Керри Гринвуд - Убийство в Балларатском поезде
– Что вы думаете об идее объединения двух хоров, мисс Фишер? – поинтересовалась у нее блондинка, грызя ноготь на испачканном чернилами пальце. – Среди этих лодочников-хористов есть настоящие грубияны.
– Чепуха, Мэрион! – возразила ей подруга, худенькая, изящная девушка. Вот начнет носить чулки, станет по-настоящему элегантной, с одобрением подумала Фрина. – Просто они взволнованы из-за нашего прихода. А когда убедятся, что нас вульгарными шуточками не собьешь, то поуспокоятся. А нам нужны басы, раз мы решили взяться за мессу си минор, о которой ты столько твердила.
– Наверное, ты права. В мире полно мужчин. Бессмысленно делать вид, что они не существуют. Мисс Фишер, мы ваши преданнейшие поклонницы. Мы читали про все ваши расследования. А сейчас вы тоже ведете какое-нибудь дело?
– Да, я занимаюсь делом о пропавшей и внезапно возникшей дамах: одна умерла, а другая жива.
– О, какая загадка! Посмотрим, сумеем ли мы ее разгадать. Хотите вина? Оно совсем недурственое, – предложила Мэрион. – Давайте подключим к этому Аластера, он мастер разгадывать загадки.
– Аластер! – окликнула другая девушка.
Но Аластер, казалось, ее не слышал. Он повернулся спиной к балкону и о чем-то спорил с Линдсеем.
– Что это нашло на него в последнее время? – удивилась Агнес. – Вечно ходит раздраженный. А был такой славный парень, хотя, пожалуй, чересчур рьяно глотал книги.
– Я изучаю искусство, – сообщила Мэрион. – А Агнес занимается медициной, как и этот Аластер; он был вполне забавным, а в последний год стал таким занудой. Только и разговору, что о деньгах.
Фрина взяла бокал вина – хороший рислинг из долины Хантера, она сама выбрала его за то, что он был легким и сладким – именно то, что нравится студентам. Не дождавшись бокалов, она отпила прямо из бутылки, разделив ее с двумя студентками.
– А эту песню я не знаю, – заметила Агнес. – Что это поют парни?
Папаша ее хранил дробовик в прихожей —
За дверью висело ружьишко зимой и весной.
Спросили его, зачем он припас оружие.
Он отвечал: для студента, коли вернется домой.
– Вернется домой, – выводили тенора.
– Вернется домой, – рычали басы. – Он отвечал: для студента, коли вернется домой.
– Отличная песня, надо ее разучить! Знаешь, Агнес, думаю, ты права. Когда мы поем вместе, получается гораздо лучше. Более гармонично. Нет той резкости и высоты, которой мы частенько грешили.
– Слышали бы вы нас! – произнес Линдсей, появившись за спиной Фрины. – Мы рычали, как охрипшие медведи. А теперь звучание просто превосходное.
– Ну, не совсем, – возразил Джонсон, просовывая голову под руку Линдсея. – Диссонансов еще много, от них надо будет избавляться во время спевок. А еще надо убрать грубые концовки и научиться петь синхронно. Послушайте: одна половина комнаты поет не в том темпе, что другая.
Он был прав. Кто-то затянул старинную песню: «У моего Тома есть кое-что длинное», девушки ее тоже знали. «У моей Мэри есть кое-что лохматое», – отозвались они, но как-то не в лад, так что трудно было понять, у кого кое-что было длинным, а у кого лохматым. Наконец все превратилось в какофонию, певцы замолчали и рассмеялись.
– Это и впрямь так неприлично, как кажется? – спросила Фрина.
Мэрион покраснела.
– Это про метлу и ручку от метлы.
Фрина рассмеялась и отпила еще вина. На улице было темно и холодно, дождь стучал по крыше, но внутри было тепло, и вино было отличным, да и пение временами тоже. Фрина расслабилась – впервые с тех пор, как покинула постель с лежавшим в ней Линдсеем, – и достала фляжку с ликером «Куантро».
Этот напиток был внове для студентов и, похоже, оказал на отведавших его сильное действие. Эдуард, студент-музыкант, предложил исполнить негритянский спиричуэл. Все запели «Спустись, прекрасная колесница». В этом ограниченном пространстве хор звучал прекрасно, отлично натренированные голоса точно выводили ноты, чтобы мелодия затихала, но все же продолжалась. Фрина почувствовала, как к глазам подступают слезы, и, не удержавшись, стала подпевать, а Мэрион в открытую шмыгала носом.
Что я увижу, посмотрев на Иордан?
Стремясь умчать меня домой,
Летит навстречу херувимов стан,
Стремясь умчать меня домой.
Не успели еще затихнуть звуки музыки, как Эдварда оттолкнули в сторону и, размахивая пачкой нот, объявился очкастый любитель мадригалов.
– Сопрано – справа, басы – слева, – распорядился он, и Фрина осталась на балконе одна.
