Дарья Донцова - Любовное зелье колдуна-болтуна
– Почему вы сказали, что второй вариант наиболее приближен к жизни? – не утихала я.
– Видите ли, душенька, в конце пятидесятых, когда я еще был молодец-удалец…
– А сколько вам лет? – вырвался у меня совершенно бестактный вопрос.
– Восемьдесят пять стукнуло, – ответил аптекарь.
– Думала, вам шестьдесят, не больше, – поразилась я.
– Ну, не все с возрастом превращаются в развалины Карфагена, – засмеялся мой собеседник. – Дружочек, ежели вы намерены на долгие годы сохранить умственную и физическую активность, то следите за весом и давлением, не ешьте сахар, красное мясо, переходите на правильное питание, не переедайте, занимайтесь не менее трех раз в неделю спортом, будьте позитивны, не злитесь, не завидуйте. Так вот, по сути вашего вопроса. Только я начал работать, ко мне в аптеку пришла Евгения Феоктистовна Оралова. Мы с ней были хорошо знакомы, она жила в соседней квартире около нас с матушкой. Оралова попросила антибиотик, а я ей ответил: «Препарат отпускается исключительно по рецепту». Это сейчас, ангел мой, вам швырнут на прилавок и противовирусное, и противоинфекционное лекарство просто так. А в те годы ни-ни, требовалось строго соблюдать правила. Евгения Феоктистовна начала меня упрашивать, жаловаться на сильный кашель, но я возразил: «Тем более нужно обратиться к доктору, самолечение преступно. И нельзя ходить по улицам, вы разносчик заболевания, вызовите терапевта на дом». Оралова, помню, обиделась, но делать нечего, пришлось ей звонить в поликлинику. А через три дня мы с матушкой узнали, что Евгения Феоктистовна скончалась.
– Вот как? – не удержалась я от восклицания. И тут же извинилась перед собеседником. – Простите, что перебила, Григорий Николаевич.
– Ничего, ничего. История и правда необычная. Слушайте дальше, если вам интересно.
– Мне очень интересно! – заверила я. И услышала следующее…
Молодой аптекарь от такой новости распереживался, сказал матери:
– Наверное, мне все-таки следовало соседке таблетки потихоньку выдать.
Анна Борисовна отчитала сына:
– Гриша, закон есть закон. И ей бы ничто не помогло. Ее Чубарека отравил.
Юноша стал смеяться, но мать рассказала ему, что Оралова имела связь с женатым человеком. Оказывается, о романе болтал весь дом, один Григорий был не в курсе. Чтобы извести разлучницу, законная супруга того мужчины обратилась к местному колдуну Кудрявцеву. Тот дал ей зелье Чубареки, и соседка Фроловых живехонько умерла.
Сказочку про дух водяного молодой человек, конечно, знал, однако не поверил матушке. Колдуны, яд… Ерунда какая-то! Он ведь комсомолец, а комсомольцам не положено чушь всерьез воспринимать.
Однако через месяц милиция арестовала ту самую тетку, которая, по словам Анны Борисовны, лишила жизни любовницу мужа. А затем за решеткой очутились и члены семьи Кудрявцевых. Выяснилось, что они давным-давно занимались подпольным врачеванием, составляли какие-то микстуры по старинным книгам, но одновременно делали яды. То есть правой рукой лечили, левой убивали.
Давно это было, аптекарь позабыл детали, но кое-что, особенно поразившее его, помнил до сих пор. Интересные подробности, неизвестные широкой публике, он узнал от профессора Вербицкого, которому отдали для изучения древние книги, найденные у Кудрявцевых дома. Леонид Валерьевич жил с Фроловым на одной лестничной клетке, преподавал в институте, где учился Григорий. Профессор, энциклопедически образованный человек, все ахал, когда встречал своего студента во дворе или в подъезде:
– Ты не представляешь, какие раритеты у Кудрявцевых! Уникальные материалы, подобного никогда не видел!
Будущий провизор пару раз просился к Вербицкому, хотел посмотреть на редкости, но ученый отвечал ему:
– Нет, Гриша, сначала сам разберусь, а уж потом другим расскажу.
Фролов был невероятно увлечен фармакологией, однако народную медицину считал чушью, верил только в антибиотики, смеялся над полосканием из календулы… Ну и время сыграло свою роль – конец пятидесятых, тогда в СССР отрицался любой накопленный веками опыт. Студенту очень хотелось глянуть на книги, которыми восхищался Вербицкий, перед которым юноша преклонялся, и вот наконец однажды профессор пригласил его к себе.
