Людмила Ситникова - Карманный Казанова
– У-у-у, – Катарина вцепилась в подлокотник. – Значит, вы так, да? Я вам доброе дело сделала, а меня поганой метлой? На бутылек даже не дадите?
Сбросив со столика «посылку», Вера побагровела.
– Да там ничего нет, блок легче пушинки.
– Нет, есть, – твердила Катарина, – вы потрясите, там внутри чего-то барахтается. Меня мужик просил лично в руки вам передать.
– Какой мужик?
– Красивый. – Катка мечтательно почесала шею. – На моего первого парня похож.
Борясь с отвращением, Вера развязала ленту, открыла сигаретный блок, и... руки Горбачевой пошли ходуном.
– Настя, таблетки!
На пол упала упаковка залидофилина.
Забившись в истерике, Вера подбежала к Копейкиной:
– Где он? Где тот мужик? Опишите его как можно точнее.
– Ну... высокий... симпатяга, глаза голубые, волосы черные. Если поторопитесь, можете его нагнать, мы минут пять как у ваших ворот расстались.
– Денис, – едва слышно прошептала Горбачева.
Побледневшая Анастасия ударила Верку по щеке.
– Одумайся!
– Настя, это Денис, Денис! Все сходится: высокий, голубоглазый брюнет. Он вернулся... Посмотри на упаковку! Залидофилин, я же...
– Заглохни! – Настя толкнула Веру в бок.
А тем временем Катка продолжала спектакль. Приблизившись к комоду, она справилась с секундным оцепенением и возвестила:
– Так вот же он.
– Кто? – в один голос закричали Горбачевы.
– Мужик, который просил передать вам посылку, – Ката ткнула грязным пальцем в фотку Дениса.
– Вы уверены?
– Да. У меня память на лица будь здоров. Правда, изменился он маленько, волосы подлинней, лицо отощавшее, а в остальном – алес нормалес. Словно зеркальное отражение.
Вера побежала наверх. Настя бросилась следом. На мгновение она остановилась:
– Маша, выстави за порог эту нищету.
– А на бутылек?
– Мария, действуй!
Как только Анастасия скрылась на втором этаже, Катарина спросила:
– Зачем ты убрала большую фотографию Дениса?
Гурова вытянула губы трубочкой:
– Я ничего не убирала.
– Посмотри сама, ночью мы поставили рамку на комод, а теперь ее нет.
Машка перекрестилась.
– Ох!
Копейкина понеслась в кабинет.
– Невероятно.
Рамка стояла на столе, на том самом месте, куда пару лет назад ее поместил Денис Горбачев.
В домике для прислуги Ката негодовала:
– Теперь сомнений не осталось, мои подозрения подтвердились. Верка с Настей отправили к праотцам своих мужей.
– Шутишь?
– Какие уж шутки, говорю на полном серьезе. Но самое ужасное – я не смогу доказать их вину перед законом. У меня нет улик, Машка, понимаешь, нет. Ни один суд в мире не признает человека виновным в убийстве, не имея неопровержимых доказательств.
– Если у тебя их нет, почему обвиняешь Веру с Настей?
– Долго объяснять, хотя факты налицо. Видела, как она побелела?
– Любой лишился бы чувств, объяви ему, что ты пять минут назад разговаривала с давно умершим родственником.
– Любой, говоришь?
– Абсолютно.
– Хочешь, поспорим?
– А смысл? Я...
– В каком году умер твой отец?
– В двухтысячном.
– Как ты отреагировала бы, узнай, что его кто-то видел на улице?
Гурова вспыхнула.
– Ну и вопросики у тебя.
– Отвечай.
– Не буду.
– Мне было семь лет, когда у соседки по лестничной клетке погиб сын Сашка. После похорон прошло два года, и однажды наша почтальонша, принеся старушке пенсию, обмолвилась о парне, имеющем поразительное сходство с Александром. По ее словам, она заприметила его у здания почты в девять утра, а потом встретила в одиннадцать. Соседка, как была в домашнем халате и тапочках, побежала на почту. Позже ей вызывали «Скорую помощь» – она пять часов металась по району в поисках парня, похожего на покойного сына.
– Зачем ты рассказала мне эту историю?
– Затем. Я талдычила Вере о якобы живом Денисе, намекнула, что она может его догнать, а Горбачева бросилась в спальню, дрожа как осиновый лист. Ей не нужен живой Денис, так же как Анастасии не нужен живой Илья. Наш спектакль прошел на ура, только вот жаль, что, кроме меня, о причастности дамочек к убийству не знает ни одна живая душа. Как их расколоть, Машка, как?
– Я в таких делах полная профанка.
– Должен же быть способ.
Копейкина терпеть не могла моментов собственного бессилия. Сейчас она больше всего походила на собаку, которая, став свидетелем убийства, в силу незнания человеческой речи не имеет возможности оповестить окружающих об увиденном преступлении.