Она взяла свою фляжку и стала глядеть в темноту ночи, наслаждаясь дождем, пока не почувствовала, как чья-то рука скользнула по ее икре до колена. Она накрыла ее своей ладонью.
– Это я, моя дорогая дама, – прошептал откуда-то снизу голос Линдсея; он лежал на полу, скрываясь от взглядов приятелей-хористов. – Неужели ты так быстро меня забыла?
– Нет, милый мальчик, я ничего не забыла. Сядь рядом со мной, или тебе лучше на полу?
– Если они меня заметят, обязательно потащат петь – так что лучше я останусь здесь. Какие гладкие у тебя ноги! Не могу себе представить ничего более гладкого, разве только твои бедра.
– Ты дерзкий юнец, – возмутилась Фрина, с трудом переводя дыхание. – О чем это ты спорил с Аластером?
– Разве это так важно? – спросил Линдсей, кладя голову ей на колени. – Ты увезешь меня сегодня, чтобы снова соблазнить?
– Возможно, если ты заслужишь, чтобы тебя соблазнили. Так из-за чего вы повздорили?
– Какая ты скучная! Я стану ревновать к Аластеру, уж больно ты им интересуешься. Если хочешь знать, он собирается съезжать с нашей квартиры и даже все вещи собрал. Я спрашивал его, куда он задумал перебраться, но он меня окоротил: заявил, что это не мое дело. Пожалуй, он прав.
– А когда он решил переехать? Прекрати дурачиться, Линдсей, это важно.
– Завтра, – обиженно отвечал Линдсей. – Не знаю, куда он перебирается, но полагаю, что здесь не обошлось без той не первой свежести красотки и ее денег. Забавно, знаешь, что именно ту ночь я провел за решеткой.
– Где?
– Успокойся, я ни в чем не провинился, – возразил Линдсей. – У Аластера и прежде бывали блистательные идеи, еще до того, как он стал таким странным.
– Ах вот как! – произнесла Фрина таким строгим голосом, что Линдсей невольно встал перед ней навытяжку. – И что же предложил Аластер?
– Ну, дело было так, – промямлил Линдсей, глядя на гневное, словно высеченное из мрамора лицо и зеленые ледяные глаза. – Он заявил, что раз я собираюсь стать юристом, то должен узнать, что такое тюрьма, а наилучший способ это сделать – побывать там самому. Он сказал, надо устроить так, чтобы меня забрали как пьяницу и дебошира и посадили на ночь в каталажку. Все называют фальшивые имена, знаешь. Ради всего святого, Фрина, что стряслось? Что я такого натворил?
– Где Аластер? – проговорила она помертвевшими губами и оглядела комнату: Аластер должен был стоять с тенорами, но его там не было.
– Скорее! – крикнула Фрина. Она бросилась с веранды, перепрыгнула через перила и кинулась к машине. Следом, не отставая, мчался Линдсей. Фрина вскочила за руль и нажала на стартер. Мощный двигатель с ревом завелся.
– Куда мы едем? – крикнул Линдсей.
– Мы должны предотвратить еще одно убийство, если успеем, – крикнула в ответ Фрина.
Линдсей едва удержался, когда «Испано-Сюиза», ревя всеми своими цилиндрами, неслась как ракета по неровной дороге к шоссе.
Линдсей не представлял, что автомобиль может лететь с такой скоростью. Фрина, если ее раззадорить, вела машину словно демон, она брала уроки у самой мисс Мэй Канлифф, победительницы гонки Каир-Лондон. У Фрины были крепкие нервы и гибкие сильные руки, а мотор «Испано-Сюизы» как раз был предназначен для гонок. Дождь колотил по крыше и ветровому стеклу; свет фар растекался по шоссе словно вазелиновый.
Линдсей сидел, вцепившись в сиденье, радостный и ликующий; Фрина, закусив губу, сжимала руль и надеялась, что верно догадалась, куда направился убийца.
Через десять минут Линдсей сказал:
– Фрина, мы едем домой, я хочу сказать – к твоему дому, так? Как ты думаешь, что там может случиться?
– Не знаю, – отрезала Фрина, обгоняя еле двигавшийся грузовик. – Залезь-ка в мой боковой карман, сможешь?
– Господи, мисс Фишер, пистолет?
– Умеешь с ним обращаться?
– Да, – проговорил Линдсей неуверенно. – Я как-то раз стрелял.
– Хорошо. Просто постарайся никого из него не убить. Теперь слушай. Когда мы приедем к дому, ты пойдешь, производя как можно больше шума, по левой тропинке, а я – по правой. Шуми посильнее. Пой, если хочешь. Кажись беспечным и пьяным. Если Аластер там, держи его, пока не прибудет подкрепление. Сможешь?
Фрина скорее почувствовала, чем увидела, как напряглись спина и подбородок юноши. Этот мальчишка был отличной породы.
– Справлюсь. Но почему он поехал к твоему дому?
– Узнал, что Джейн его раньше видела.
