Джорджетт Хейер - Тупое орудие
– А я скажу вам, что это не так!
– Вот это я и собираюсь узнать, – сказал Ханнасайд. – Вы дали мне две разные версии ваших передвижений вечером 17-го. Первую – до того, как ваш муж прибыл сюда наутро после убийства; вторую – после приезда вашего мужа, очевидно, для того, чтобы убедить меня, а) что Флетчер сам выпроводил загадочного человека, которого вы видели, и б) что Флетчер был жив в 22. 00. Согласитесь, это дает мне пишу для очень серьезных размышлений. Кроме того, я обнаружил, что мистер Норт ушел из своей квартиры вечером 17-го в 21. 00 и вернулся только в 23. 45.
Косметика не могла скрыть, как побледнела Хелен, заговорила же она совершенно спокойно:
– Я понимаю вас, суперинтендант. Но вы ошибаетесь, полагая что мой муж замешан в этом убийстве. Несомненно, вы вправе так думать, раз у вас есть доказательства, что вечером 17-го его не было в квартире. Об этом я ничего не знаю. Но что я действительно знаю, так это то, что он не участвовал в убийстве Эрни Флетчера.
– Да, миссис Норт? Не подождать ли его и не послушать ли, что скажет он сам?
– Это не имеет смысла. Насколько я знаю, вечером 17-го он не приближался к «Грейстоунз». Весьма возможно, что он будет уверять вас в обратном, ибо он из тех мужчин, суперинтендант, которые стараются защитить свою жену, какой бы… какой бы плохой женой она ни была.
Голос ее задрожал, но лицо выражало непреклонность. Салли набрала полные легкие дыма и беспомощно закашлялась.
– Это так? – очень тихо спросил Ханнасайд.
– Да. – Хелен прямо смотрела ему в глаза. – Это я убила его.
Ханнасайд ничего не сказал. Не сводивший глаз с Хелен Гласс серьезно произнес:
– Написано: говорите истину каждый ближнему своему. В глазах всех птиц напрасно расставляется сеть.
– Только не этой птицы, – борясь с кашлем, выговорила Салли. – Хелен, не валяй дурака! Не теряй голову!
Слабая улыбка заиграла на губах Хелен. По-прежнему не сводя глаз с Ханнасайда, она сказала:
– Начало моих показаний – чистая правда. Эрни Флетчер действительно выпроводил незнакомого человека из сада, а я возвратилась в кабинет и стала искать расписки. Неправда, что я ушла из комнаты до того, как он вернулся. Я не ушла. Он увидел меня. Он уселся за стол. Он смеялся надо мной. Оскорблял меня. Я поняла, что умолять его нет смысла. Наверно… Наверно, я сошла с ума. Я убила его.
Оправившаяся от кашля Салли сказала с уничтожающим презрением:
– Своим маленьким топориком. Дурочка, ты не понимаешь, что это не нажать спуск револьвера? Кто бы ни убил Эрни, убили его с применением физической силы. Если бы ты стукнула его по голове, не спорю, ему было бы больно, но у тебя нет сил, чтобы проломить ему череп.
– Я застигла его врасплох. Должно быть, первый удар ошеломил его. В тог миг я была… я была вне себя от бешенства, я хотела убить его. Я била, и била, и била… – Она содрогнулась, голос ее прервался, и она поднесла к губам носовой платок.
– В высшей степени неубедительно, – заключила Салли. – Если ты будешь продолжать эту тошнотворную историю, тебя вырвет.
Просто немыслимо вообразить, что ты пробиваешь кому-то голову!
– Не надо, не надо! – прошептала Хелен. – Я говорю вам, я была сама не своя!
– Миссис Норт, – вступил Ханнасайд, – кажется, я должен предупредить вас, что недостаточно просто заявить, что вы убили человека. Чтобы я вам поверил, вы должны доказать это.
– Разве не ваше дело доказывать? – сказала она. – Почему я сама должна доказывать свою вину?
– Не глупи! – сказала Салли. – Ты призналась в убийстве, стало быть, ты хочешь, чтобы твою вину признали. Хорошо, рассказывай дальше! Как ты это сделала? Почему на твоем платье не было крови? Если подумать, ты должна бы быть в крови с головы до ног.
Мертвенно-бледная Хелен нащупала рукой стул и опустилась на него.
– Перестань, ради Бога! Я, этого не вынесу!
Стоявший в дверях, как аллегория осуждения, Гласс неожиданно воскликнул:
– Женщина, не отступай от правды!
– Замолчите! – взорвался Ханнасайд. Прозрачно-голубые глаза констебля ответили на оклик презрением, он повернулся к Хелен, уставившейся на него со страхом и замешательством, и продолжил несколько мягче:
– Коварство в сердце злоумышленников. Боязнь пред людьми ставит сеть, а надеющийся на Господа будет безопасен.
Ханнасайд рассердился:
– Еще одно слово, и я…
– Продолжайте, – перебила его Салли. – Я на его стороне. То, что он говорит, совершенно верно.
