Наталья Александрова - Перстень Калиостро
Мы поглядели в глазок. Компания на площадке немного успокоилась, и Павлина Ивановна осторожно приоткрыла дверь на цепочку. Мало того, что я укусила мордатого Петю, ему еще дал в лоб спровоцированный мною владелец квартиры снизу. Человек покупает дорогую квартиру в центре, делает там евроремонт, а ходит в галошах. Чудны дела твои, Господи! Петя тряс головой и, похоже, потерял уже всякий интерес и ко мне, и к Сашиной квартире, и к своей пятидесятилетней жене. И тут на площадке появилось новое лицо – женщина средних лет неприметной наружности с полноватой фигурой, о которой сразу можно было сказать, что она имеет непосредственное отношение к местному начальству.
– Техник наш, из ЖЭКа, – шепнула Павлина Ивановна.
– Значит, так, граждане, будем составлять акт. – Техник привычно полезла в сумку за бумагами. – Пройдемте в квартиру.
– Куда еще? – неохотно дернул головой мужик в галошах, очевидно, ему совершенно не улыбалось, чтобы вся компания приперлась к нему в квартиру, мало ли что у него там лежит.
– А тогда вообще о чем разговор? – очнулся Петя, потирая ушибленные места. – Может, там ничего и не залито.
– Если без акта, тогда вы должны сами между собой договориться, – вкрадчиво заговорила техник.
– Да что с них возьмешь, с козлов этих! – в сердцах плюнул обутый в галоши.
– Говорят вам. Она кран забыла! – заорала Лидия, указывая на меня. – Или старуха.
– Да усовестись ты! – не выдержала Павлина Ивановна. – Ванна затычкой закрыта, все краны на полную катушку – такое только нарочно можно сделать, а забыть никак нельзя.
– Вот-вот, и к делу подошли, – оживилась техник, и я сразу поняла, куда она клонит. – Речь сейчас идет даже не о залитой квартире снизу. Речь идет о том, что здесь живет совершенно без присмотра психически больной человек. А это, граждане, чревато. Сегодня он воду открыл, а завтра газу напустит и спичкой чиркнет. И тогда весь дом на воздух взлетит.
Тут и до Лидии дошло, что техник снова возвращается к наболевшей теме: Сашу навечно сдать в психушку, а квартира отойдет государству. То есть в данном случае в распоряжение ЖЭКа.
– Как это нет ухода? – Лидия верещала тонким противным голосом. – А Павлина Ивановна? А девушка? Да вы знаете, сколько я им денег переплатила?
– Знаем, – вздохнули мы с Павлиной Ивановной.
– Пока мое дело не решится в городской администрации, вы с квартирой ничего сделать не можете, – твердо сказала мегера.
Техник пожала плечами, потому что Лидия была права. И соседу снизу не повезло, так как формально Лидия в квартире не была прописана, так что денег за залитую квартиру она ему не даст. Сосед ушел, бормоча ругательства, а мегера вспомнила прокушенное Петино плечо и глядела на меня волком. Самым умным было бы сейчас плюнуть ей в физиономию и уйти, чтобы никогда больше не видеть их рож, но у меня было дело в той квартире на Шпалерной: нужно было узнать, как Долорес связана с бывшей актрисой Ларисой Гусаровой, почему ее убили и зачем я оказалась в Сашиной квартире.
Поэтому я молча прошла в квартиру, чтобы поглядеть на Сашу. Все наши крики его совершенно не коснулись. Он, как обычно, сидел в гостиной на диване, тупо глядя перед собой. Даже у меня в глубине души шевельнулось раздражение, а уж Лидия-то прямо зашипела.
– Ты соображаешь, что ты устроил? – заорала она и принялась трясти бедного инвалида. – Зачем ты открыл краны?
Он совершенно безучастно тряс головой, прислушиваясь к чему-то внутри себя.
– Да что с ним разговаривать, с паразитом? – вступил Петя. – Дать как следует пару раз, сразу про краны забудет.
Он замахнулся, и я поняла, что такая сволочь запросто сможет ударить слабого и больного.
– Ах ты! – Я метнулась к Пете. – Ты что же это, сволочь, себе позволяешь? Ты тут вообще никто, так что нечего руками размахивать.
– Что ж ты, на больного-то? – вторила Павлина Ивановна.
Мегера схватила Петю за руку и вывела на лестницу. Потом вернулась, упросила меня ходить пока к Саше каждый день. А Павлину – сидеть с ним вечерами, пока она не найдет еще кого-нибудь. Я согласилась, потому что интуиция подсказывала мне, что в скором времени вся эта история так или иначе закончится.
– Тетя Томочка, дорогая, кто, ты говорила, предложил тебе место для Маши? – Надежда задала Тамаре Васильевне этот вопрос только после второй чашки чая, соблюдая неписаный закон политеса – не приступать сходу к деловой части визита.
