Наталья Александрова - Перстень Калиостро
– Барышни, вы в кружок хотите записаться?
Девчонки закивали. Старорежимное обращение «барышни» несколько насторожило Надежду.
– А вы знаете, почему наш кружок так называется, кто такая Истомина?
Одна из подруг, по-видимому, самая бойкая и развитая, предположила:
– Киноактриса.
– Нет, милые. Авдотья Истомина – это выдающаяся русская балерина, чьим творчеством восхищался Александр Сергеевич Пушкин. В первой главе «Евгения Онегина» читаем:
…Блистательна, полувоздушна…
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина…
А вы можете, барышни, представить себе курящую нимфу?
Девочки недовольно погасили сигареты и прошли внутрь, вслед за грациозной дамой. Надежда же, выслушав пассаж об Истоминой, подумала, что ошиблась в возрасте незнакомой дамы. Она тоже вошла в помещение и подошла к женщине, которую уже окружили многочисленные щебечущие ученицы. Увидев вблизи ее лицо, Надежда решила, что ошиблась вдвое: аккуратно подкрашенное, ухоженное приятное лицо принадлежало женщине лет шестидесяти пяти.
– Простите, – обратилась к ней Надежда, – вы, наверное, Зинаида Варнакова? Извините, не знаю вашего отчества…
– Зинаида Ардальоновна, – улыбнулась дама. – А вы, наверное, хотите привести ко мне дочь или племянницу? Обязательно приводите! Я не стремлюсь делать моих воспитанниц чемпионками: большой спорт – это тяжело, мучительно и зачастую грязно, но грация и изящество так необходимы каждой девочке! Вот скажите мне, барышни, – обратилась она к трем новеньким, – почему вы пришли к нам в кружок?
– Из-за Таньки Воробьевой, – сказала, чуть потупившись, та, самая бойкая из всех.
– И в чем же дело с Танькой? – продолжила допрос Зинаида Ардальоновна.
– Красивая стала Танька. Мальчишки только на нее и пялятся. Ну, мы ее прижали, спрашиваем. На шейпинг, что ли, записалась? Она и рассказала про этот кружок, конкретная вещь, говорит, покруче всякого шейпинга!
– Ладно, барышни, вашим лексиконом позже мы тоже займемся. Теперь вы поняли? – обратилась к Надежде Зинаида Ардальоновна.
– Я поняла, – улыбнулась Надежда, – но моя дочь уже не в том возрасте. Я хотела спросить вас совсем о другом. Альбина Пантелеймоновна Варламова сказала мне, что узнала именно от вас о работе для аккуратной хозяйственной женщины по уходу за инвалидом. Так вот, я хотела бы узнать, кто рассказал вам про эту работу?
– Ах, так вы знакомая Альбиночки! – заулыбалась Зинаида Ардальоновна. – Как же ее самочувствие?
– По-моему, неплохо, – осторожно ответила Надежда. – Так от кого все же вы узнали об этом инвалиде?
– От кого? – Зинаида Ардальоновна неожиданно задумалась. – От кого же… Ну что ты будешь делать, мне ведь все-таки восемьдесят один год…
– Сколько? – переспросила потрясенная Надежда. – Я не ослышалась?
– Восемьдесят один, дорогая моя. Мне в мои годы убавлять возраст как-то несолидно, но на самом деле ведь не так и много.
– И вы еще ведете гимнастический кружок?
– Разумеется. Дорогая моя, во-первых, мне это нетрудно. Во-вторых, мне это интересно. Я очень люблю молодежь и мне с ней легко. В-третьих, пока я занимаюсь гимнастикой, я не чувствую себя старухой!
– Ну и ну! – протянула Надежда и подумала, что с этого дня обязательно будет делать хотя бы утреннюю зарядку.
– Вспомнила! – радостно воскликнула вдруг Зинаида Ардальоновна. – Ну как же я могла забыть! Вот что значит возраст! Ведь мне же адрес инвалида дал Аркаша!
– А кто такой Аркаша? – улыбаясь, переспросила Надежда.
Из-за спины Зинаиды Ардальоновны высунулась нахально улыбающаяся девичья мордашка, усыпанная веснушками, и тоненький голосок пискнул:
– Аркаша – это Ардальоновнин бой-френд!
Зинаида Ардальоновна возмущенно обернулась и цыкнула на свою подопечную:
– Не болтай глупостей, Архипова. Лучше скажи, поперечный шпагат у тебя получается?
Обладательница веснушек моментально испарилась, а Зинаида Ардальоновна повернулась к Надежде со словами.
– Не слушайте ее. Аркаша – мой старинный друг…
Выглядела она при этом достаточно смущенной.
– А как бы мне повидать… этого Аркадия…
– Николаевича, – продолжила старая гимнастка. – Да очень просто… – она взглянула на часы, – минут через сорок он будет здесь.
