Галина Куликова - Блондинка за левым углом
— Я случайно увидел, как вы идете. — Он протянул свою руку, а Корнеев свою. Рукопожатие получилось коротким и неприязненным.
— Лайма действует не по собственной инициативе, — сказал Корнеев. — А по заранее оговоренному плану. Вот я сейчас позвоню ей и велю пригласить этого типа после работы в кегельбан. И она так и сделает! Это служба, понимаете?
Он достал мобильный и нажал на кнопку. Через несколько секунд Лайме снова пришлось ответить на звонок.
— Пригласи этого типа вечером в кегельбан, — заявил Корнеев непререкаемым тоном.
Он пытался сделать Лайме одолжение и успокоить ее любимого Шаталова любым способом. Она этого не знала и ужасно рассердилась. «Какой, к черту, кегельбан?!» — про себя возмутилась она и, конечно, ничего такого Вадиму говорить не стала. Взяла его под руку и повлекла в другой конец магазина. Кассирши смотрели на них во все глаза. Одна даже делала знаки руками и глазами, давая понять, что сейчас вернется ответственная по залу и охранник получит втык.
— Вот видите, — сказал между тем Корнеев. — Она как раз сейчас приглашает этого типа пойти вечером в кегельбан. Все, как я велел. Надо доверять тем, с кем дружишь. И не стоит за ней охотиться, хорошо?
«Вероятно, он решил, что я шпионю за Лаймой», — подумал Шаталов. А потом вспомнил, что действительно некоторое время назад шпионил, и покраснел. И, чтобы сохранить лицо, решил напасть и укусить первым.
— Значит, вот как вы действуете? Вот какие у вас методы решения государственных задач!
На лице его появилось брезгливое выражение.
— Лайма вчера ночыо наткнулась на труп, — тихо сказал Корнеев. — Она ужасно страдает. Вы должны ей помочь.
— Я ей, конечно, помогу, — резко бросил тот. — Если увижусь с ней вечером. Что-то постоянно мешает ей приехать домой.
— Ответственность перед своим народом, — ответил его визави тоном, каким разговаривали вожди в художественных фильмах времен советской власти. Ничего не добавил, а только коротко кивнул и исчез за соседним стеллажом.
Лайма уже испарилась, и у входа остался один охранник. Его сальные глазки довольно посверкивали.
Шаталов, двинувшись широким шагом к выходу из магазина, на секунду притормозил возле него и процедил:
— Попробуй только, гнида, сунуться вечером в кегельбан!
— Чего? — недоуменно спросила гнида. Глазки с короткими ресничками часто-часто заморгали.
— Там тебе ноги-то и повыломают, — добавил Шаталов и вышел на улицу.
Оскорбленный охранник молча пытался переварить оскорбление, когда мимо него прошествовал еще один покупатель — с черными, словно отлакированными, усиками над капризной верхней губой. Он выглядел чертовски респектабельным.
На секунду притормозив возле турникета, покупатель повернув голову к охраннику и сказал:
— Значит, в кегельбан собрался, да?
— Почему вы так решили?.. — проблеял тот. — Я никогда туда и не ходил…
— Вот и не ходи, — подвел черту усатый. — В кегельбане тебе делать абсолютно нечего, ясно? Посиди вечером дома, телевизор посмотри.
Не успел он выйти, как из глубины магазина появился устрашающего вида крепыш с бритой головой, весь обвешанный цепями. На правом мизинце у него сидел шишковатый перстень, похожий на кастет.
— Слышь, братан, — сказал он, завидев Вадима. — Ты это…
— Не пойду! — с большим чувством пообещал тот. — Ни за что не пойду в кегельбан. Клянусь мамой. Видал я его в гробу, этот кегельбан! Даю вам честное слово, что останусь вечером дома.
— Нормально, — гыкнул бритоголовый. — Да ты, братан, тут скоро совсем того… Загнешься! Книжек ты, братан, обчитался!
ГЛАВА 6
— Вань, как у тебя дела? — спросил Корнеев, через окно кафе наблюдая за Лаймой, которая взяла в оборот щекастого парня с рекламой «Какао-бара», продетой через голову.
— Никак, — ответил Медведь. — Все еще разбираю первую папку.
— Ищи-ищи. В компьютере Абражникова по нашему делу ничего нет.
— Может, этот сыщик вообще никаких зацепок не оставлял? Ни по одному делу, а? Умный был, гад.
— Умные под столом с проломленной башкой не валяются, — отрезал Корнеев.
— Зато я в бабкиной сумке кое-что обнаружил, — обрадовал Медведь. — Решил, раз эта Барровекая — родственница Сандры, я имею право покопаться в ее барахле. В интересах дела, разумеется.
— Разумеется, — подтвердил Корнеев. — И что же привлекло твое внимание?
— У нее в очечнике записочка была спрятана.
— Да ну?
— А в ней написана смешная такая фраза: «Белый хрю».
— Чего?
— Белый хрю.
— А что это означает?
