Валентина Андреева - Праздник покойной души
Я с благодарностью поспешила ответить на ее предложение.
– Если вас не затруднит.
– Сами справимся! – Благодарностью в Наташкином тоне и не пахло.
– Да ладно уж, больно самостоятельные!
Меня отодвинули в сторону, овчарка любезно подвинулась и села. Не обращая внимания на протесты Натальи, хозяин собаки легонько толканул неблагодарную и за несколько секунд аккуратно выволок согбенный венок из машины.
– Куда его вам? Наверное, внутрь? – спросил он и застыл с венком в ожидании ответа.
– Если вас не затруднит, – опять блеснула я вежливостью, – то в мусорный бачок.
– То есть как, в бачок? Так прямо и в бачок? – Мужчина явно сомневался в серьезности моей просьбы.
– Это не наш венок! – немного оттаяв, буркнула Наташка. – Мы его Эдику подарили. Покойному. Если не верите, можете вынуть из отбросов траурную ленту, на ней все написано.
Мужчина по-прежнему стоял истуканом. И неудивительно, наукой доказано, что мужская часть населения земного шара соображает гораздо хуже нашей, женской. Но было бы крайне непорядочно напоминать ему об этом, а мне показалось, что Наташка уже вполне созрела для подобных разъяснений… Поэтому я поспешила заговорить первой:
– Понимаете, кому-то наш венок не понравился – то ли покойному, то ли родственникам. Вот они и вернули его обратно. По-тихому, не поднимая скандала. Назад мы его вести не можем, поздно уже, да и не нужен он в таком виде в крематории. По второму заходу его не продашь, вот и…
Наташка дернула меня за рукав и, не давая опомниться, со словами: «Поехали!» – довольно сильно подтолкнула к машине. Я прикусила язык и нырнула в багажник. Овчарка испуганно гавкнула…
– Тебе там будет неудобно, – заметила подруга, вытаскивая меня за шиворот. – Пройди, пожалуйста, в салон. У вас замечательная собака, – она обернулась к мужчине. – А этот венок вам совершенно не идет. Впрочем, если вам не повезло с тещей, можете оставить для нее. На будущее. Он скрасит вашу жизнь. Решайте сами. И спасибо за помощь.
Мужчина все еще стоял с венком в руках, деловито его осматривая, когда мы окончательно отъехали. Вслед нам смотрела овчарка.
В машине я сразу начала хорошо соображать:
– Время пять часов. Давай смотаемся в загородную Милкину обитель.
– Я не полезу искать все эти штучки-дрючки, и не рассчитывай. Вот завтра Лешка освободится…
– Мы не будем ничего искать. Просто проведаем Гриню. – Я не стала пугать подругу своими подозрениями, хотя они тревожили меня все больше и больше. – Может быть, Лиза заезжала?
– Хорошо, – легко согласилась Наташка. – У тебя есть какие-нибудь предположения по поводу того, как венок оказался в нашей машине?
– Наверное, его туда запихнули.
– А то я такая дура, что не догадалась!
– Зачем тогда спрашивать?
– Затем! Кто мог это сделать? Маринка?
– Не думаю. Вроде все были на глазах. А наша машина на отшибе стояла. Этот венок следовало вынести из траурного зала, причем во время прощания с другим покойным, как-то открыть багажник, запихнуть венок туда… Незаметно и за короткий промежуток времени. Ты хорошо помнишь, все ли находились у автобуса после выхода из зала?
Наташка на короткое время задумалась.
– Нет, не обратила внимания. Но на поминках были все.
– Не все, – тихо поправила я. – Не было молодой, высокой, стройной женщины в пальто из тонкой кожи на меху. Лица я не видела. Она опоздала к началу прощания с Эдиком и стояла на отшибе, ко мне спиной. Точно помню, что она блондинка. Рассмотреть ее я не успела – помешал венок. Целый день с ним носятся, а? Он-то меня и отвлек. Его понесли присоединять к другим. Я не решилась спрашивать, кто эта блондинка, именно у Марины. Вдруг она какая-то очередная пассия Эдика? И что-то меня в ней беспокоит. Может быть, ее видел Григорий?
– С какой стати?
– Не знаю, – честно ответила я. – Интуиция. Так вот, Марина сделала на эту женщину стойку.
– Ты хочешь сказать, что она могла быть сиделкой, до которой мы никак не доберемся?
– Скорее «да», чем «нет». А может, и наоборот, – задумчиво ответила я. – Для сиделки она слишком… Даже не знаю, как поточнее сказать…
– Да так прямо и скажи: такие женщины сиделками не подрабатывают. Давай пока оставим ее в покое. Лучше ответь, от кого ты узнала, что Маринка бросила учебу и связалась с иностранцем?
