Елена Логунова - Декамерон по-русски
– Роза говорит, что они старались резать чисто, но он как-то вывернулся и очень некрасиво расчекрыжился вкось!
– Наверное, он был слишком толстый! – предположила я, имея в виду толщину бумажного блока и плотность его листов. – Пусть выведут потоньше.
– Роза, Индия велит взять меньшей плотности и повторить! – передала Трошкина в трубку.
Не особо толстый таксист ссутулился и повысил скорость.
Алка взволнованно поерзала с полминуты и не удержалась, опять позвонила Буровым:
– Роза, прием! Что у вас?.. Серьезно?!
Подружка радостно засмеялась и объявила мне добрую весть:
– Все, четвертовали в лучшем виде! Можем забирать.
– Слава богу!
Я перекрестилась, подалась вперед и велела таксисту:
– На Озерках притормозите, пожалуйста, у старого кладбища, знаете, где тропинка!
– Так точно, – быстро согласился водитель, и лицо у него сделалось непроницаемое, как у слепоглухонемого.
Побоявшись, что так он вовсе не заметит тропинку, ведущую в обход старого погоста к новым частным домам на пустыре, я высунулась в окошко и вовремя покричала рулевому:
– Стойте, стойте! Кажется, это здесь.
– Говорила мне жена – бросай таксовать, опасное это дело! – пробормотал водитель себе под нос.
Я услышала его только потому, что с выключением автомобильного мотора наступила первозданная тишина. Немногочисленные обитатели недостроенного нового микрорайона, вероятно, уже спали, многочисленные постояльцы старого кладбища – тем более. Над пустырем, заросшим побуревшей осенней травой, красиво и зловеще клубился туман.
– Слышите? – Трошкина выпростала из-под кудрей розовое ушко. – Кажется, кто-то идет!
– Чур меня! – прошептал водитель.
Я распахнула автомобильную дверцу, впустив в салон ночную сырость, и вышла на дорогу. По тропинке кто-то размеренно топал, приближаясь к шоссе с другой стороны. Шаги сопровождало смачное чавканье.
– Роза, это Индия! – позвала я. – Идите сюда, мы здесь!
– Мама… – тихо сказал таксист.
Но это была не его мама. Это была Роза Бурова – я ее никогда раньше не видела, но сразу узнала. И поняла, что своих русских красавиц Григорий Буров писал с совершенно конкретной натуры.
Роза Бурова оказалась большой, пышной, могучей и величественной. В этот поздний час она, очевидно, уже готовилась ко сну и не стала обременять себя переодеванием к выходу – по-простецки двинулась через пустырь в долгополой трикотажной ночнушке, утепленной наброшенным на плечи платком и распущенными русыми волосами. На ногах у Розы поблескивали калоши, и это они сочно чавкали: в поле было сыро. На вытянутых руках русской красавицы подрагивал в неустойчивом равновесии расписной подносик, а на нем лежал аккуратный брикетик, завернутый для защиты от сырости в плотный полиэтиленовый пакетик.
– Это оно? – Я схватила сверток. – Ох, огромное вам спасибо!
– Это не я, Гриша сам все сделал. Добрый вечер!
Роза Бурова ласково улыбнулась сначала Трошкиной, потом пугливо выглядывающему поверх приспущенного стекла водителю, который сполз на сиденье еще ниже и совсем спрятался.
– Я нервная, боюсь резать, а у Гриши рука крепкая и глазомер точный, – сказала Роза. – Как у хирурга!
– Одно слово – профессионал! – громко похвалила Трошкина мастера кисти с точно выверенными жестами.
С водительского места донесся сдавленный возглас, и больше мы от нашего таксиста ни звука не услышали. Не поверите – он даже денег с нас не попросил, умчавшись, едва мы с Алкой выбрались из машины!
– Странный какой-то! – с недоумением поглядев вслед машине, удаляющейся прочь со значительным превышением скорости, сказала Трошкина. – Куда несется? Больной, что ли? Лечиться едет?
Я хихикнула и оправдала свою радость напоминанием:
– Нам же лучше: он так спешил, что совсем забыл про деньги!
– Привезли? Давайте, давайте!
Сверкающим вихрем на нас налетел Леонид Милехин в щегольском костюме из блестящей серой ткани.
Я отдала ему безупречно брикетированную губернаторскую речь, и осчастливленный Лелик убежал в ВИП-зал, а мы с Алкой, как люди простые, не гордые, не спеша потрусили на последний автобус в город.
Дома я немедленно завалилась спать, даже ужинать не стала.
Четверг
Утром выяснилось, что у Трошкиной потерялся зонт и завелся поклонник – я упоминаю события не по хронологии, а по степени важности. Алку больше взволновала утрата зонта, который был настолько хорош – ни одному заводному поклоннику не сравниться!
