Дарья Донцова - Яблоко Монте-Кристо
– Не думала же ты, что я ношу при себе такое количество долларов, – покачал я головой.
– Вава стеснен в средствах, – ехидно отметила Кока и, демонстративно потыкав пальцем в кнопки мобильного, пропела: – Это отдел обслуживания VIP-клиентов? Милочка, вас беспокоит… О, конечно, вы меня узнали! Приготовьте к утру пять тысяч евро. С какого счета? Думаю, с текущего, нехорошо залезать в сберегательный, да и смысла нет, из-за копеек! Пришлю шофера! Естественно, с подписанным поручением.
Пообщавшись с банкиром, Кока торжествующе посмотрела на притихшую Николетту, потом обратила взор на Леху:
– Завтра доставьте мне «золотых», да побольше.
– Не вопрос, – кивнул Одеялкин.
– А кто будет ухаживать за жуками? – проявила активность Зюка. – Я, милейший, не доверяю сберкассам, у меня в советские времена на книжке сто двадцать тысяч рублей имелось, не нынешних конфетных фантиков, а настоящих денег, брежневских. И что? Сгорели в перестройку. Поэтому, наученная горьким опытом, теперь я вкладываю средства в золото и камни. Готова поменять кольца на жучков. Но не хочу, чтобы молодильные букашки погибли. О-о-о!
– Что? – подскочила Николетта.
– Они действуют, – загробным голосом заявила Зюка, – я ощущаю поток энергии, светлый шар катится из головы в желудок, у меня выравнивается поле и чистятся чакры.
– Могу взять жуков на абонементное обслуживание, – вдруг заявил Леха, – сам оборудую аквариум и буду его регулярно чистить. Пятьсот баксов в месяц!
Я с огромным изумлением взглянул на Одеялкина. Однако наш провинциал весьма быстро сориентировался в создавшейся ситуации и решил не упускать удачу.
– Согласны, – хором отозвались красавицы, жаждущие вечной молодости.
Оказавшись в «Жигулях», я сердито сказал Лехе:
– Надеюсь, ты не станешь заниматься продажей молодильных жуков!
Одеялкин почесал корявым пальцем голову.
– Ну… э… да!
– В смысле «нет»? – уточнил я.
– Да! Да! Да! – восторженно закричал Леха. – Высади меня у метро! Ща в зоомагазин рвану, потом за «золотым» лаком.
– Ночь на дворе, – грозно напомнил я, – а еще в Уголовном кодексе есть статья о мошенничестве.
– Верно, – закивал Одеялкин, – ты, Ваня, умный человек. Спасибо за подсказку. Не надо торопиться. И всех «золотом» мазать тоже не след. Иначе их ценность упадет. Лучше поступить так: одну часть красным, вторую зеленым, третью, допустим, синим. И объяснить: алый молодит только лицо, травяной тело… Ну а «золотой» все сразу, поэтому и стоит дорого, не каждому по карману. Ой, мама! Сколько заработать можно! Я свою почту брошу, стану аквариумы чистить! Ну-ка, ща посчитаю, сколько в месяц получится. Если «золотых» по пятьсот отдавать, да еще сказать, что от чужого ухода они передохнут… Хотя можно и дороже запросить!
– Думаю, Норе не понравится держать у себя мошенника, – решил я припугнуть Одеялкина.
Но Леха отнюдь не взволновался.
– Иди в задницу, Ваньша! – воскликнул он. – Во сколько я сейчас получил. Штуку баксов от одной, кольцо от другой и семь тысяч рублей от третьей. Сыму жилплощадь, а если бизнес попрет, свою фатерку в вашей мерзопакостной Москве куплю!
Мое возмущение достигло точки кипения:
– Алексей! Твое поведение непорядочно. И потом, если ты считаешь мой родной город мерзопакостным, то отчего решил тут поселиться?
– А в Москве идиотов полно! – возбужденно воскликнул Леха. – У нас никто тараканов не купит и денег у людей нет. Ну, классно.
– Тебя посадят за обман! И поступят правильно!!! Я сейчас же расскажу о гениальной идее Норе, и она сумеет упрятать господина Одеялкина в каталажку!
Леха прищурился:
– Ни фига не выйдет. Я им ничего не обещал! Про молодильных жучков ты рассказал! И потом, они сами деньги давали.
Я прикусил язык! Верно, я неудачно пошутил с Николеттой, кто ж знал, какие далеко идущие последствия будет иметь мое неосторожное заявление. Думал, маменька забудет об обиде, получив таракана, посадит его в аквариум и пару деньков позабавляется с новой игрушкой. На моей памяти Николетта неоднократно кидалась на всякие рекламные штучки. В свое время она приобрела лампу, самую обычную, правда, измазанную синей краской, пронырливый купец пообещал Николетте, что после месяца пользования новинкой у нее пропадет седина. Еще у Николетты имелась минеральная вода, восстанавливавшая кислотно-щелочной баланс в организме; платок, который, чтобы устранить целлюлит на попе, следовало носить на шее; пленка, препятствовавшая смертоносному излучению земли; мазь от ускорения течения времени… В этот ряд легко помещались и молодильные жуки. Но присутствие Коки и появление Зюки превратило невинную шутку в серьезную проблему. Теперь мне придется покупать у слишком хитрого Одеялкина «золотых» насекомых, аквариум и платить ловкому мужичонке плату за абонементное обслуживание!
