Людмила Милевская - Джинн из консервной банки
– Да не отец он ему, – с презрением бросила Марина. – Знаешь же сама.
– Не имеет значения. Павел его воспитал… На свою голову.
Ольга вспомнила ту страшную ночь и пришла в ужас.
– Боже мой! Боже мой! – взвыла она. – И этого человека я назвала своим мужем!
– Силой тебя не заставляли, – вставила Марина, равнодушно наблюдая за страданиями подруги.
– Какая жестокость! Какой цинизм! – распаляясь, вопила Ольга. – Какое хладнокровие! Нет! Он прирожденный артист!
– Достойный муж своей жены, – еле слышно прошептала Марина.
Не замечая злорадства подруги, Ольга продолжала искать у нее сочувствия.
– Так убедительно, подлец, играл, – жаловалась она. – Так долго водил меня, дуру, за нос. А я изощрялась, придумывала как его отмазать. Гордилась даже собой. Оказывается, всего лишь играла по его сценарию. Он, прекрасно зная мою доброту и отзывчивость, запланировал этот спектакль!
Схватившись за голову, Ольга взвыла от обиды:
– О-ооо! Боже мой, боже! Как больно! Как жестоко! Я этого не переживу!
Марина рассердилась:
– Хватит орать! Что толку? Жора скоро придет. Надо решать что делать.
Ольга на всех парах остановилась и хладнокровно сообщила:
– Я же сказала. Теперь ему пожизненное светит за убийство собственного отца.
– Как докажешь? – удивилась Марина.
Ольга с недоумением уставилась на подругу:
– Ты что, дорогуша, разум потеряла? Да вот же оно, доказательство, – она энергично кивнула на магнитофон. – Кассетка.
– Чепуха. Это не доказательство, – спокойно возразила Марина.
– А что это? – насторожилась Ольга.
– Ничего.
– Как это – ничего? – пришла в отчаяние Ольга. – Да как же это – ничего? Человек, считай, сам признается в злодеянии, в том, что убил моего любовника, а потом и мужа.
– Наоборот, – деловито поправила Марина, – сначала мужа, а потом любовника.
– Пускай наоборот, это ничего не меняет. На нем два убийства, да еще и ко мне подкрадывается, подлец, а ты говоришь «ничего»? Что же тогда «чего»?
– «Чего», это когда он чистосердечно признается или против него будут веские улики.
Ольга даже подпрыгнула от возмущения.
– А это не улики? – завопила она, тыча в магнитофон пальцем.
Марина усмехнулась:
– Это репетиция спектакля. Лично я именно так ответила бы ментам.
– Что-оо?!
– Магнитофонную запись суд не примет во внимание, – невозмутимо пояснила Марина. – Это не доказательство. Хитрый Жорик скажет, что репетировал, собирался ставить домашний спектакль. Сценарий, мол, сама жизнь подсказала: он навеян недавней трагедией. И все. Ему поверят. Ты же, в глазах ментов, пожилая жена, злобная, подозрительная и ревнивая, а потому будешь смешна со своими доказательствами. Вот если бы он написал признание…
– Как это?
– Сам, своей рукой…
Хлопнула входная дверь и раздался нежный голос Георгия:
– Олюшка-а! Где ты?
Ольга побледнела и растерянно уставилась на подругу.
– Ой, мамочка, что же мне делать? – жалобно пропищала она.
– Одевайся! Быстрей! – скомандовала Марина, бросая Ольге одежду.
Глава 6
– Олюшка-аа! Где ты-ыы? – ласково вопрошал Георгий.
Ольга вбежала в холл. По-домашнему одетая, небрежно причесанная, в своем волнении по-особому очаровательная. Она уже взяла себя в руки и была с мужем мила, как обычно:
– Вернулся, мой дорогой? Очень рада. А у меня сюрприз.
– Что такое? – спросил Георгий, стараясь не обнаруживать своего волнения и пряча в карманы дрожащие руки.
– Пой-дем в ка-би-нет, – лукаво пропела Ольга и, отвернувшись, с горькой усмешкой подумала:
«Теперь эта комната – арена всех страшных событий в моей жизни».
– Сейчас, ангел мой, – как обычно, подражая отцу, сказал Георгий. – Я только умоюсь и приведу себя в порядок.
Он торопливо чмокнул Ольгу в щеку и заспешил в ванную.
– Тебе помочь, дорогой? – крикнула она ему вдогонку.
– Нет, нет, любимая, иди в кабинет, я скоро к тебе поднимусь.
