зажал рот рукой.
– Молчи, молчи! – выдохнул он ей в ухо. – Уходим отсюда.
Роман Потапов висел в петле с жутким синим лицом и всеми остальными приметами удавленника. По комнате были разложены связки бананов – чистый желтый цвет бросался в глаза, а от сладкого запаха плодов, смешанного с запахом смерти, сводило скулы. Бананы лежали на столе, на подоконнике, на стульях и даже на полу. Все это производило жуткое впечатление – как будто ты попал на праздник безумства, где каждый совершает страшные поступки, а потом, весь окровавленный, выходит на сцену и демонстрирует публике, что он натворил.
Майя смотрела на труп расширенными глазами и не могла отвести взгляд. И убежать не могла, потому что ноги перестали слушаться. Стас больно ухватил ее за плечи и поволок по темному коридору к выходу. Теперь в руке у него вместо пистолета оказался носовой платок, которым он взялся за ручку двери. Только очутившись на лестничной площадке, Майя заметила, какое жесткое лицо у ее спутника.
– Нам надо… – пискнула было она, но Стас с такой силой дернул ее за руку, что чуть не отправил вниз пересчитывать головой ступеньки.
Бегом они спустились на первый этаж, но из подъезда вышли неторопливо, изображая влюбленную парочку. Вернее, это Стас изображал влюбленного, а Майя просто болталась у него под мышкой, поскольку он обнял ее одной рукой за плечи.
– Ах, теплая летняя ночь! – мечтательно протянул Половцев, сделав глубокий показательный вдох. – Покровительница убийц и влюбленных…
– Шекспир? – спросила Майя дрожащим голосом.
Лучше заткнитесь, – шепотом посоветовал он, оглядываясь по сторонам и увлекая ее в густую черную тень старой сирени, заполонившей палисадники. Весной от этой сирени голова шла кругом у жильцов всего дома.
Стас долго водил ее какими‑то дворами, и она бежала за ним, царапая коленки о заборы и не различая земли под ногами. Когда они наконец выскочили на пустую автобусную остановку, организм Майи взбунтовался, и ее долго выворачивало наизнанку в придорожной канаве.
Половцев молча ждал, пока она оправится, а потом подал ей свой носовой платок, от которого она отшатнулась с ужасом – как недавно от его пистолета. Когда подошел автобус, они прыгнули в него и сели сзади, подальше от двух мирно дремлющих женщин с корзинами на коленях.
