Дарья Донцова - Камин для Снегурочки
– Настя тебя обманет!
– Нет, она меня из грязи вытащила, хозяйка не такая, это у тебя с ней нестыковка вышла.
– В тюрьму сядешь!
– Что ты! Настя обещала меня в клинику устроить.
В глазах Тани была такая надежда, что Наташа пробормотала:
– В конце концов, это твое дело.
– Спасибо, – кивнула Таня, – ты ступай к себе и сделай вид, что спишь.
Наташа замолчала и включила чайник.
– Знаешь, чем дело кончилось?
– Догадываюсь, – ответила я, – ничем хорошим!
– Вот-вот, – кивнула домработница. – Таню запихнули в дурку, она там по сию пору парится. Настя быстренько смылась, где теперь она живет, чем занимается, я понятия не имею. А Свин на коне, похоже, с деньгами, причем огромными. Сейф в кабинете после смерти Сергея оказался пустым, ничего ценного в нем не нашли. Хотя у Лавсанова много чего имелось: одних запонок с камнями и зажимов для галстуков было штук двадцать. Но ничего не обнаружили, вот так.
– И ты не сказала милиции про кражу?
Наташа вздохнула:
– Нет.
– Но почему?
Домработница насупилась:
– Ну… не хотела Таньке малину портить. Вдруг я ошиблась и ей в самом деле бы куча всего обломилась? Маловероятно, конечно, но могло так случиться. А потом…
Наташа замолчала.
– Продолжай, пожалуйста, – поторопила я ее.
– Я испугалась, – нехотя произнесла Наташа. – Что я в жизни умею? Только на людей работать. И кто меня к себе в дом возьмет, если в деле об убийстве замешана буду?
– Так ведь ты лишь свидетель!
– Это самое плохое для нанимателя.
– Но почему же?
– Значит, я не умею язык за зубами держать, – объяснила Наташа, – хорошая горничная вообще ничего не видит и не слышит, кроме указаний хозяина. Что в семье происходит, не ее дело, она должна помалкивать. Вот я и отвечала на все вопросы ментов: «Извините, обожгла ногу и свалилась в кровать. Когда засыпала, все нормально было».
– Ты спасала Свина и Настю…
– Нет! О себе в первую очередь подумала, – горько сказала Наташа, – на хорошее место потом пристроилась, сюда, в Алискино. Только меня совесть мучить начала. Прикинь, Танька пару раз приснилась. А все из-за фильма.
– Какого?
– Да вон, – Наташа ткнула пальцем в яркие коробочки, лежавшие на подоконнике, – хозяева понакупят роликов, сами поглядят, потом нам отдают. Ну и попалась мне лента про то, как люди в дурке живут! Вот где кошмар-то! И начала мне Таняха сниться. То ее к кровати привязывают, то насилуют, то бьют…
Уставившись в окно, Наташа стала изливать душу. Муки совести терзали ее и перед Новым годом стали просто невыносимыми. Желая избавиться от кошмаров, Наташа попросила своего нового хозяина, бизнесмена:
– Не могли бы вы мне помочь?
– Давай, воркуй проблему, – ухмыльнулся тот и полез за кошельком.
– Нет, нет, – остановила его порыв Наташа, – дело в другом. У меня подруга оказалась в спецклинике, родственников она не имеет, адресок бы узнать…
– «Дачку» притащить хочешь? – догадался бизнесмен.
– Да, и поговорить нам надо.
– Говно вопрос, – усмехнулся работодатель, – это как два пальца об асфальт.
Через три дня Наташа очутилась в Малине.
– Где? – перебила я домработницу. – Малино?[5]
– Ну да, – кивнула рассказчица, – Таню туда определили. А что?
– Да нет, ничего, – пробормотала я, вспоминая, что Ира называла другой адрес, – просто мне смешным показалось слово – «Малино». – На мой взгляд, ничего веселого, – с тяжким вздохом констатировала Наташа, – страшное место. Вроде чисто кругом, ремонт сделан, а давит, просто ложится на мозги камнем тамошняя обстановка.
– Вы поговорили с Таней?
– Нет.
– А почему?
Наташа включила чайник.
– Она ко мне не вышла, отказалась от свидания. Передачу взяла, велела сказать спасибо и что живет нормально, записочку написала, да… написала…
– И что в ней было? – заинтересовалась я.
Наташа молча налила нам кофе.
– Что было… Три фразы: «Спасибо за вкусное. Обо мне не беспокойся, все хорошо, жить везде можно. Так мне и надо». Я вообще спать перестала, ворочаюсь, ворочаюсь… Поговорить не с кем.
Она замолчала. Из гостиной доносились разухабистые звуки музыки, топот, гиканье. Очевидно, блондиночки все же не дали своим несчастным мужьям тихо подремать после обильных возлияний и заставили бедных толстяков пуститься в пляс. Но в кухне, даже несмотря на то, что голос Риты проникал сюда, было очень тихо, словно в крематории в тот момент, когда смолкает похоронная мелодия и гроб с легким шуршанием уезжает в никуда.
