Галина Куликова - Рукопашная с Мендельсоном
– А в этот мусороспуск может человек пролезть? – заинтересовался Корнеев.
– Господи, зачем туда лезть? – удивилась Лайма.
– Ну… мало ли. Вдруг Полянский, измученный научными проблемами, решил развлечься и устроил экстремальный спуск по рукаву для мусора прямо в контейнер. Что-то типа гидротрубы на водных аттракционах. Но не рассчитал – и вот результат.
– Не, у него не вышло бы, – возразил Иван, ко всему относившийся с рассудительной серьезностью. – Диаметр рукава – около полуметра. Не покатаешься.
– Слушай, – прищурилась Лайма, – ты нам то следователя цитируешь, то экспертов. Откуда такая осведомленность, неужто они при тебе все это обсуждали?
– Ну что ты. Просто я был на особом положении – следователь этот, Серега Малявин, у меня в полку срочную служил. Потом заочно юрфак окончил и вот теперь здесь работает. Уникальная встреча. Он как увидал меня, так обрадовался! Я однажды его от серьезного мордобоя спас – конфликт у них с кем-то из старослужащих вышел.
– Я теперь ничему не удивляюсь, – пробурчал Корнеев. – Я на сайты, где ищут старых друзей, всегда инкогнито захожу. Мало ли кто может тебя там найти и какую пакость придумать. А в жизни все встречи происходят лоб в лоб, никакой тебе конспирации.
– Господи, Иван, – спохватилась Лайма. – А как же ты выкрутился с фамилией? Ты же в институт устраивался как Иван Барсук!
– Фу, – скривился Медведь. – Серега знаешь как смеялся? Пришлось прямо на ходу легенду придумывать. Сказал ему, что я одно время сильно пил, а потом женился и взял фамилию жены, чтобы начать новую жизнь. Он поверил. Потому что я всегда был честный.
– А как с нами связался, так сразу начал врать, – добавил Корнеев радостно. – Кстати, что может дать нам такое знакомство?
– Ну, как это – что? – заволновался Иван, чувствовавший себя героем. – Относительно полную картину происшествия. А также, возможно, некоторую информацию о дальнейшем расследовании этого дела. И послабления мне – как одному из свидетелей.
– Какие еще послабления? – проворчал Корнеев.
– Понимаешь, только приехал в город, первый раз вышел на работу – и тут же вляпался в историю. В квартире, которую мне сняли на паспорт Барсука, вещей моих нет. Захотят проверить – сразу насторожатся. Так что если бы не Малявин – точно были бы проблемы.
– Ты обязательно держи с ним связь, – распорядилась Лайма. – Дружескую в первую очередь, а не в качестве очевидца происшествия. Нам необходимо знать, что в действительности произошло вчера ночью в институте.
– Есть держать связь, – откликнулся Медведь.
– Слушай, Иван, – решила сменить тему Лайма. – А что с этим архитектором сделали, с Афиногеном Беседкиным?
– Да ничего не сделали, установили личность и отпустили. Под подписку о невыезде, на время следствия.
– Лайма, какой еще Беседкин? – встрепенулся Корнеев. – Тот самый?
– Думаю, двух Афиногенов Беседкиных на свете быть не может. С вероятностью сто процентов это он.
– А как он здесь очутился? Его же арестовали и должны были судить за терроризм.
Медведь страшно заинтересовался похождениями Беседкина и потребовал от Лаймы и Корнеева подробного рассказа обо всем, что случилось в день несостоявшейся свадьбы. Они честно поведали ему всю историю, и Корнеев напоследок заметил:
– Надеюсь, он сюда приехал не для того, чтобы заминировать институт.
– Да ведь у него работа такая – инспектировать стройки, – пояснила Лайма. – Только он раньше все время в Москве обретался. Как он оказался в Чисторецке – загадка! Неужели из-за меня?!
– Он не мог пронюхать, что ты здесь, – покачал головой Корнеев. – Скорее всего, это случайность. Сейчас главное – чтобы он тебя не увидел. Иначе вся наша работа пойдет кувырком. Мы будем не гоняться за террористами, а скрываться от Беседкина.
– Господи, почему мне так не повезло?! Прежде все отвергнутые мужчины ограничивались одной сценой ревности, а потом уходили навсегда.
– Да, Беседкин – это явная аномалия, – заметил Корнеев. – Бывают такие «вечные поклонники», которых можно извести только как глистов – с помощью химических препаратов.
– Дать ему по башке, и дело с концом, – предложил Медведь.
– Нет, не годится, – покачал головой Корнеев. – Этот тип ужасно шумный. Лучше его не провоцировать.
– Ты прав, – вздохнула Лайма. – Хорошо, принимаем к сведению еще одно неприятное для нас обстоятельство. Теперь – о плане мероприятий на сегодня. В четыре часа дня мы с вами должны выйти на сцену Летнего театра как трио «Заводные матрешки». Репетиция, как вы помните, вышла провальной, поэтому единственная надежда на удачный экспромт. Короче говоря, что будет, то и будет.
