Наталья Александрова - Карамельные неприятности
И вот сейчас в офис вошел этот же самый мужчина.
Людочка дернулась, привстала, бросила испуганный взгляд на дымящуюся чашку кофе, которого дожидался Окунь, но страшный мужчина искоса зыркнул на нее и протянул своим холодным, тягучим голосом:
– Сидеть!
– А к-кофе… – робко пискнула Людочка. – Василий Романович просил к-кофе…
– Обойдется! – отрезал страшный человек и вместе со своим телохранителем скрылся в кабинете шефа.
Людочка послушно замерла и на всякий случай даже сложила руки на коленях, как послушная первоклассница.
И тут из переговорного устройства на ее столе донесся тот же холодный, тягучий голос:
– А вот и мы! Не ждал?
Людочка испуганно взглянула на переговорник. Шеф включил его у себя на столе, чтобы попросить кофе, и забыл выключить. Конечно, Людочка могла выключить свой динамик, но косой взгляд страшного гостя как будто парализовал ее, и она не могла пошевельнуть пальцем.
– Вы же… ты же знаешь, Иван… Терентьевич, что я тебе всегда рад! – послышался из динамика голос Василия Романовича.
Однако узнать голос шефа было трудно – всегда начальственный и самоуверенный, теперь он был робким и дрожащим.
На этот раз Людочка очень хорошо понимала шефа – на нее тот страшный гость, который только что проследовал в кабинет, тоже действовал как удав на кролика.
– Знаю, – насмешливо ответил гость. – Все я про тебя знаю, Вася, так что можешь не париться, не разыгрывать преданность… все равно я тебя насквозь вижу!
– Да что вы… что ты, Иван, я же перед тобой – как на духу… весь тут! Ты же знаешь! – отозвался шеф и даже попытался засмеяться для большей достоверности, но вместо смеха у него получилось какое-то куриное квохтанье.
– Вот и расскажи мне как на духу – куда делся тот конвертик желтый, где бумаги важные лежат. Такие бумаги, Вася, до которых тебе и дотрагиваться-то не положено было.
– Так я же…
Людочка воочию увидела, как страшный человек, которого называли Иваном Терентьевичем, кинул на Окуня такой взгляд, от которого ее шеф тут же замолчал, как будто язык замерз прямо у него во рту.
– А положено тебе было, Вася, бумаги эти получить и мне передать в целости и сохранности. Ты же этого не сделал.
– Иван… Иван Терентьич! Да вы не меня ли подозреваете? Я же вам рассказал, как дело было! – горячо заговорил Окунь.
Людочка готова была поклясться, что он трясет головой, клятвенно прижимает руки к груди и брызгает слюной. Мимоходом она удивилась, с чего это она представляет шефа в таком жалком виде, ведь раньше он всегда говорил уверенно, спокойно и деловито. А может, это только ей так казалось?
– Ты рассказал, – снова послышался тягучий голос Ивана. – Ты-то рассказал, что привез вам курьер из Смольного тот конвертик, что вместе с компаньоном твоим Евсюковым положили вы тот конвертик в сейф и поехали на банкет.
– На презентацию, – не своим, робким блеющим голосом поправил Окунь.
– Мне это вовсе без разницы. Это ты, Вася, вечно болтаешься по разным тусовкам да банкетам дармовым! Ладно, мне-то что, раз приглашают.
– Фирма должна поддерживать свое реноме, а то дела плохо пойдут, – угодливо поддакнул Окунь.
– Да у тебя, Вася, всего и делов-то было, что конвертик тот получить! – рассмеялся Иван.
Смех его был страшнее голоса, так что Людочка у себя на месте окаменела и мысленно попрощалась с жизнью.
– Фирмочка твоя слова доброго не стоит, для того и организовал я ее, и тебя директором поставил, чтобы конвертик тот на законных основаниях можно было вам из Смольного отправить. Мне светиться – сам понимаешь, никак нельзя, а тебе – в самый раз. Только для этого ты и годишься. А больше ни для чего. Потому что ты, Василий, был никто и стал никто. И звать никак.
– Да Иван Терентьич! – жалобно вскричал Василий. – Ну говорил же я! Признаю! Признаю, что недосмотрел, понадеялся, думал, что Сергей – честный человек. Ошибка моя в том, что доверил ему ключи от сейфа! Но я же у вас совета спрашивал, когда его в компаньоны брал! И вы согласие дали!
– Дал, – подтвердил Иван мрачно, – дал согласие. Потому что его присутствие хоть какую-то видимость работы создавало. Он-то по специальности кто? Строитель.
– Я тоже, – угрюмо буркнул Окунь.
– Вот в этом ты ошибаешься. Хотя нет, просто врешь. Потому что делать-то ты, Василий, ни хрена не умеешь. В специальности своей ты полный ноль. Без палочки. И всего-то нужно было конверт получить и мне передать! И тут не смог. Значит, говоришь, поехали вы на прием, и больше ты своего компаньона не видел? Разминулись, значит. И по телефону с ним не говорил?
