Дарья Донцова - Вынос дела
Ладно, сейчас поеду домой, а завтра с раннего утра отправлюсь в 1247-ю больницу.
В столовой сидела Таня.
– Садись, садись, – радушно принялась она приглашать меня, – Емельян пирожки испек, пальчики оближешь.
С трудом преодолев желание сказать ей какую-нибудь гадость, я мило прочирикала:
– Обожаю выпечку, сейчас поем, только переоденусь.
В спальне я достала мягкие фланелевые брюки и тонкий свитер. Но не успела стащить джинсы, как в комнату влетел Кеша.
– Мать, иди скорей!
– Погоди, – отбивалась я, – дай штаны натяну.
– Слушай, у нас несчастье, – выпалил сын и поволок меня к себе.
На большой кровати лежала, отвернувшись к стене, Зайка.
– Что случилось? – испугалась я. – Ольга, отвечай немедленно!
Невестка повернулась, и из ее рта вырвались нечленораздельные звуки:
– О-у-у…
Я почувствовала, как у меня между лопаток зазмеилась струйка пота. Нет, только не это! Ну за что ей такая страшная болезнь?
– Покажи язык, – велел муж.
Девушка покорно разинула рот, и я чуть не рухнула без чувств. У Зайки был фиолетово-черно-синий язык.
– У-у-убью Машку, – кое-как пробормотала Ольга.
– При чем тут Маня? – оторопела я, лихорадочно соображая, в какую больницу следует обращаться.
– Так она велела Ольге язык марганцовкой полоскать, – всплеснул руками Кеша, – ты видишь результат?
– Так это от марганцовки? – с облегчением спросила я. – Какое счастье!
– Ничего себе радость! – зашипел Аркадий. – Просто Новый год. Знаешь, какие порядки в этом бассейне с крокодилами!
– Где? – удивилась я.
– Да на ее телевидении, – пояснил сын, – сегодня вечером Зайку в эфире заменит другая девушка, а завтра Ольга обязана выздороветь!
Внизу послышался бодрый голос Маруси.
– Ну, сейчас ей мало не покажется, – пообещал добрый брат и крикнул: – Машка, сюда, бегом!
– Чего? – сунула Маруська в комнату растрепанную голову. – Очень тороплюсь…
– Куда это? – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, осведомился братец.
– В академию, – выпалила бесхитростная девочка.
– Ах, в академию, – протянул Аркадий и снова отдал приказание: – Зайка, продемонстрируй!
Ольга покорно вывалила язык.
– Ох, ни фига себе, – взвизгнула Маня, – ну вылитая чау-чау! Мусик, видела, какие у чау-чау синие языки?
– Меня уволят, – еле-еле пробормотала Зайка.
– Какого черта велела полоскать Ольге рот марганцовкой? – надвинулся брат на сестру.
Но ту не так-то легко сбить с толку.
– Покажи раствор, – спокойно попросила Маня.
Невестка ткнула пальцем в белую кружку, в которой плескалась иссиня-черная жидкость.
– И диотка! – завопила Маня, хватая емкость. – Дура рогатая! Ты себе все сожгла! Раствор марганцовки следовало развести светло-розовым, ну кто додумался высыпать в двести миллилитров воды полпачки кристаллов!
Ольга ткнула пальцем в Кешу.
– Ты? – изумилась я. – А, правда, зачем так крепко сделал?
Аркадий забормотал:
– Думал, лучше подействует, понадежней…
– Пожирней, погуще, – вздохнула я.
– Надо же быть таким кретином, – кипятилась Маруся, – если врач прописывает таблетки, ты что, сразу сто штук глотаешь?
– Скажешь тоже, – принялся отбиваться Кеша, – то лекарство, а это дрянь какая-то, марганцовка!
– Ну по твоей логике следует разом все пилюли сожрать, – пыхтела Маня, – знаешь старую истину – в ложке лекарство, а в чашке яд!
– Что делать теперь? – решила я направить разговор в позитивное русло. – Как язык вылечить?
– Сам пройдет недели через две, – резюмировала Маня, – раньше и надеяться не стоит.
Зайка метнула в муженька гневный взгляд. Если бы взор был способен убить, от Кешки осталась бы маленькая кучка золы!
– Ужинать идите, – донеслось снизу.
Мы с Маней поспешили на зов. Ольга простонала:
– Есть не могу, больно очень.
– Во всем плохом есть что-то хорошее, – заявила Маня, – представляешь, сколько килограмм скинешь!
Моя невестка, если смотреть на нее сбоку, не толще лезвия ножа. При росте примерно метр семьдесят пять она весит чуть больше пятидесяти килограмм. Однако примерно раз в три дня с криком: «Кошмар, опять прибавила полкило!» – девушка садится на очередную диету. Каких только рецептов для похудания бедняжка не испытала на себе! Французский вариант – пол-литра сухого красного вина и два крутых яйца в день, русский – восемь запеченных в фольге картошек, болгарский – кастрюлька овощного супа… То несчастная ест раздельно мясо, картошку, зелень и хлеб, то пьет один кефир… По мне, так она смахивает на узника лагеря смерти, но сама Ольга страшно недовольна и категорически запрещает себе даже думать о мучном, жирном и сладком. Ей-богу, наша кошка Клеопатра ест намного больше!