– Каждый экспромт, как говорят умные люди, должен быть хорошо подготовлен, – назидательно заметил Корнеев.
– Ну мы же пилу купили! – горячо возразила Лайма.
– Есть еще одно осложнение, – хмуро заметил Медведь.
Товарищи уставились на него с опаской.
– Я знаю, что милиция посылает оперативников на фестиваль – потолкаться среди людей, понаблюдать. Те три типа, которые ночью прыгали через забор, навели следователя на мысль об иностранцах. Так вот, эти самые оперативники меня могут опознать и припереть к стенке. Ну сами подумайте – две разные фамилии, два разных места жительства. А Тагиров велел к нему по пустякам не соваться…
– Он всегда велит одно и то же, – с досадой сказала Лайма. – Ты у нас получился не двойным, а тройным агентом. И я понятия не имею, что теперь делать.
– Выходит, зря мы у твоей косоворотки стоечку распарывали, – посетовал Корнеев. – Все равно тебя в натуральном виде на сцену выпускать нельзя. Может быть, приделать тебе большую бороду с усами?
– В Чисторецке нет ни одного театрального магазина, я уже выясняла, – заметила Лайма. – Где мы бороду возьмем? А разъезжать по окрестным населенным пунктам у нас времени нет.
– Зато у нас есть опыт выступления на театральной сцене, – напомнил Корнеев. – Мы тогда воспользовались хорошим приемом.
– Стриптиз показывали, – фыркнула Лайма.
– Когда мужчина голый, никто не обращает внимания на его лицо, – назидательно сказал Корнеев.
– Голый я не пойду, – покраснел Медведь. – Там среди оперативников есть одна женщина… С косой…
– Женщины с косой! – воскликнул Корнеев с притворным ужасом. – Иван, тебе не рано с ней встречаться? Слушайте, есть одна идея. Конечно, о нас могут подумать, что мы слегка того… Но тем не менее Ивана мы точно замаскируем.
Когда он изложил эту свою идею, Лайма с Медведем изумленно переглянулись.
– Уж такой-то костюмчик летом в Чисторецке мы отыщем точно! – радовался Корнеев.
– Хорошо, – сказала Лайма. – Если Иван согласен…
– А что ему еще остается делать? Конечно, он согласен.
Иван обреченно кивнул, и Лайма посчитала вопрос решенным, а тему закрытой.
– И не забудьте: сразу после концерта нам надо отправляться во владения Шаткова. Пора понять, чем занимается на чисторецкой земле этот господин.
– И за Мельченко мы хотели следить, – зевнул Медведь. – Возможно, его жизнь тоже в опасности.
– Как же следить, если он целыми днями на работе? – выразил общую досаду Корнеев.
– Кстати, Полянского это не спасло, – печально заметил Медведь. – Погиб прямо в охраняемом здании института.
– Говорил же я – давай насажаем «жучков». Можно сканировать телефонные разговоры, почту читать, порыться в компьютерах. Уверен – много чего всплывет. Вот мы бы сейчас и про Полянского уже что-нибудь знали.
– Без этого теперь не обойтись, – согласилась Лайма. – Только одно не исключает другого. Мельченко домой ходит, как мы видели, пешком. Опять же в выходные дни он чем-то занимается, с кем-то встречается, где-то проводит время, отдыхает. И главное: уважаемый Григорий Борисович – член жюри фестиваля. То есть всю неделю будет торчать не в институте, а в Летнем театре и его окрестностях, на официальных мероприятиях. Подумай, с какой стороны лучше его зацепить.
– Уже думаю! – Корнеев так обрадовался возможности заняться любимым делом, что мгновенно ожил и расцвел. Он, кажется, уже представлял, как будет рассекать волны в безбрежном море получаемой незаконным путем информации. – Справедливости ради напомню, что на мне еще наблюдение за музыкантами. Я должен террористов выявить.
– Как ты их выявляешь, мы теперь знаем, – обиженно заметил Медведь. – Мне нравится такой метод, я даже готов поменяться с тобой ролями.
– Мой метод основан на глубоком и мгновенном анализе внезапно возникающих ситуаций, – быстро сказал Корнеев. – А меняться ролями с тобой я не имею права. Согласись, разве я смогу заменить тебя в случае нападения каких-нибудь гадов? Пусть уж лучше каждый будет на своем месте.
Лайма прикрыла глаза. Сказать по правде, она считала, что ее место – в Москве, в благоустроенной квартире, находящейся в доме возле тенистого парка с прудиком посредине. Вспомнила Травина, который собирался увезти ее в путешествие по Европе, и стиснула зубы. Зубы хрустнули, и Корнеев с Медведем мгновенно подобрались.
