Людмила Милевская - Пять рассерженных жён
Тамарка и Даня удивлённо переглянулись.
— А что эта стерва делала здесь вообще? — ставя руки в бока, спросила у Дани Тамарка.
— Тома, я спал, — пятясь к двери, сообщил Даня. — Мы с котом оба спали.
— Но стерва не спала, — воскликнула я. — Она делала укол коту!
Даня и Тамарка опять переглянулись.
— Какой укол? — хором спросили они.
А Даня для надёжности этот же вопрос задал ещё и коту. Кот презрительно отвернулся, отвечать не пожелав. За него ответила я.
— Домработница проникла в ваш дом с целью покушения! — ликуя сообщила я. — Она сделала укол коту, чтобы заразить его бешенством. После этого ты, Тома, умрёшь естественной смертью, заразившись уже от любимого кота.
Даня прыснул от смеха и ушёл, а Тамарка возмущённо уставилась на меня.
— Мама, скорость, с которой появляются на свет твои идиотские версии, не вызывает к этим версиям никакого доверия и говорит лишь об одном: Мама, ты пьяна, — опрометчиво заявила Тамарка.
Я с обидой ответила:
— Эта скорость говорит лишь о моей гениальности, чего вам, бездарям, понять не дано. Ты делала коту прививку от бешенства?
— Мама, да он из дому не выходит.
— Но общается с Даней. Я бы на твоём месте сделала коту прививку.
— Меня больше волнует, что здесь делала домработница, — призналась Тамарка. — Неужели у неё шуры-муры с Даней?
— Выбрось эти глупости из головы. Я бы не позарилась на твоего Даню даже в голодный год за мешок верблюжьей колючки. Раз не веришь моей версии про бешенство, давай лучше выпьем.
— Давай, — живо отреагировала Тамарка. — Я и песенник нашла. Без бокала нет вокала!
И мы выпили, а потом запели. Потом выпили ещё и ещё. Дальше помню плохо. Помню, я рассказывала ей о какой-то своей несчастной любви, (откуда она у меня только взялась) а Тамарка жаловалась на подлую Зинку, изумляясь, как эта тюха могла её опередить. Потом я вдруг вспомнила про своего Женьку, узнав, что дело скоро пойдёт к рассвету.
— Ты знаешь, где здесь выход? — икнув, спросила я у Тамарки.
— Конечно, ведь это моя квартира, — икнув, ответила она. — Выход там же, где и вход.
— Тогда пошли, — сказала я, — со мной не пропадёшь.
И мы пошли.
Куда мы ходили, сказать не могу, думаю, не знает и Тамарка, но домой я вернулась в своём блудном махровом халате, подарке покойной бабули. Халат был надет поверх моего костюма, на ногах ничего не было, точнее ноги были босые.
Евгений глянул на меня и сказал:
— До свадьбы ты не доживёшь.
И пошёл собирать свои вещи.
— Ты куда? — спросила я.
— Куда глаза глядят, лишь бы тебя не видеть.
— А как же Санька? — спросила я. — Он уже пристрастился называть тебя папой.
Евгений подумал-подумал, зашвырнул вещи обратно в шкаф и отправился в ванную бриться.
Если у вас настроение плохое, если вам хочется плакать, но в доме есть небритый мужчина — знайте, положение небезнадёжно. Настроение легко исправить. Достаточно лишь исподтишка понаблюдать за бреющимся мужчиной. Особенно это забавно, если он бреется обычным станком, а не электробритвой.
Мой Евгений брился обычным станком, поэтому я хохотала до желудочных коликов. Глядя на зверски перекошенную физиономию, я смеялась до упаду, понимая что отразились на ней все его нереализованные чаяния. Потом он гримасу поменял, и я увидела в щель двери отчаянно изумлённого парня, жалобно вопрошающего у зеркала как ему быть, потом недоумение сменилось совершенно идиотским любопытством с некоторыми признаками радости. И так далее, кто наблюдал за бреющимся мужчиной, тот меня поймёт. Смешно, очень смешно, ещё смешнее от того, что все это на фоне полнейшей серьёзности.
— Что ты там ржёшь? — возмущённо поинтересовался Евгений, не подозревая, что он-то и есть объект моего гомерического смеха.
И тут я сунула руку в карман халата и обнаружила шприц.
Шприц!
Память мгновенно вернула мне все, что произошло этой ночью с котом Тамарки, и я завизжала.
— Час от часу не легче, — сказал Евгений и выглянул в коридор, где стояла я. — Ты уверена, что не больна?
Ужас мой был так велик, что ответить я не могла и лишь показала ему шприц. Евгений насторожился.
— Ты что, обкололась? — с подозрением глядя на меня, закричал он.
От возмущения я пришла в себя.
— Как мог ты подумать на меня такое? — закричала я. — Кажется повода тебе никто не давал!
— Как это никто не давал повода? — ещё больше возмутился Евгений. — Уходишь ночью, приходишь утром в халате, босиком и то ржёшь, как конь, то визжишь, как резаная! Это нормально?