В столовой мы чинно уселись вокруг изумительно пахнущего кролика. Но не успела Таня спросить у Маруси, какую часть положить ей на тарелку, как в комнату вошла незнакомая девочка.
Блестящие, красиво переливающиеся волосы ребенка были подстрижены «под пажа». Густая, завитая челка скрывала лоб. Очевидно, девочка страдала близорукостью, так как на лице у нее красовались элегантные, большие, слегка затемненные очки. Аккуратную фигурку обтягивал свитерок, а коротенькая юбочка открывала стройные длинные ножки, засунутые в элегантные ботиночки на довольно высоких каблуках.
– Простите, – удивилась Таня, – вы к кому?
Девочка запищала:
– Меня зовут Катя, я подруга Маши…
Потом вдруг громко расхохоталась и спросила голосом Вари:
– Ну как, мам?
– Ага, – завопила Маруська, опрокидывая стакан с минеральной водой, – говорила же – не узнают!
– Не понимаю, – совершенно растерялась хозяйка.
– Все очень просто, – затараторила Маня, – мы с Варькой поехали к господину Шлыкову. Ну, к тому самому, вы его знаете!
Конечно. Костя Шлыков один из самых модных и талантливых стилистов. Со своих клиентов мастер дерет бешеные деньги, но игра стоит свеч. Парочка моих подруг изменились до полной неузнаваемости, сменив по его приказу макияж. Записываются к Шлыкову за полгода, но ради Маруси Константин, конечно же, сделал исключение. Он обожает мою дочь и повторяет:
– Эх, Манька, будь я помоложе, точно б женился на тебе.
Но дочь тихо хихикает, слыша подобные признания.
Яркая «голубизна» Шлыкова хорошо известна в нашем кругу. Просто Машка раз и навсегда купила его сердце своей непредсказуемой правдивостью. Произошло это пару лет назад на моих глазах.
В тот день я привела к Косте одну свою провинциальную родственницу, которую требовалось срочно выдать замуж. Мы вошли в салон ровно в три. Шлыков терпеть не может, когда клиенты опаздывают, и безжалостно отказывается заниматься с теми, кто не слишком точен. Вот и постарались явиться загодя.
В салоне бушевал скандал. Весьма пожилая морщинистая дама, вся в жемчугах и бриллиантах, гневно выговаривала Косте:
– Просто безобразие! На кого я похожа?
– По-моему, очень мило, – тянул Костя, слегка поправляя расческой пышно начесанные кудри. – Элегантно, лаконично…
– Хотела краску в три цвета, – не успокаивалась клиентка, – каштановый, золотистый и розовый колер.
– Вам не пойдет, – вздохнул Шлыков, – слишком молодежный вариант.
– Намекаете на возраст! – взвилась тетка, угрожающе краснея.
– Что вы! – воскликнул мастер. – Ну не наденете же вы кожаную куртку-косуху и башмаки «танки».
– Почему бы и нет? – возразила дама.
Шлыков растерялся. Пока он думал, как лучше ответить, в разговор влезла Маня:
– А помните, фильм показывали, комедию с Пьером Ришаром? Там еще одна женщина, тоже старушка, на роликах каталась, а ее в сумасшедший дом забрали!
Клиентка побледнела и принялась беззвучно открывать и закрывать рот. Я дернула Марусю и краем глаза заметила, как маникюрша Наденька отвернулась к окну, еле-еле сдерживая смех. Но Маша ничтоже сумняшеся вещала дальше:
– Вот так и вас, бабушка, с розовой головой и рокерской курткой могут…
– Марья, – зашипела я, – захлопнись.
– А чего? – удивилась Маня.
– Безобразие, – четко произнесла престарелая кокетка, – больше ни ногой в этот вертеп! И платить не стану.
Резко повернувшись, она вылетела за дверь.
– И звините, – залепетала я, – дочка не всегда умеет сдерживаться. С удовольствием оплачу работу, вы ведь из-за нас лишились денег…
Но Шлыков отрицательно покачал головой и захохотал так, что в салоне задрожали стекла. Переставшая сдерживаться Наденька вторила ему тонюсеньким дискантом.
– Ой, не могу, – утирал Костя слезы, – ну, Машка, иди сюда, дай я тебя поцелую! Сколько лет мечтал сказать старой жабе правду и не мог! Сначала интеллигентность душила, потом жадность! Ну спасибо, уважила.
– А Шлыков, – тарахтела Маня, подпрыгивая от восторга, – поглядел на Варьку и сказал: «Совсем не обязательно делать операцию. Можно спрятать недостатки». И вот – глядите. Лоб скрыли под челкой, на нос очки нацепили, обувь велел на каблуках носить, чтобы ноги казались длинней. И вообще, юбки ей следует носить короче некуда!