Ядовито-зеленый с оранжевыми и желтыми рисунками, в точности скопированными со стены какой-то знаменитой пещеры, зонтик уже второй год защищал мою подружку и от дождя, и от солнца, одновременно напоминая ей об Австралии, где и был приобретен. Происхождение аксессуара гарантировало его уникальность в наших широтах, и это делало зонт поистине бесценным. Для модной дамы нет кошмара страшнее, чем риск прилюдно встретить особу в аналогичной экипировке! Поэтому, обнаружив пропажу, подруга немедленно заистерила в телефонную трубку:
– Кузнецова! Успокой меня! Скажи, что он у тебя!
– Кто?
– Что! Мой австралийский зонтик! Я вчера с ним ходила!
– И не только ходила, но и ездила, – припомнила я. – Алка, сдается мне, ты забыла его в такси.
– Как – в такси? О боже! Что же теперь делать? – Трошкина вконец расстроилась.
– Сохранять спокойствие, – посоветовала я. – Ничего непоправимого не произошло. Люди часто забывают вещи в такси, и наверняка существует практика возврата забытого владельцам. Ты помнишь, что за машина нас везла? Какой службы такси?
– Ммм… – замычала Алка. – Точно не помню… Какое-то искрометное было название…
– «Костер», «Пламя», «Факел»? – перечислила я с сомнением – откровенно пожароопасные названия не казались мне подходящими. – Может, «Кремень»?
– Нет, все не то… Вспомнила: «Фаэтон»! Вот какое было название! – обрадовалась Трошкина.
– Что же в нем искрометного?
– Ну, привет! Мифы Древней Греции помнишь? Фаэтон – это сын бога солнца Гелиоса, весьма зажигательный молодой человек! Кстати, о пылких юношах…
– Что? – заинтересовалась я.
– Потом расскажу, – передумала откровенничать Алка. – Сначала позвоню в службу такси и спрошу про свой зонт.
Это не заняло много времени, милая женщина на телефоне «Фаэтона» не стала запираться и призналась, что «зеленый зонтик с рыжими каракулями» лежит у них в диспетчерской со вчерашнего вечера. Мы с подружкой поехали его забирать, и по дороге Алка рассказала мне о своем новом поклоннике.
Оказывается, он завелся у нее дистанционно и проявился в Интернете под нескромным «ником» Мачо. Как этот самозваный мачо выглядит и сколько ему лет, Трошкина не знала, но активность виртуальный кавалер развил поразительную: за короткий срок умудрился отметиться на всех Алкиных страничках в разнообразных социальных сетях, прислал по письму на каждый ее электронный адрес, постучался в «аську» и в «Скайп».
– А ты что? – закономерно поинтересовалась я.
– А что я? – Трошкина сделала горделивое лицо праведницы. – У меня же Зяма!
– Ты что, отшила нового поклонника?! – шокировалась я. – Алка! Зяма у тебя уже два года, и что? До сих пор ни слова о свадьбе!
Алка надулась. Я покосилась на нее и спросила мягче:
– Правда, отшила? Совсем-совсем отшила или оставила хоть маленькую надежду?
– Ничего не оставила! – гордая праведница вздернула острый подбородочек. – Я не такая, как некоторые!
– Хамишь! – надулась теперь уже я.
В диспетчерскую такси «Фаэтон» мы вошли, стараясь не смотреть друг на друга, и поэтому одновременно увидели сразу два интересных предмета.
– О, мой зонтик! – обрадовалась Алка.
– О, Севин шарфик! – удивилась я.
На полке вроде книжной, только с ячейками, аккуратным рядком лежали чьи-то невостребованные потери: потрепанный бумажник, записная книжка, связка ключей, очки с помятой дужкой, одинокая перчатка. Они выглядели сиротливо и разительно контрастировали с шикарным дорогим шарфом от Roberto Cavalli.
Яркий, бирюзово-голубой(редкая расцветка для мужской модели!), он свернулся в пышный клубок, свесив вниз широкий язык с монограммой ручной работы. Затейливый вензель «ВП» шифровал не фирму-производителя, а владельца шарфа – Всеволода Полонского. Я это знала совершенно точно, потому что не раз видела аналогичную монограмму на носовых платках коллеги. Севина матушка чрезвычайно увлекается рукоделием.
Чтобы получить обратно зонт, Алке было предложено максимально точно описать вчерашнюю машину, ее водителя и обстоятельства, сопутствовавшие поездке. Марку автомобиля ни подружка, ни я не запомнили, а о водителе могли с полной уверенностью сказать только то, что он в машине был. К счастью, оказалось достаточно назвать наш маршрут – «из центра в аэропорт с остановкой возле кладбища». Очевидно, таксисту вчерашняя поездка запомнилась лучше, чем нам, и он успел поделиться впечатлениями с коллегами.
