Владислав Романов - Главбухша
— А мне ты почему не предложил?! — возмутилась Марта.
— А я думал, ты не хочешь, — виноватясь, пробормотал муж, облизывая губы. — Сама же сказала: я тебе купила.
Она поужинала одна, уткнувшись по привычке в газету, продолжая раздумывать над сложившейся ситуацией. Ей не понравилось, как вел себя Рьндин, еще больше разозлило обращение с ней Джаника, воняющего селедкой. Один явно исполняет чей-то заказ, другой — на грани нервного срыва. И оба безусловно опасны. Полицейский пришел их попугать,и, скорее всего, тут пахнет Гриневичем. Марку ни к чему их топить, а вот пугнуть, потыкать мордой в парашу — удовольствие немалое. Земская наступила ему на самолюбие. А вот как убрать Джаника? Это будет посложнее, чем укротить Рьндина.
Засвистел чайник. У Виталика всегда так: что-нибудь поставит на газ, а сам шмыг к компьютеру — и забыл обо всем на свете. Чайник продолжал надрываться, но Виталик к нему не торопился.
— Виталик! — не выдержав, крикнула она.
Он прибежал, выключил чайник.
— Ты что-то хотела сказать, дорогая?
— Сделай мне чайку, дорогой! — Ее просто трясло от этого пошлого словечка «дорогая».
— Слушаюсь!
— И дай мне трубку!
— Слушаюсь! — продолжал ерничать муж.
Марта собиралась позвонить Стасу, чтобы рассказать о свидании с Джаником, но домашний телефон директора не отвечал. Она набрала номер мобильного, однако вежливый женский голос сообщил, что телефон отключен, и попросила перезвонить. Тогда Марта соединилась с Лидией Николаевной, но и та не знала, где бегает ее сыночек. Все ясно: получив отказ от Марты, Стас, скорее всего, побежал искать утешения в объятиях Риты. Что ж, стоит признать: ему не сладко. Но почему Марта ревнует, как последняя дура? Что за предательская бабья натура?! Как от нее избавиться?
— Держи, — Виталик принес чай.
Марта недоуменно посмотрела на него.
— Ты же просила...
-Я?
— У тебя что, еще и склероз?
— Остряк-самоучка. Оставь, я вылью.
Зазвенел телефон. Марта схватила трубку,полагая,что Лидия Николаевна нашла сына у Риты и теперь Стас перезванивает. Но в трубке зазвучал нежный женский голосок, попросивший к телефону Марту Сергеевну.
— Я слушаю.
— Это Алла Клигман, актриса. Вы помните меня?
— Да, а как же! — без всякого энтузиазма отозвалась Земская.
— Вы представляете, — защебетала Алла, — я тогда решила познакомиться с вами лишь потому, что вы мне сразу же понравились... У женщин так бывает, верно?.. И вдруг вечером звонит знакомый режиссер и просит прочитать сценарий. Я обрадовалась, потому что сидела на мели. Спрашиваю: что за роль? Он говорит: главный бухгалтер. Я чуть не упала. Хотела тут же позвонить вам, но не стала, побоялась сглазить. Через месяц начнутся съемки. Представляете?!
— Да уж...
Марта вдруг вспомнила, как Гриневич елозил пухлыми ручонками по плечам этой худышки, и подумала, что стоит, наверное, встретиться с актриской и кое-что вызнать у нее про Марка, а там, быть может, гонорар поручить проведать у него и про Рындина. Клигман сумеет сыграть боевую подружку, влюбленную в этого хомяка с мясистыми щеками. Какая ей разница, где играть: на сцене или в жизни.
— Я даже договорилась с режиссером, чтобы он взял вас консультантом на картину. Деньги там небольшие, но зато ваше имя появится в титрах, да и вам, наверное, будет интересно познакомиться поближе с тем, как делают кино...
«Не думаю», — подумала про себя Марта.
— Договор у меня на студии, его уже подписали,
остается только поставить вашу подпись. Это хороший повод, чтобы встретиться с вами, — рассмеялась Алла — Так когда мы могли бы увидеться, Марта Сергеевна?
— Я не знаю..
— Я готова приехать к вам или куда скажете, хоть завтра.
— Нет, я в эти выходные занята.
— Тогда в понедельник.
— Хорошо. Созвонимся вечером в воскресенье и договоримся, — Марта повесила трубку.
В субботу утром заявилась подруга Кира: Марта взялась помочь ей сделать баланс. Кира пришла дерганая, с приклеенной диковатой улыбочкой, понеслась на кухню, сразу схватилась за сигарету. Оказывается, она разводилась с мужем, и у нее все валилось из рук.