— Откуда я знаю? Я ведь не могу, как ты: раз, два — и в дамки. Я как раз и позвонил, чтобы ты запустил фразочку в компьютер, может, чего выскочит?
— Подожди, приеду — запущу. Сейчас некогда, мы по горячему следу идем. Лайма тут мужиков обрабатывает, и из них информация фонтаном бьет. Ни разу не видел ничего подобного.
— Да уж, красивая блондинка любого мужика может вывернуть наизнанку, как карман, — горячо подтвердил Медведь. — Ты смотри, чтобы они там ее особенно не доставали.
— Смотрю, — согласился Корнеев.
В этот момент Лайма ворвалась в кафе и плюхнулась на стул. У нее горели глаза, как будто она только что закончила примерять вечерние туалеты.
— Ее зовут Аня Петушкова! — сообщила она, набрасываясь на кусок яблочного пирога. — Они с этим мальчишкой были знакомы, а возле книжного магазина столкнулись случайно.
— Лайма, ты просто супер. Сейчас я попробую установить адрес…
— Не нужно, парень дал мне ее адрес. Живет наша Аня совсем в другом районе. Остается только поехать туда и поговорить с ней по дущам.
— Покажем удостоверения?
— Конечно. Для молодой девицы — это самое то. Может, она нам с перепугу сразу все расскажет, ты передашь информацию Леджеру — и дело в шляпе. А хочешь, я сама к ней съезжу? Судя по всему, она одна аферу проворачивала, верно? Да и вряд ли кто-нибудь решится напасть на сотрудника ФАэСБэ.
— Ну, давай, — неохотно согласился Корнеев. Он видел, что Лайма просто в восторге от того, как продвигается расследование при ее непосредственном участии. — А я вернусь в штаб-квартиру, там Медведь что-то такое обнаружил в сумке бабуси Барровской. Кстати, ты проверяла, как она?
— В сознание не пришла, — отрапортовала Лайма. — Не волнуйся, я слежу. Очень надеюсь, что бабуся выживет и расскажет нам, зачем Сандра приехала в Москву. И куда могла подеваться. И почему она скрывалась под чужой фамилией.
И Лайма отправилась к Ане Петушковой. Пришлось вызвать такси, потому что ездили они сегодня на машине Корнеева. Вернее, это была не совсем машина Корнеева. Он получил доверенность на нее от одного из своих друзей, с которым много лет назад играл в сетевые игры.
На звонок дверь открыла женщина лет тридцати — брюнетка с выдающейся вперед верхней челюстью, в очках с толстенными линзами. Она никак не могла быть Аней Петушковой. Лайма, не ожидавшая увидеть постороннего человека, растерянно спросила:
— Вы кто?
— А вы кто? — Брюнетка отфутболила ей вопрос обратно.
Тут Лайма спохватилась, напустила на себя строгий вид и показала удостоверение.
— Можно я войду? — требовательно спросила она. — На лестнице неудобно.
Брюнетка послушно отступила в сторону, но дальше коридора Лайму не пустила.
— Антитеррористическая служба? Анютка что, с террористами связалась?! — ахнула она. — Так вот откуда у нее наркотики!
«Наркоманка? — расстроилась Лайма. — Как же Леджеры этого не заметили, ни один, ни второй?»
А вслух спросила:
— Я могу ее видеть?
— Теперь только на кладбище.
— Аня Петушкова умерла?! — воскликнула Лайма, не в силах скрыть шок и разочарование. — Не может быть!
— Я думала, вы знаете, — растерялась брюнетка. — Я ее двоюродная сестра, Мария Антипова. Приехала из Воронежа. Больше-то у Анюты родных никого.
— Как это случилось? — спросила Лайма, заметив на столике под зеркалом краешек бумажного листа, попавшего под телефонный справочник.
— Передозировка наркотиков. Видно, кто-то ее подбил на это дело. Вряд ли она сама… Хотя в квартире больше никого не было. Ой, не знаю, не знаю…
— А свидетели есть? Хоть кто-нибудь?
— Да никаких свидетелей. Я приехала в гости, она меня не встретила на вокзале. Сказала, что если так получится, ключи у соседки оставит. И в самом деле оставила. Только сама никуда не ушла, в квартире лежала, а рядом — шприц.
— То есть вы ее нашли?
— Я нашла, когда приехала.
— Мне нужно осмотреть квартиру, — твердо заявила Лайма. — Вы можете присутствовать и наблюдать за моими действиями. Изъять я имею право только бумаги или любые другие носители информации.
Мария Антипова попятилась, как будто только сейчас поняла, что Лайма — не соседка и не подруга, а лицо, облеченное властью. Проход в комнату ей пришлось освободить.
Единственной полезной вещью, обнаруженной в квартире Ани Петушковой, была ее фотография. Теперь Лайма представляла, как выглядела девушка, которая осуществила авантюру с Ниной-Дарьей, единой в двух лицах подругой братьев Леджер. Оставался вопрос — какой во всем этом был смысл?