– Так точно. А вечером – у меня жена убитая…
– Про жену после, – прервал Иван.
– Так я же и говорю! Это все он, Евсюков! Как узнал, что вы приехали, так сразу же документы из сейфа вытащил и решил пока пересидеть где-нибудь.
«Врет! – поняла Людочка. – Все врет!»
– Все бы складно у тебя получалось, Вася, – негромко и весомо заговорил Иван, – если бы милиция машину Евсюкова не нашла.
– Как? – снова блеющим голосом спросил Окунь. – Неужели нашли? На какой стоянке? В аэропорту?
«Снова врет! – отчетливо поняла Людочка. – Он точно знает, что не в аэропорту машину нашли! И милиция ему не сообщала, он это и раньше знал!»
Снова она мимолетом удивилась – с чего это накатила на нее такая проницательность, – но Людочка отмахнулась от этой мысли, как от несвоевременной.
– Нашли машину, утопленную в Малой Невке, – снова сказал тягучий голос Ивана.
– А… а в ней никого? – через некоторое время осторожно спросил Окунь.
Людочка, столько времени слушавшая голос своего начальника по переговорному устройству, изучила всевозможные интонации и модуляции его голоса. Но сейчас… Это спросил чужой человек. То есть он и был ей чужой, но ей показалось, что и лицо его изменилось. Как в фильмах ужасов – человек подходит к зеркалу и видит в нем не свое привычное отражение, а ужасного монстра.
Очевидно, страшный Иван Терентьевич тоже заметил метаморфозу, происшедшую с Окунем, потому что спросил:
– Что, Василий, побледнел так? А тебе как лучше – чтобы нашли в машине тело компаньона твоего бывшего или не нашли? Молчишь? Так вот не нашли тела-то…
– Все ясно, – в голосе Окуня звучало явственное облегчение, или просто Людочка так хорошо его понимала, – машину утопил, чтобы по ней не нашли, а сам – в бега.
– Зачем же ему в бега, когда у него такие бумаги на руках? – вроде бы даже ласково спросил Иван Терентьич. – Ты, Вася, совсем дурака-то из себя не строй. Маргарита покойная хоть и верно тебя характеризовала, что ты самостоятельно ничего сделать не можешь, даже нос сам не подотрешь, однако не говорила, что ты – полный идиот. Тогда я б тебе дело не доверил.
– А если… если Евсюков на конкурентов работал? – Василий Романович спросил это так тихо, что Людочка едва расслышала. – Если он бумаги эти насчет Шуваловского парка уже по-тихому К-Кондрату отдал? А они его…
– Думать про это не хочу! – рыкнул Иван. – Так что учти, Василий. Мне бумаги вскорости нужны, сам знаешь – два дня всего осталось. Тут большие дела делаются, просто огромные, и если накладка выйдет, если все же попадут они к Кондрату – тогда пеняй на себя. Из-под земли достану, на дне океана отыщу.
– Да не мог я их взять, не мог! – закричал Окунь. – Я на приеме был, меня все камеры засняли!
– Вот поэтому ты до сих пор и жив, – коротко и веско сказал Иван. – Против техники не попрешь, камера – она не человек, она врать не станет. Был ты на приеме, верю. Но в остальном, Вася… Сам понимаешь, где большие деньги, там человеку никакой веры нету, там сам себе не доверяешь.
Он сделал короткую, выразительную паузу и продолжил:
– Ну все, считай, поговорили. Ты теперь особо не рыпайся, веди себя тихо, с милицией ни в коем разе не ссорься, пускай они убийство жены твоей расследуют. А мои ребята за тобой присмотрят, ты это учти на всякий случай.
Послышался скрип двери, и Людочка схватила чашку остывшего кофе и сделала вид, что пьет. Страшный человек вышел, бросив на нее пронзительный взгляд, отчего у бедной секретарши сердце покатилось вниз и застряло где-то в каблуке левой туфельки. Цепкий взгляд молчаливого телохранителя, вышедшего следом, она перенесла легче – наверно, притерпелась.
Когда за страшными визитерами захлопнулась дверь, Людочка выключила динамик и перевела дух.
– Людмила! – крикнул шеф, приоткрыв дверь. – Кофе будет когда-нибудь? Тебя за смертью посылать! Или работа надоела? На биржу труда попасть не терпится? Так могу это быстро устроить! На твое место очередь стоит!
«Скотина, – подумала Людочка, подходя к кофеварке, – строит из себя крутого перед секретаршей. Уволить он меня может! Да ты сам скоро со своего места слетишь!»
– Несу уже! – крикнула она раздраженно. – Пять минут подождать не можете!
Шеф торопливо выпил кофе и ушел, больше к Людочке он не цеплялся.