– Ни от кого. Ляпнула наобум, сопоставив несколько деталей. Вполне могла попасть пальцем в небо. Помнишь, Влад говорил, что ездил к Маринке в институт? У нее какие-то проблемы с обучением? – Наталья кивнула. – Я решила, что она давно там не появлялась. По своим деткам знаю, что сейчас пора зачетов. Но не для Маринки. Ее отец, судя по высказываниям родственников, частенько гостил за границей у двоюродной сестры. У них с детства привязанность друг к другу и полное взаимопонимание. Оба предпочитают жить за чужой счет. Очевидно, эта привязанность у птички Ласточки… Странное имя… Скорее всего, кличка. Словом, Ласточка хорошо относится и к Маринке. Помнишь, Милка говорила, что он возил ее за границу? Так вот, Ласточка и Эдик решили осчастливить девушку перспективой заграничной жизни. Не знаю наверняка, но вполне возможно, что иностранец, который на наших глазах забрал Маринку из ресторана, и есть подобранный для нее жених. Во всяком случае, она с ним встречается. Но что-то там у них не получается. Маринка ничего не сказала матери и панически боится потерять те деньги, которые Милка отстегивает сдуру на ее содержание. Меня только одно смущает: жених-то придурок!
– Мало на свете придурков? Нашла чему удивляться!
– Да нет, это он со слов Маринки придурок. А еще она пригрозила, что прикончит его карьеру! Может, он иностранный шпион? Как бы поточнее разузнать, а?
– Тебе-то это зачем? У тебя уже есть муж. Нудный, но не иностранный шпион и не козел… Может, потому и не козел, что нудный?
– Оставь Димку в покое! В отличие от твоего мужа, он не женат на своей работе круглосуточно!
– Сравнила, блин! Да я бы и дня не выдержала с твоим Димкой!
– Можно подумать, я тебе его навязываю! Мучайся со своим!
– Да на фиг они мне все нужны! Кроме Бориса…
Какое-то время мы ехали молча. Пока Наташка примирительно не заявила, что нам с мужьями очень повезло в жизни. И тут же добавила:
– Но им с нами повезло гораздо больше! Возражать я не стала – все верно.
Ажурные ворота Милочкиного участка легко и гостеприимно открылись нараспашку, приветствовав нас металлическим лязгом. От неожиданности я втянула голову в плечи. Наташка обругала Григория за неприятный сюрприз – тщательно расчищенная территория дала возможность воротам полностью распахнуться.
Недостроенная половина дома больше не пугала своей мрачной неосвещенностью. Мы уже знали о существовании вполне рукотворных технических источниках стенаний с того света. Поэтому миновали ее с гордо поднятой головой. Жилая половина сияла теплым светом, пробивавшимся сквозь не полностью зашторенные окна. Наталья уверенно нажала на кнопку звонка. Было слышно, как он прозвенел внутри помещения.
С полминуты мы топтались на крыльце, ожидая, что нас все же пустят, по-хорошему. Потом предположили, что Гришка ушел на побывку домой, специально оставив везде свет. Боясь жуликов, создал иллюзию того, что у них с Людмилой Станиславовной все дома.
– Ну что ж, придется открывать, – вздохнула Наташка. Порывшись в сумке, достала ключи и со словами: «Сезам откройся!» – вставила один из них в замочную скважину.
«Сезам» не открылся.
– Нич-чего не понимаю, – честно призналась Наташка. – Замок, что ли, сменил? Тогда почему ключ вошел?
Этого я тоже не понимала. Просто легко толканула дверь, она и открылась. Вместе с ключом, так и оставшимся торчать в замочной скважине.
– Ты ее давно уже открыла! – в этом кратком возгласе сквозило плохо сдержанное торжество.
– Я бы так не сказала, – медленно проронила Наташка, и мне вдруг ужасно расхотелось переступать порог этого дома. За кухонной дверью послышалось жалобное мяуканье.
– Фимка! – ахнула я. – Голодная! Неужели Гришка весь корм сожрал… В смысле, деньги, выделенные на кошачье питание?
Мы рванулись на кухню…
Я всегда удивляюсь этой нашей странной способности – частенько застревать в дверях. Мы беспомощно барахтались в дверном проеме, пытаясь протолкнуться или протолкнуть друг друга. Больше всего мешала Наташкина дубленка. Вот если бы она из нее выскочила…
Перепуганная Фимка круглыми глазами взирала на эту неприглядную картину с кухонного шкафа и продолжала жалобно мяукать.
– На счет: раз, два, три ты вперед, я назад! – сообразила Наташка. – Начали: раз, два, три!..
Наташка вывалилась на терраску. Ей было лучше, чем мне, – дубленка обеспечила вполне мягкую посадку на еще более мягкую часть тела. Я же, как вырвавшаяся на свободу птица, бездумно полетела вперед. И наверняка опять выскочила бы на улицу через окно, прихватив заодно и раму, и шторы… Если бы не обеденный стол, который в достаточной мере сдержал этот порыв. На столе я и доехала до этого самого окна. Правда, без удобств и трех шубных крючков.