– Не знаю как, но я выведу убийц на чистую воду. Верь мне, Машка, справедливость восторжествует.
ГЛАВА 14
За две недели до Нового года Розалия Станиславовна потащила домочадцев в торговый центр. Предвкушая многочасовое шатание по огромному комплексу, свекровь злорадно ухмылялась.
– Нет ничего лучше, чем предпраздничный шопинг в компании членов семьи.
Ката с Наткой переглянулись. Если бы им предстояло выбирать между поездкой в магазин и добровольным заходом в клетку с тигром, обе, не задумываясь, шагнули бы к свирепому хищнику. Несомненно, шопинг – дело хорошее, но только в том случае, если поблизости нет Розалии. Она способна бродить по многочисленным бутикам целую вечность. А в ювелирном Розалия Станиславовна вообще готова дневать и ночевать.
У вращающихся дверей торгового центра Наталья воскликнула:
– Боюсь я их до коликов, того и гляди выйти не успеешь.
Фыркнув, Розалия поправила прическу.
– Девочки, заходим.
Частенько наши страхи и опасения воплощаются в жизнь. Сегодня было суждено воплотиться страху Натки. Ступив на проезжающую площадку, Натали зажмурилась, и как следствие, в тот момент, когда свекровь с Катариной вошли в торговый центр, Ната поехала дальше.
Услышав ее крик, Ката обернулась.
– Розалия Станиславовна, Ната осталась на улице.
Свекровь покрутила пальцем у виска.
– Заходи снова, идиотка! Не позорь меня перед людьми. – Она соблазнительно улыбнулась накачанному охраннику.
Наталья предприняла вторую попытку. И вот она уже готовится сделать шаг, чтобы присоединиться к компании, как дверь-вертушка ни с того ни с сего остановилась.
– Ай! Уй! Эй! Выпустите меня отсюда! Ката, Розалия Станиславовна, помогите.
– Урою паразитку! – Свекровь подошла к стеклянной конструкции.
– Только ты, самая кретинистая из кретинок, могла умудриться застрять при входе в торговый центр.
– Я не виновата. Вон дядечка тоже застрял.
Тучный господин, планировавший покинуть магазин, был заточен в прозрачный плен при выходе.
Ката обратилась к охраннику.
– Что делать?
Тот невозмутимо отчеканил:
– Ждите, сейчас придет человек.
Нагрузка на вторую вертушку возросла. Розалия негодовала.
– Ката, хрен с ней, пусть торчит здесь, пошли в ювелирный.
– Нет! Не уходите, мне страшно! Ката, не оставляй меня.
– Товарищ охранник, у вас в кобуре настоящее оружие?
Мужик вопросительно посмотрел на Розалию.
– Да.
– Можно вас попросить об одолжении?
– Слушаю.
– Пристрелите ту орущую бабу. Всем нам, включая и вас, станет намного легче.
Ко входу спешил плотного сложения мужичок с металлическим чемоданчиком. Катка не успела опомниться, как низкорослый типчик, оставив чемодан в метре от двери, со всей дури долбанул ногой по прочному стеклу.
Дверь заработала. Наталья наконец оказалась внутри, а Копейкина ломала голову, задаваясь вопросом: для чего мужичок притащил с собой чемоданчик, если с неполадкой справился при помощи мощного удара?
В ювелирном бутике свекровь зацокала языком.
– Вау! Какие серьги! Кому-то необходимо сделать новогодний подарок, – она нагло уставилась на Катку.
– А у меня скоро день рождения, – пропищала Наталья.
Розалия Станиславовна скривилась:
– Ой, как ты сейчас некрасиво поступила. Ой, как мне за тебя стыдно. Ой-ой-ой! Напоминать в ювелирном о своем дне рождении – жуткое бескультурье. Напрашиваясь на подарок, ты...
– Да я просто...
– Позор на твою голову. Во-первых, мы с Катой прекрасно помним о твоем дне рождении, а во-вторых... а когда ты родилась?
– Второго января.
– А ведешь себя так, будто родилась первого. Пристыдись. Кстати, Ката, детка, ты не хочешь подарить мне на Новый год серьги?
– Не хочу.
Розалия надула губы. В отместку она проторчала в ювелирном ни много ни мало – полтора часа.
Еще через полтора часа Копейкиной хотелось умереть. Ноги гудели, спина взмокла, голова напоминала шар, набитый ватой.
Переступив порог второго – о боже! – только второго по счету бутика, Розалия поразилась разнообразию всевозможных вещичек. Носясь по пятидесятиметровому помещению, свекровь не переставала тараторить:
– Катка, посмотри какая прелесть – керамическая лягушка. Давай купим Наташке?
– Зачем мне лягушка?
– Будешь с ней разговаривать. Посмотри в ее умные глаза, того и гляди заговорит.
– Неудачный выбор, – вставила Копейкина. – Как вам нравится кошелек из змеиной кожи?