И тут на пороге Красной комнаты появилась нечёсаная Татьяна. Она выпятила свои «арбузы», потянулась, сладко зевнула и спросила:
— Женечка, зайчик, что здесь происходит?
Евгений растерянно посмотрел на неё, на меня и не нашёл, что сказать. Зато у меня все слова сразу же появились. Я их тут же высыпала на Евгения, чемодан с его шмотками полетел уже вдогонку.
— И что б ноги твоей здесь не было! — выйдя на лестницу, крикнула я вслед лифту, уносящему мою последнюю, тщательно выбритую любовь.
Татьяна, с непроницаемым видом наблюдавшая эту сцену, с удовлетворением отправилась на кухню, предварительно бросив фразу:
— Так ему и надо, импотенту.
Я помчалась за ней. Мне надо было знать.
— Почему это — импотенту? — грозно поинтересовалась я.
Татьяна уже варила кофе и вообще чувствовала себя в моем доме хозяйкой.
— А разве нормальный мужчина станет всю ночь звонить в морги, когда рядом такая женщина, — ответила она, явно имея ввиду себя.
— Так у вас ничего не было? — удивилась я.
— Может и было, но я спала, как сурок, — призналась Татьяна.
— Не спала бы ты как сурок, если бы мой Евгений… Ах, черт! Зачем же я тогда его выгнала?
Я хотела разозлиться на Татьяну, но вспомнив, что она без пяти минут труп, передумала. Русскому человеку присуще покойникам все прощать.
— Пока ты спала, я все узнала, — сказала я, — на тебя покушалась Зинка, а не Тамарка. Кстати, надо ей позвонить. Дошла ли до дома бедняга.
Я позвонила Тамарке и с парализовавшим меня удивлением узнала от Дани, что она на работе, то есть в своей компании.
«Вот это сила воли! Вот это здоровье!» — позавидовала я, потому что чувствовала себя абсолютно разбитой.
— А она хотя бы протрезвела? — спросила я.
— Понятия не имею, — возмутился Даня. — На работу она попала сразу оттуда.
— Откуда?
— Это я должен спросить у вас. Где вы были? Половину ночи я не спал из-за ваших диких воплей, потом мы втроём искали вас по всему городу. Я с ног валюсь.
Признаться, я удивилась. Искали втроём?
— Втроём с кем? — поинтересовалась я.
— Со мной, Женькой и котом, — сообщил Даня.
Совесть заговорила во мне. Захотелось тут же вернуть Евгения, но вспомнив про шприц, я передумала. Потом верну, на досуге.
— Вы правы, — сказала я Татьяне. — Тамарку нашу невозможно кем бы то ни было заменить, если она после такой ночи в компании. Берегите её.
— Уж мы бережём, во всяком случае я. А вот Зинка никого не бережёт.
— Кстати, ты знаешь где работает Зинка?
Татьяна задумалась.
— Ну в этой, в лаборатории в какой-то. Да ты позвони ей на мобильный. Номер дать?
— Не надо, номер знаю, — буркнула я и тут же позвонила.
Зинкин номер не отвечал. Я позвонила ещё и ещё, все с тем же успехом.
— Надо прямо к ней на работу ехать, — решила я. — Уверена, она там. Знаешь, где это?
Татьяна пожала плечами.
— Я вообще-то у неё не была, — сказала она. — Полька знает, она там часто бывает. Зинка снабжает её своими тараканьими ловушками.
Пришлось звонить Полине.
— Ох, я больная, всю ночь не спала, — сходу пожаловалась мне она.
— У меня все тоже самое, — призналась и я. — Но тут такое дело. К Зинке на работу сможешь отвезти?
— Могу, но как она посмотрит на наш визит? У неё там не проходной двор. Пропуск, возможно, придётся выписывать. Захочет ли она? А ты позвони ей сначала, спроси.
— Спасибо за совет, но уже звонила — трубку Зинка не берет. Как думаешь, она на работе?
— А где же ей ещё-то быть. Она там, считай, и живёт. Муж ей туда обеды возит. А трубку не берет, потому что занята.
— Короче, — приказала я Полине. — Приезжай срочно, к Зинке меня повезёшь.
— И меня домой забросишь, — гаркнула Татьяна.
Глава 21
Оказалось, что лаборатория Зинаиды находится за городом.
— Чем она занимается? — спросила я у Полины, как только мы отделались от Татьяны, высадив её из машины около продуктового магазина.
— Этого знать не могу, — ответила Полина. — Думаю, связано с оборонкой, потому что Зинке за границу выезжать запрещено. Раньше, когда там работали микробиологи, к Зинке вообще нельзя было подступиться.
— А теперь?
— А теперь микробиологов куда-то в другое место перевезли, а там осталась одна Зинкина лаборатория, так что вход, конечно, ограничен, но сидят на вахте то тётя Дуся, то тётя Катя. Зинка им по внутреннему телефону звякнет, они кого надо и пропустят. А зачем тебе она?