– Кто предложил? Так ведь Александра Валентиновна.
– Это какая Александра Валентиновна? Которая в железнодорожных кассах работала?
– Да нет, Надя! В железнодорожных кассах работала Валентина Александровна.
– Да, правда, и как я могла перепутать.
– А Александра Валентиновна работала в сберкассе на Кирочной, и познакомились мы с ней в санатории в одна тысяча девятьсот… вот в каком же году-то? Нет, не вспомнить. Но санаторий Военно-Морского флота, очень хороший, это я помню. Я туда случайно попала, по горящей путевке, мне в собесе дали, а ее племянник устроил, он у нее какой-то военно-морской…
– Тетка, не надо мне подробностей, говори про последний ваш разговор!
Тамара Васильевна обиженно поджала губы.
– Так я же и говорю. Звонит она мне, извиняется, что давно не звонила, говорит, страшно занята – гости одолели. У нее сейчас гостит внучатый племянник из Саратова, – Тамара Васильевна оживилась, – представляешь, он там занимается разведением племенных верблюдов!
«Спокойно! – сказала себе Надежда, – это моя любимая и единственная тетка, так что надо терпеть, тем более для дела».
– Тетя Тома, не надо про племенных верблюдов, как она предложила работу для Маши?
– Ну не горячись, уже рассказываю. Она сказала, что встретила Альбину Пантелеймоновну – знаешь, это мать знаменитого дирижера Варламова, – и Альбина Пантелеймоновна спросила, нет ли у нее, у Александры, на примете какой-нибудь порядочной хозяйственной женщины, которая согласилась бы немного присмотреть за интеллигентным инвалидом и помочь по хозяйству. Александра в разговоре со мной случайно об этом вспомнила, а я сразу подумала о Маше: ей нужна работа и какое-то занятие, чтобы избавиться от депрессии.
– Понятно… А как найти эту Альбину Пантелеймоновну? Это вообще реально?
Тамара Васильевна пожала плечами.
– А почему нет? Позвоню сейчас Александре, у нее есть Альбинин телефон. Они же вроде как подруги…
Телефон Альбины Пантелеймоновны, точнее, телефон ее знаменитого сына дирижера Варламова, удалось выяснить достаточно быстро. Однако вместо голоса симпатичной интеллигентной старушки Надежда услыхала бесстрастный голос автоответчика. Услышав слова «оставьте сообщение после сигнала», Надежда торопливо продиктовала:
– Альбина Пантелеймоновна, убедительно прошу вас позвонить по телефону такому-то, если вам что-то говорит имя Александры Валентиновны Бушуевой.
Через минуту зазвонил телефон.
– Александра? – послышался в трубке очень громкий голос явно глуховатой старушки. – Александра, это ты?
– Нет, Альбина Пантелеймоновна! – ответила Надежда как можно громче. – Я ее знакомая.
– А что с Александрой? – Голос в трубке был таким же громким, но в нем появились тревожные нотки. – Александра здорова?
– Здорова, не волнуйтесь! Я только хотела вас спросить, кто вам сказал о работе для хозяйственной женщины по уходу за инвалидом?
– А-а! Не волнуйся, милая, соглашайся. Мне Зиночка Варнакова рекомендовала, а она плохого не посоветует.
– А как бы эту Зиночку найти? Кто она такая?
– Зина? Да она бывшая гимнастка, очень известная!
«Боюсь, что известна она была еще до моего рождения», – подумала Надежда, но вслух ничего не сказала.
– А как мне ее найти? У вас нет ее телефона?
– Телефона нет, но она ведет кружок гимнастический при жилконторе на Рылеева…
Надежда от души поблагодарила рассудительную и толковую старуху.
Жилконтору на улице Рылеева она увидела издалека по красочному объявлению, сообщавшему о наборе девочек всех возрастов в гимнастический кружок имени А. И. Истоминой. Перед входом стояли три долговязые девчонки лет четырнадцати и демонстративно курили. Одновременно с Надеждой к подъезду подошла невысокая хрупкая женщина удивительного изящества. Надежда видела ее со спины и дала бы ей лет тридцать пять, максимум сорок. Поравнявшись с девочками, женщина спросила:
– Барышни, вы в кружок хотите записаться?
Девчонки закивали. Старорежимное обращение «барышни» несколько насторожило Надежду.
– А вы знаете, почему наш кружок так называется, кто такая Истомина?
Одна из подруг, по-видимому, самая бойкая и развитая, предположила:
– Киноактриса.
– Нет, милые. Авдотья Истомина – это выдающаяся русская балерина, чьим творчеством восхищался Александр Сергеевич Пушкин. В первой главе «Евгения Онегина» читаем:
…Блистательна, полувоздушна…
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина…
А вы можете, барышни, представить себе курящую нимфу?