– Давай, Ваньша, не будем ссориться, – примирительно прогудел Леха, – вот, держи!
– Это что? – спросил я, глядя на протянутые Одеялкиным купюры.
– Дык деньги.
– За какую работу?
Леха прищурился:
– Ваньша, мы одной веревочкой повязаны, а раз так, то твоей маме скидка пятьдесят процентов. Видишь, какой я благородный человек и хороший друг. Ни один бизнесмен половину стоимости товара даже самым близким не скостит! А я исключение! Твоя бабулька получит жучков почти даром!
Глава 22
Нора выслушала мой отчет утром.
– Значит, Зинаида тяжелобольна? – уточнила она.
– Выглядит ужасно, – вздохнул я, – разговаривать не может, шевелиться тоже.
– А дочь ее уехала в Америку?
– Да, – кивнул я, – Лариса постаралась скрыться от Зои, наверное, все же считала себя виноватой в смерти Веры. Неизвестно, как бы повернулись события, не расскажи она своей подруге о том злополучном фильме.
Нора стала перебирать бумажки на столе, я терпеливо ждал, что прикажет хозяйка.
– Ваня, – наконец приняла она решение, – ступай к этой Работкиной, поговори с Любой. Думаю, она обрадуется новому собеседнику.
Я с сомнением взглянул на Нору.
– Любе много лет. Неизвестно, в каком состоянии ее разум!
Элеонора хмыкнула:
– Ты невероятно мил! Зоя и Люба одногодки, я, кстати, старше их и не считаю себя развалиной.
– Ну… случается всякое, – начал отбиваться я.
– Не смей спорить!
– Уже еду!
– Куда? – усмехнулась Нора.
– Сами же велели отправляться к Любе.
– И ты знаешь адрес?
– Дом с колоннами у метро, окно находится возле самого входа в подземку, – пожал я плечами.
Нора кивнула:
– Правильно. Но сегодня хоронят Зою, вполне вероятно, что Люба там, рули к полудню на Митинское кладбище и понаблюдай за обстановкой.
У ворот кладбища стояло несколько похоронных автобусов, обшарпанные «ЛиАЗы» с табличкой «Ритуал» и черный, неуместно шикарный «Мерседес». Классовое расслоение существует и у входа на тот свет.
Когда я, припарковав машину, подошел к воротам кладбища, из «Мерседеса» начали выбираться люди, в основном женщины, замотанные в темные платки. Впереди шла Соня, заботливо поддерживавшая бледную, безучастную Лялю.
Я не очень верю людям, которые, вырывая у себя клоки волос, рушатся около могилы и воют:
– На кого ты меня покинул!
Эта фраза четко демонстрирует, что оставшийся в живых жалеет не покойного, а себя, и потом, религия обещает нам вечную жизнь, следовательно, стоя над гробом, надо испытывать не горе, а радость от того, что земной, полный печали путь завершился. Но, похоже, истово крестящиеся граждане не имеют глубокой веры, в глубине души они понимают: им более никогда не суждено встретиться с родным человеком.
На мой взгляд, подлинное горе молчаливо, и Ляля сейчас являлась его олицетворением. Абсолютно бледная, даже синевато-серая, она тихо бормотала, проходя мимо довольно большого количества народа, окружившего «Мерседес»:
– Спасибо, что пришли, спасибо, спасибо.
Я, не предполагая, что проводить Зою явится столько народа, слегка растерялся и отступил в сторону.
– Мужчина, – тихо сказал нежный голос, – вы не поможете венок донести, мне самой тяжело?
Я опустил взор вниз. Около меня стояла маленькая, хрупкая дама в черной шляпке.
– Из магазина его служащие вынесли и в автомобиль положили, теперь никак его не выну. Вы ведь Зоечку хороните, я не ошиблась?
– Да, да, конечно, – опомнился я. – Где венок?
Рука, затянутая в кожаную перчатку, указала на новую иномарку.
– Там. Пойдемте. Меня зовут Кира Григорьевна.
– Иван Павлович, – представился я, – Подушкин.
– Знаменитая фамилия, – кивнула Кира Григорьевна. – Вы небось не знаете, но был в советские времена замечательный писатель, Павел Подушкин, я зачитывалась его историческими романами. Все недоумеваю, ну почему их не переиздают?
– Это мой отец, – улыбнулся я. – Что же касается переизданий… Наверное, в нынешнее время появились иные кумиры, время Павла Подушкина прошло.