Ольга сотворила презрительную гримаску и направилась к лестнице.
– Ну что? – перехватила ее по пути Марина, сторожившая у дверей своей комнаты.
Ольга молча пожала плечами.
– Как ты? Как он?
– Я, вроде, нормально, – ответила Ольга, – а вот он выглядит неважно: бледен, руки и губы дрожат, взгляд загнанный.
Марина ревниво заметила:
– Ты что, уже волнуешься о состоянии здоровья своего убийцы? Боишься, что у него не хватит сил с тобой расправиться?
Ольга смутилась:
– Нет, просто проявляю наблюдательность. У него дрожат руки и вообще…
– Что вообще?
– Не знаю, как-то не так все, не как обычно… Будто он чувствует. Жорик выглядит так, словно только что отведал мяса трупа.
– Да в чем? В чем это выражается? – содрогаясь, рассердилась Марина.
– Трудно объяснить.
– Ты стала подозрительна, что не удивительно, – от волнения стихами заговорила Марина и тут же оправдала подругу: – Еще не известно, какой стала бы я, когда бы узнала, что родной муж собирается меня кокнуть, возжелав моей смерти!
Марина театрально воздела руки и закатила глаза. Ольга вздохнула:
– Ох, сплошная сцена. Вирус да и только.
– Ну тебя, – отмахнулась Марина. – Вся жизнь игра. А где он сейчас?
– Отправился в ванную.
– Странно.
– И я так считаю.
Марина пошутила:
– Может он успел уже кого-нибудь пришить? Так сказать, ради тренировки. Старается для жены: ее-то, родную, кое-как убивать негоже.
Она сама не подозревала, как близка была к истине.
– Черный у тебя юмор, – обиделась Ольга и запричитала: – Ох, что будет, что будет? Страшно подумать. Ясно только одно: будет что угодно, но только не счастливый конец.
– И слава богу, – усмехнулась Марина. – Счастливый конец – это член после оргазма. Брр! Терпеть не могу! – она передернула плечами.
– Ужас, как тебе не стыдно шутить, – возмутилась Ольга, – когда у меня в жизни творится…
Но закончить фразу она не успела – раздались торопливые шаги Георгия.
Ольга поспешила в кабинет.
Марина скрылась в своей комнате, но, прислушиваясь, осталась под дверью. Когда Георгий протопал мимо, на губах ее блуждала загадочная улыбка.
Георгий стремительно влетел в кабинет. Ольга уже расположилась в любимом кресле покойного Павла Александровича.
– Ну вот, ангел мой, я к твоим услугам, – любезно сообщил Георгий, опять подражая отцу.
Ольга, стараясь не уступать ему в любезности, воскликнула:
– Любовь моя, я тут услышала по радио прелестную вещицу. Талантливо, очень талантливо сделано. Она так понравилась мне, что я даже ее записала.
– Что за вещица? – насторожился Георгий, напряженно всматриваясь в лицо жены.
Ольга с улыбкой развела руками:
– Не знаю. Видимо, пьеса. Хочу поделиться с тобой впечатлениями.
– Сначала надо послушать.
– Конечно, обязательно.
Не найдя в Ольге ничего необычного, Георгий успокоился и подумал: «Да нет, ничего она не знает. От скуки валяет дурака».
Он умоляюще посмотрел на жену и попросил страдальческим тоном:
– А можно послушать в другой раз.
– Почему? – удивилась она.
– Я устал, как черт.
– А чем же таким ты занимался? И вообще, мне интересно, где ты был?
Во взгляде Ольги промелькнуло нечто зловещее, но тут же беззаботная улыбка сменила неприятную маску. Георгий посчитал вопрос несущественным и не требующим ответа. Он пожал плечами и равнодушно сказал:
– Ты не против, если я пойду к себе, прилягу, а потом мы поговорим.
– Против.
В ее голосе почувствовался металл. Это насторожило Георгия.
– А что, собственно, случилось? – озабочено спросил он.
Ольга улыбнулась:
– Милый, ну почему обязательно должно что-то случиться? Просто я соскучилась и требую чтобы ты уделил жене несколько минут, а потом можешь идти отдыхать.
«Если, конечно, сам захочешь,» – мысленно добавила она.
Георгий сдался:
– Хорошо.
Он упал в кресло напротив жены, положил руки на стол и воскликнул с шутливой патетикой:
– Я готов наслаждаться искусством. Включай свою пьесу.
Рука Ольги грациозно взметнулась вверх и плавно опустилась на клавишу магнитофона.