Записи он показал издали, трогать их не разрешил. Григория поразило количество тетрадей, любовно переплетенных в кожу, – Кудрявцевы вели их из поколения в поколение. Ученый пояснил, что в бумагах масса, как он сказал, «гениальных» рецептов от кашля, насморка, венерических заболеваний, разных инфекций, вирусов. Знахари ничего не слышали о последних, но как-то ухитрились сообразить, что воспаление легких надо лечить одним способом, а грипп другим. Правда, слово «грипп» Кудрявцевы не употребляли, называли болезнь «ломота», но подчеркивали: если недужный сразу с высокой температурой слег, а из носа у него не течет, лечить его надо по-особенному.
Окончательно потряс молодого медика рассказ о яде, действовавшем чрезвычайно хитро. Человека, получившего его порцию, мучила боль в суставах, потом резко стартовала температура, поднималось давление. Врачи лечили пациента, но ничего не помогало, через несколько дней несчастный погибал, чаще всего не выдерживало сердце. И никто не подозревал отравления, все полагали, что человека сгубил грипп или, как говорили в давние годы, «испанка».
Фролов ушел тогда от Вербицкого с перевернутым сознанием. Потому что понял: народная медицина мощнейшее оружие, просто он ничего о ней не знает.
Затем он закончил учебу, а профессор переехал за город, и больше они не встречались. Но провизору известно, что у Вербицкого есть дочь, которая продолжает дело отца, тоже стала профессором, придумала недавно новое лекарство.
После ареста Кудрявцевых лексикон жителей Лоскутова и окрестностей обогатился выражением: «микстура Чубареки». Так называли все плохое, вредное, убивающее. Народ соединил легенду о духе водяного и реально живших Кудрявцевых в одно целое, говорил, что им помогал Чубарека, лекарства делал. Чушь, в общем, несли. Сейчас уже мало кто про микстуру Чубареки вспоминает, но у людей возраста Григория Николаевича нет-нет да и проскочат иногда эти слова. Вот и он их несколько минут назад произнес…
– Температура, ломота в суставах, потом насморк, кашель, повышение давления и смерть, несмотря на усилия врачей? – уточнила я. – Больным ставили диагноз «грипп»?
– Да, – подтвердил Фролов. – В том и хитрость яда: симптоматика абсолютно не напоминала отравление и прекрасно вписывалась в картину вирусной инфекции.
– Очень интересно! – воскликнула я.
– Душенька, разве красивую женщину могут занимать тяжкие преступления? – укорил меня Григорий Николаевич. – Вы же нежный цветок! Или принадлежите к тем дамам, которые смотрят криминальные новости?
Я заверила милого дедушку, что не имею ни малейшего отношения к особам, увлекающимся телевизионными полицейскими расследованиями, и попрощалась. Затем взглянула на самозабвенно храпящего Ивана Никифоровича, взяла со стола брошенный им ключ от номера, прихватила подушку, байковое одеяло с надписью «Ноги» и отправилась в «Японию».
Глава 17
В восемь утра на бензоколонке никого не было. Я показала зевающей продавщице чек и спросила:
– Не помните, кто делал эти покупки?
Торговка отреагировала грубо.
– А тебе что за дело?
Я вынула бордовое удостоверение.
– Полиция… – поморщилась тетка. – Так бы сразу и сказали. Тут обычно покупателей лом, все проезжие, вижу их один раз в жизни, лиц не запоминаю, имен не спрашиваю.
– А если кредиткой расплачивались? – прищурилась я. – Вообще-то положено паспорт требовать.
– Положено-покладено, – проворчала женщина. – Мне вон два выходных положено и зарплата по пятнадцатым числам. Так отдыхать третью неделю не отпускают. И по этому чеку наличка была.
– Товар приобрела маленькая девочка, – продолжила я, – ей от восьми до двенадцати лет, собирает альбом «Куколки», вероятно, живет в Безбожном, в бараке.
Торговка поджала губы, а я говорила дальше.
– Она была одна, без родителей, пришла пешком или приехала на велосипеде, могла выпить колу и ела конфеты прямо у прилавка. Обратите внимание: стоимость ее покупки двести сорок четыре рубля.
– И что? – вопросила продавщица. – Я никого не обманываю. Можете на ценники посмотреть и пересчитать. Точно, как в аптеке.
– Я не подозреваю вас в нечестности, – улыбнулась я, – сразу видно, что вы человек порядочный, аккуратный, внимательный, любите детей, никогда их не обидите. Веду речь о другом. Если дам вам тысячу, а товара возьму на триста целковых, на чеке будет строчка – получена тысяча, сдача семьсот. Так?