Еще года два назад она была, как куколка. Светло-пепельные, кольцами кудряшки, блестящие глазки, тонкий носик, нежное личико, шелковая кожа. Все на нее заглядывались. Теперь кудряшки пожелтели, личико осунулось, вытянулось, кожа потемнела, в глазах беспросветная тоска. Марта окинула подругу критическим взором, грустно покачала головой.
— Все мужики скоты! — сердобольно выговорила она. — Такое произведение искусства загубить!
Они вдвоем за три часа сделали проводки, а журналы-ордера оформила за них компьютерная программа.
— Слушай, так здорово! — восхитилась Кира. — Можно за один-два дня весь баланс сделать!
— А ты разве не на компьютере баланс стружишь?
— Пока по старинке, как учили, — развела руками Кира.
Марта посмотрела на нее с изумлением.
— Я надеюсь, не счетами, а калькулятором пользуешься? — с подковыркой спросила она.
— Да мне все то же самое твердят, а я, как та паршивая овца, уперлась — и ни с места! — Кира снова пошла с сигаретой на кухню.
Земская не стала пересчитывать кассу, решив сделать это завтра, на свежую голову. Она пожарила вырезку, и дамы, пообедав, потягивали принесенное Кирой «Каберне». Марта не хотела касаться семейных проблем Киры, с которой они вместе работали в НИИ и по праздникам дружно орали любимые песни, — она не любила встревать в чужие семейные склоки, У Кирки вечно что-то не ладилось: она то сходилась с мужем, то расходились, ее кобель бегал на сторону, и Марта как-то ей сказала: «Я бы такого давно батогами выгнала!» Кира взбеленилась, взяла супруга под за- щиту, и подружки чуть не поссорились. Марта тот случай хорошо запомнила. Но теперь Кира, выпив бокал вина, сама завела разговор о муже. Все шло хорошо, и вдруг он стал приходить поздно, перестал с ней спать, а когда она задает прямые вопросы, отводит глаза в сторону. А неделю назад сам предложил развод. Кира наотрез отказалась. Пока они делают вид, что ничего не случилось, он продолжает приходить поздно, и она чувствует, что муж встречается с любовницей и та, судя по всему, хочет его перетащить к себе.
— Моего бы кто-нибудь забрал, вздохнула Марта.
— Саша мягкий, из него веревки можно вить, вот та стерва и пользуется! — гася одну сигарету и тут же закуривая другую, нервно рассказывала Кира. — Я чувствую, он колеблется, потому что понимает: там все закончится тем же, а тут дети, они его любят, да и он не может без них. Но баба сильно на него давит,очень сильно, он ходит сам не свой, а я ничем помочь не могу! — Кира полезла за платком. — Если он уйдет, то я... — Она не выдержала, часто заморгала и ушла в ванную. А через минуту вернулась сияющая и веселая. — Ну вот, все хорошо! Наливай!..
— А где твой?
— В баню пошел, придет на рогах ближе к вечеру, — проворчала Марта, но, заметив нервную гримаску гостьи, добавила: — Да нет, он хороший парень, мы с ним мирно живем. Ты переживаешь из-за детей? — спросила она. Кира пожала плечами, заулыбалась.
— Из-за себя.
— Что значит — из-за себя?
— Да люблю я его! Ты, может, и не поверишь, а это так и есть! Люблю, как дура последняя! — Она затянулась, с шумом выдохнула сигаретный дым.
Марта помолчала. И даже в чем-то позавидовала Кирке. Она уже не могла так сказать про себя. А посещало ли ее вообще это чувство? Захватывала обжигающая страсть, похоть, она ревновала, но походило ли это на любовь?
— Что значит — люблю? — завелась Земская. —
Ты привыкла к нему, боишься, что не поднимешь детей одна, не проживешь на свою зарплату, что по сути-то?!
— По сути все проще. Супруг дома, и я спокойна, весела, работа спорится. Его нет — и я комок нервов, срываюсь, кричу на детей, схожу с ума. Он моя опора. И материальная, и духовная. Для меня это и означает: люблю.
Марта вздохнула.
— Кирочка, ты не должна так привязываться к мужику, — осторожно заметила она. — Поверь, они не стоят того. Грубые, самодовольные, эгоистичные. Этот рогатый, волосатый народец столько возомнил о себе, что пора отстреливать!
Кира рассмеялась.
— Ты говоришь, как пострадавшая! — утихнув, с грустью заметила она. — Хотя, насколько я помню, обоих предыдущих мужей бросила ты, и они вправе предъявлять тебе серьезные претензии. Ты же продолжаешь честить всех мужчин подряд без всяких на то оснований. Не била тебя еще судьба, Марта!
— Да будет тебе! — отмахнулась хозяйка. — Судьбу свою мы сами делаем! А ты смотришь ему в рот, во всем потакаешь, и что в результате? А в результате вот! — Она схватила зеркало, поднесла его к лицу Киры, чтобы та на себя посмотрела.