– Может быть, может быть, – ответил Ханнасайд. – И тем не менее его дело молчать! Миссис Норт, если вы убили Эрнеста Флетчера, может быть, вы скажете, к какому орудию вы прибегли и что с ним потом сделали?
Наступило молчание. Хелен переводила взгляд с одной скептической мины на другую. Всерьез разговор их нарушил появившийся в это мгновение в окне мистер Невил Флетчер с чашкой и блюдцем в одной руке и тостом в другой.
– Не обращайте на меня внимали. – Он ласково улыбнулся. – Я слышал ваши последние, весьма многозначительные слова, суперинтендант, и горю нетерпением услышать ответ. Боже, да это Малахия! – он помахал тостом никак не отреагировавшему констеблю и уселся на низенький подоконник. – Продолжай же! – обратился он к Хелен.
Обдумывая положение, Ханнасайд посмотрел на него, а потом вновь повернулся к Хелен:
– Да, продолжайте, миссис Норт. Что это было за орудие и что вы с ним сделали?
– Я скажу все. – Хелен задыхалась. – Вы видели… это орудие. Тяжелое бронзовое пресс-папье с фигуркой. Оно стояло на столе мистера Флетчера. Я схватила его и ударила несколько раз. Потом я выбежала через парадную дверь, как я и говорила. Пресс-папье было у меня под плащом. Дома я вымыла его, а потом… потом, когда пришел мистер Невил Флетчер, я… я отдала пресс-папье, и он, как вам известно, поставил его на место!
Она бросила умоляющий взгляд на Невила, который от изумления разинул рот. Затем он проморгался, шагнул и еле слышно проговорил:
– Дайте слово Малахии! Он скажет куда лучше, чем я. Что-нибудь о том, как грехи человека изобличают человека. А теперь я не могу даже проглотить этот тост. Боже, дай мне силы!
Салли обрела дар речи:
– Хелен? Как ты можешь! Господи, ты же пытаешься изобразить Невила сообщником! Это чересчур!
– Спасибо тебе, милая, – с трудом выговорил Невил. – Возьмите у меня чашку с блюдцем. Моя рука трепещет, как тростник. О, женщины!
– Итак, мистер Флетчер, – сказал Ханнасайд. – Что вы можете сказать на обвинение миссис Норт?
– Можете не волноваться! – сказал Невил. – Рыцарство никогда не казалось мне привлекательным. Это низкая ложь. Я достал это пресс-папье для забавы. Полагаю, мисс Дру рассказала об этом своей сестре. Вот и все.
– Да, рассказала, – заявила Салли. – Прости меня, Невил. Я не предполагала, что Хелен использует эту историю таким образом!
– Безжалостность так называемого слабого пола! – сказал он. – Но я могу все доказать. Пресс-папье не стояло на столе Эрни. Оно из бильярдной. Спросите кого угодно из прислуги. Можете даже спросить мою тетю.
– Это правда! – напряженным, неестественным голосом выговорила Хелен. – Невил не имеет никакого отношения к убийству, но он по моей просьбе вернул пресс-папье на место. Невил, никто тебя не подозревает в убийстве Эрни! Положить пресс-папье на место – в этом нет ничего ужасного, можно и признаться!
– Ничего не выйдет! – твердо сказал Невил. – Тебе кажется, в качестве жертвы я буду выглядеть благородно, но я никогда не стремился выглядеть благородно и никто меня не заставит…
– Невил…
– Не трать силы на споры со мной, – попросил он. – Я знаю, что должен из кожи вон лезть, чтобы избавить твоего мужа от ареста, но, как ни странно, я этого не сделаю. Уж лучше пусть его арестуют как убийцу, чем меня как сообщника.
– И никто вас за это не осудит, – раздался спокойный голос от двери. – Но нельзя ли узнать, на каком основании меня надо арестовать как убийцу?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Когда ее муж заговорил, Хелен вскочила на ноги и попыталась предостеречь его отчаянным взглядом. Он посмотрел на нее, слегка нахмурился и, решительно затворив дверь, вошел в комнату.
– Ты великолепно рассчитал время выхода, Джон, – сказала Салли.
– Похоже, что так, – ответил он. Он оглядел Гласса, и Ханнасайда, и Невила. – Может быть, вы объясните мне причину вторжения в мой дом в столь неподходящее время?
– Джон! – тихо окликнула его Хелен. – Я все скажу. Не спрашивай их! О, вы не дадите мне поговорить с ним наедине? Суперинтендант, я умоляю вас – поймите меня, – дайте мне пять минут, всего пять минут!
– Нет, миссис Норт.
– Вы бесчеловечны! Я не могу сообщить ему это при людях! Не могу! И не буду!
– Если ваша сестра и мистер Флетчер захотят удалиться, у меня возражений нет, – сказал Ханнасайд.
– И вы уйдите! Ну пожалуйста! Я не сбегу караульте дверь и окно!
