Иоанна Хмелевская - Роман века
– Я бы не удивился, если бы от всего этого чокнулся. Но пока, кажется, нет… Знаешь, он лежал по-другому. Наоборот. Я помню, что клал его поперек кресла, а теперь, когда его брал, он лежал вдоль. Он сам повернулся?
Я несколько раз кивнула и покачала головой, одновременно пытаясь ответить и себе и ему.
– Они поменяли один на другой. Кто-то прокрался, подбросил фальшивый, забрал настоящий, а этот забрал фальшивый. Он не просто так держал нас столько времени, ему было нужно, чтобы второй успел. Надеюсь, что капитан прислал сюда двоих, а не одного.
Я опять упала на колени перед телефоном, подумав, что придется положить здесь какую-нибудь подушку. Докладывая капитану, я сменила мнение и пришла к выводу, что смена пакета была мнимой и шеф все-таки забрал настоящий. Вероятно эти рассуждения оказали негативное влияние на ясность моего доклада, потому что капитан пожелал поговорить с мужем, который на четвереньках прополз от двери к телефону, не обращая внимания на то, что в комнате темно, и никто снаружи увидеть нас не может. Он подтвердил мою версию событий, после чего я вырвала трубку из его рук.
– Что дальше, пан капитан? – забеспокоилась я. Нам тут дальше сидеть? Продолжать представление?
– Сидеть, – загремел капитан. – Пока вас не освободят наниматели! Договоритесь, что вы им скажете! Никакого самовольства! Все как было! Спокойной ночи!
Я со вздохом положила трубку, сменила позу и удобно облокотилась о дверцу шкафа, вытянув ноги.
– Похоже на то, что остаток жизни мы проведем как чета Мачеяков, – уныло сообщила я мужу, также усевшемуся на полу, под секретером. – Они поймают шефа, вынут пана Паляновского из объятий Басеньки, возьмут настоящего пана Романа и не знаю, кто будет нас освобождать. Договор был по завтра включительно, и что? Сплошная халтура.
– Главное, что пакет наконец убрался ко всем чертям, – твердо рассудил муж. – Не думая о шефе, я чувствую себя гораздо лучше. Я решил, что пятьдесят штук им тоже отдам, не хочу иметь с этим ничего общего. Верну по частям, хоть пока и не знаю, откуда я столько возьму. Может они согласятся на проценты с зарплаты.
Я кивнула и немного сдвинулась, дверная ручка врезалась мне в спину.
– У меня нет зарплаты, зато я еще ничего не потратила. За ремонт машины придется платить, это уже не вернешь. Остальное я верну им как только смогу.
– Надо это оформить. Слушай, мы должны сейчас об этом написать и отдать капитану, или кому там нужно. Мы добровольно отдаем доходы от преступления, не принимали в нем участия, пусть к нам никто не цепляется. Мне необходимо остаться чистым, а если мы не сделаем этого сейчас, потом никто не поверит в наши добрые намерения. Давай писать!
Я признала его правоту. Развитие событий одурило нас до такой степени, что только через несколько минут столкновений с мебелью мы осознали, что можем включить свет. При свете лампы нам удалось прийти в себя почти окончательно. Торжественно подписанные документы мы решили послать почтой на следующий день.
– Не думай, что все так легко закончится, – зловеще сообщила я, закрывая машинку. – Самое худшее еще впереди.
– Что еще? – забеспокоился муж. – Ничего хуже я уже и представить не могу.
– Тогда представь себе, что встречаешься с Мачеяком для очередного превращения в безлюдном месте, а он тебя спрашивает, откуда такая дружба с женой и почему ты не скрыл от нее, что ничего не знаешь про шефа. Не заподозрила ли она что-то? И как?
Муж посмотрел на меня как на Горгону, которая до сих пор скрывалась под маской голубки. Он побледнел, руки сами собой подпрыгнули к волосам.
– И еще спросит, что ты знаешь про сантехников и где так текло, – безжалостно добавила я. – Обращаю твое внимание, что капитан приказал нам над этим подумать. Нет сомнений, что нам будут задавать глупые вопросы, чтобы проверить, не открыли ли мы что-нибудь, потому что шеф на нас наговорит. Надо договориться.
Муж вдруг перестал хвататься за голову, недовольно с обидой посмотрел на меня и продолжил подметать бумажки.
– Сделай-ка кофе, – попросил он. – Не знаю почему, но тебе очень нравится вылезать со своими идеями как раз среди ночи. По-моему, я до конца жизни не женюсь, хоть и собирался…
* * *
Утром следующего дня явился капитан собственной персоной, в одежде электрика. Ему это было даже к лицу. Мы приняли его в прихожей, под открытым шкафом с пробками, не самое удобное место, поскольку сидеть мы могли только на лестнице. Настроение у него было намного лучше, чем вчера.