Надежда устроилась в уголке, решив дождаться престарелого бой-френда. Цепочка рекламодателей казалась ей нескончаемой, но она решила ни за что не сдаваться и во что бы то ни стало добраться до первоисточника информации, мобилизовав все свое упорство и терпение.
Через полчаса в дверях показался удивительный персонаж, в котором Надежда без труда узнала таинственного Аркашу. Это был маленький худенький аккуратненький старичок в сером пиджачке, лоснящемся от старости, но тщательно вычищенном и выглаженном. Пиджачок напоминал школьную форму прежних лет. Белая рубашка и черный галстук вызывали ассоциации немного похоронные, чему, впрочем, не вполне соответствовала прикрывавшая лысый блестящий череп вышитая яркая тюбетейка. В руке старичок сжимал скромный букетик ландышей. Увидев Надежду, он спросил:
– Не скажете ли, Зинаида Ардальоновна еще не выходила?
– Нет, но скоро занятия закончатся. А вы, простите, не Аркадий Николаевич?
– Он самый, – старичок галантно поклонился. – С кем имею честь?
– Лебедева Надежда Николаевна. – Надежда с трудом преодолела желание сделать что-то вроде книксена, хотя она понятия не имела, что это такое. – Я, собственно, вас и жду. Дело в том, что вы передали Зинаиде Ардальоновне адрес инвалида, которому требовался уход и помощь…
– Ах да! И вы хотели бы…
– Не я, но одна моя знакомая. А я хотела бы узнать, от кого вы получили этот адрес. Если, разумеется, вы смогли бы вспомнить…
– Вспомнить? – Аркадий Николаевич взглянул на Надежду обиженно. – У меня, барышня, склероза вовсе нет. Я все очень даже хорошо помню. Другое дело, что я не могу в точности назвать вам имя того человека…
– То есть? – растерялась Надежда.
– Видите ли, – старичок казался смущенным, – сам не понимаю, как это вышло, но я беседовал с ним, представился ему – это абсолютно точно, но вот его имя…
«А еще говорит, что склероза нету», – рассердилась Надежда.
– Мне страшно неловко, – продолжал старичок, – ведь я как бы рекомендую, не зная от кого. Но человек этот произвел на меня очень благоприятное впечатление – очень, очень приятный собеседник… некоторая странность есть во внешности… знаете ли, глаза… то зеленые, а то вдруг кажутся голубыми…
– И где же вы встретились с этим человеком? – настырничала Надежда.
– У Агафьи Ивановны, – ответил старичок так, будто это все объясняло.
– Так, может быть, эта Агафья Ивановна знает, кто это такой у нее был?
– Дело в том, барышня, что Агафья Ивановна почти всегда живет у себя в деревне, точнее, даже не в деревне, а на хуторе. В город она приезжает раз в году на Пасху: она навещает могилу мужа на Богословском кладбище, проводит в городе два-три дня и возвращается к себе на хутор. Она говорит, что здесь, в городе, ей воздух тяжек… В эти кратковременные визиты я ее и навещаю… Вот нынешней Пасхой я и встретил у нее того человека. Но вы не беспокойтесь, при всей необычности он произвел на меня самое благоприятное впечатление…
В это время распахнулись двери спортивного зала, и в холл, галдя и болтая, высыпали будущие нимфы, а за ними появилась грациозная фигура Зинаиды Ардальоновны. Аркадий Николаевич сразу же забыл про Надежду и ее расспросы и устремился навстречу старой гимнастке с радостным приветствием.
Надежда решила не мешать старичкам радоваться жизни. Похоже, продолжить расследование в этом направлении ей не удастся, хотя результаты и показались Надежде достаточно интересными.
На следующий день ко всем моим неприятностям прибавилась еще одна: заболела Тамара Васильевна. Она слегла с повышенным давлением. И, разумеется, Лешку оставлять с ней было никак нельзя. И не ходить на работу я тоже не могла, поэтому решила взять сына с собой. Ничего страшного, посидит тихонько, пока я убираю и кормлю Сашу. Лешка согласился, ему было любопытно, куда это я хожу.
И сначала все было нормально, Лешка посмотрел на обитателя квартиры, пожал плечами и ушел ко мне на кухню. Так прошел день, я занималась делами. Мы хотели было уходить, но Павлина Ивановна сказала, что у нее номер к окулисту, и очень просила дождаться ее прихода.
Я была в коридоре, когда в замке заскрежетал ключ. Если бы это была Павлина, то она бы позвонила – она знает, что я дома и открою. Это верно, Лидия. Я не хотела, чтобы она видела Лешку: еще скажет, что я вожу его в квартиру и что это именно он нахулиганил и открыл чертовы краны. Поэтому я пихнула Лешку в кладовку, бросила туда же свою сумку и забежала сама. В полутемной кладовке Лидия нас не заметит, а когда она пойдет разбираться с Сашей и проверять, как убрана квартира, мы потихоньку выскользнем. Это в моей малогабаритной квартире все на виду, а тут такие коридоры, что слона можно спрятать.