– Я больше не могу так, – призналась Наташа, – просто съела себя! Сделай одолжение, съезди к Тане, за мой счет, конечно, оплачу тебе услуги и дорогу. Может, она с незнакомой женщиной поговорит!
– Навряд ли.
– Ну тогда соври, что тебя Настя послала! Тогда она точно клюнет.
– Но зачем мне ехать в Малино? Если хочешь искупить вину, ступай в милицию и расскажи правду, хотя… Кто ж тебе поверит? Этак всякий может бог знает что натрепать.
Наташа переменилась в лице.
– Доказательство есть! Помнишь, я говорила тебе про пленку, ну, про запись, которую в доме Лавсанова вела камера? Настя и Свин понятия не имели, что их действия фиксируются.
– И что, милиция не изъяла это вещественное доказательство?
– Я их опередила, – помотала головой Наташа, – когда Таня побежала к охранникам, я проникла в кабинет хозяина и быстро вытащила пленку. Он же мне все показывал, я тебе говорила уже. Сергей потом просматривал материал на мониторе, информация сохранялась на жестком диске. Я ее переписала на кассету и с собой взяла. А на диске все стерла. Да, по-моему, менты ничего не смотрели особо, Таня ведь призналась в убийстве.
– Ты умеешь пользоваться компьютером? – я с уважением посмотрела на собеседницу.
Та, слегка порозовев, ответила:
– Дело нехитрое, у меня ноутбук есть, самый недорогой купила, люблю по ночам в Интернете бродить, здесь в доме выделенная линия есть, хозяин разрешил подключиться.
– А почему Настя и Свин не заметили камеры? – спросила я. – Так это была крошечная аппаратура – шпионское оборудование, очень хорошо замаскированное. Хозяин не хотел, чтобы кто-то об этом знал, – объяснила Наташа.
– Так в чем дело! – подскочила я. – Отнеси эту пленку в соответствующие органы, Таню освободят, а у тебя совесть успокоится.
Наташа взяла со стола зубочистку, разломала ее на мелкие кусочки и сказала:
– Боюсь хуже Таняхе сделать. Я ведь не знаю, как дело обстоит. Конечно, это маловероятно, но вдруг Настя слово сдержала и квартиру ей купила?
– Так Рыкова же в клинике, – напомнила я.
– Ну и что! Выйдет когда-нибудь и поселится. И вдруг Звягинцева в клинику ездит, а? Мне надо точно знать, что Таняша ничего не получила, пойдя на аферу. И еще…
– Что?
– Боюсь информацию открывать, говорила ведь уже, что потом на работу не устроюсь. Представляешь, какой лакомый кусочек для газет? Завоют, завизжат, начнут мое имя полоскать.
Музыка стихла.
– Похоже, твои отпелись, – мрачно сказала Наташа.
– Послушай, – быстро сказала я, – давай сделаем так. Ты организуешь мою поездку в Малино, ну, скажешь, к кому мне там подойти, чтобы дали с Таней поговорить. Если ее обманули, тогда ты отдашь мне запись, а я уж сама опубликую эту историю в прессе. Твоя фамилия даже не будет упоминаться. Просто я сообщу: получила материал от источника, который пожелал сохранить инкогнито. Убьем двух зайцев: освободим Таню и отомстим Свину.
– Давай номер своего телефона, – велела домработница.
Я улыбнулась:
– У меня нет мобильного.
Наташа быстро нацарапала на листке строчку и протянула его мне.
– На, держи мой номер, теперь скажи, как тебе домой звонить.
Я взяла салфетку, начала писать, и тут в кухню заглянула Рита. Старательно изображая капризницу, она прогундосила:
– Танька, чего расселась? Живо шмотки собирай! Нам еще на день рождения ехать!
– Куда? – изумилась я.
– На тусню, – рявкнула Рита, – хорош базлать, мы работаем, а она тут кофием наливается, макака немазаная!
Наташа фыркнула и отвернулась к окну. Я быстро выскочила в коридор и прошептала:
– Ну про макаку это уж слишком!
Рита хихикнула:
– Извини, стараюсь изо всех сил. Давай собираться, я смертельно устала, а еще предстоит на этот кретинский сейшн[6] рулить.
– Да, – улыбнулась я, – ты устала? А мне показалось, что тебе собачка здорово помогла.
– Ой, прикол! – взвизгнула Рита. – Голос-то какой! Кое-кто из наших позавидовать может.
Быстро собрав сумки, мы уселись в машину.
– Ну чего, едем? – спросил, зевая, Митька.
– Свина ждем, – протянула Рита. – И куда он пропал?
Тут на дорожке показался продюсер, его лицо по цвету напоминало сырой говяжий фарш. Извините, конечно, но приводить тут слова, которые он произнес, я сейчас не стану.