– Товарищи, – торжественно сообщил он. – Органы милиции обращаются к вам… Точнее, не столько органы, сколько я лично, хотя, конечно, от имени органов… С просьбой, а может с предложением, не знаю, как это назвать. Видите ли… Мы бы несомненно отстранили вас от этого дела, потому что милиция не нанимает людей посторонних, но здесь исключительный случай. Сейчас я объясню подробно, только сначала скажу, в чем дело. А именно, существует возможность, что Мачеяки еще раз обратятся к вам с просьбой о замене. Вы согласитесь.
– О, боже!.. – душераздирающе застонал муж.
Я тоже чувствовала себя неприятно удивленной. Капитан посмотрел на нас со смесью интереса и отвращения.
– Вам так плохо с этой женой? – осуждающе удивился он.
– Нет, не это… Как жена она вообще-то ничего, и сама по себе ничем мне не мешает. Но я больше так не могу, я не гожусь в преступники, с меня хватит! У меня отпуск кончается!
– У тебя еще три недели, – заметила я.
– А если они разойдутся и потребуют месяц?..
Капитан жестом успокоил нас.
– Сейчас я вам все объясню. Дело в том, что нам нужно, чтобы они чувствовали себя безопасно. Так будет намного легче. Понятно, что мы переловим их и так, но будет труднее и дольше, ваше участие может здорово помочь…
Муж опять застонал, но уже покорно.
– Могу вас заверить, что об этом никто не узнает, вы не будете выступать официально, ни теперь, ни вообще. Вы, конечно, вправе не соглашаться, я даже уговаривать вас не имею права, но не скрою, что вы нам очень нужны…
– Меня можно не агитировать, – уныло остановила я его. – Я бы согласилась просто так, из-за скандала, а он протестует по глупости, не понимает, что в свете закона выглядит очень зыбко. Или мы реабилитируемся, или нас затаскают по судам. Ни один судья не поверит, что позволили так себя обмануть, все будут вспоминать наше идиотское стремление к нетрудовым доходам… Я хотела сказать, от преступления…
– Я же написал, что отказываюсь!
– Отказываешься, потому что все раскрылось. Судья тебе скажет, что если бы не раскрылось, ты бы не отдал, и можешь подтереться своим раскаянием!
Муж в мгновение ока сотворил себе прическу a la пугало для воробьев.
– Отпуск… – глухо простонал он.
Капитан успокаивающе замахал обеими руками.
– Во-первых, это вопрос нескольких дней, пары-тройки. А во-вторых, вы правы только частично. Вы что, думаете мы не знаем кого и в чем обвинять? Еще раз подчеркиваю, вы можете не соглашаться!
– Соглашаемся, – уныло сказал муж. – Жаль, придется еще раз делать из себя идиота…
Я подавила свои личные проблемы, мы присягнули на верность милиции до гробовой доски, после чего обговорили детали. Капитан удивительно мало интересовался нашим гонораром, не сопротивляясь принял наше письмо и еще раз предупредил, что мы подвергаемся опасности.
– И не подумайте случайно контактировать друг с другом, – добавил он. – Вы, как вы, вообще не знакомы!
– Ну, это-то ясно, – буркнул муж.
– Конечно, – обиженно поддержала я. – Вы нас за идиотов держите?
Капитан как-то странно посмотрел на нас, проглотил напрашивающийся ответ и закончил визит.
Я начала нервничать, но немного не так, как раньше. Избавление от личности Басеньки открывало передо мной новые перспективы, в которых можно было заметить мило радующие элементы, мне было бы даже приятно нервничать, если бы не последнее бревно, лежащее на пути к волшебным переживаниям. При мысли, что меня ожидает разговор с полным подозрений паном Паляновским и, что еще хуже, обязательный визит к нему домой, радость улетучивалась.
Делать нам было нечего. Муж, согласно договоренности, уволил помощника, закончив раскрашивать белую ткань. Узор для него лично я закончила, и с разгона даже начала новый, за Басеньку, но не хотела его продолжать. Мы посвятили свое время выдвижению гипотез о развитии ситуации.
– Интересно, как ты собираешься вынести это из пещеры разбойников, – критически заметила я, помогая ему упаковать толстый рулон. Не скажешь же Мачеяку, что я лично для тебя делала работу? Ему тоже не оставишь.
– Об этом я уже подумал. Как только он позвонит и договорится со мной, я сразу звоню приятелю, говорю, что к нему зайдет черный бородатый мужик и занесет рисунок. И по дороге ему заброшу. Он меня не узнает, можно не бояться.
![Иоанна Хмелевская - Роман века [вариант перевода Фантом Пресс]](/uploads/posts/books/161891/161891.jpg)