Дарья Калинина - Свет в конце Бродвея
– О чем вы говорите? Какое завещание?
– Сева и Вова… вы их тоже знаете?
– Разумеется. Сева – это мой двоюродный брат. А Вова – сын Марии Петровны.
– Постойте, выходит, вы племянник Виктора Андреевича? И юрист?
– Адвокат по уголовным делам.
– Ну, теперь я понимаю, почему ваш дядя обратился к вам за помощью.
– Но вы упомянули имя Севы.
– И Вовы тоже.
Инга рассказала симпатичному ей Игорю о том разговоре ночью в саду, который ей довелось подслушать. И который, как знать, возможно, привел к смерти Марии Петровны. Ведь Сева мог и нарушить договор, заключенный им с Вовой. Игорь слушал рассказчицу очень внимательно. И когда Инга закончила, заявил:
– Сева – гнусный хорек. Я ничуть не удивлен тем, что он так засуетился из-за денег. Да и Вова, насколько я успел его узнать, тоже особыми моральными качествами не блещет. От него может исходить опасность.
– Но если пострадала Мария Петровна, значит, виноват Сева.
– Согласен. И даже скажу более того: такой расклад вполне укладывается в то, что я знаю о своем братце. Ударить ножом или даже выстрелить он бы никогда в жизни не решился, для этого он слишком трусоват. А вот подсыпать какой-то дряни в бокал – это очень даже запросто.
– Сева с Вовой тоже были на празднике, – продолжала докладывать Инга. – И конечно, у Севы было время, чтобы подсыпать Марии Петровне наркотик в ее вино. Улучить подходящую минуту не составило бы особого труда.
– Невероятно, что мы с вами обсуждаем моего двоюродного брата! Мой отец и дядя Витя были родными братьями. И когда мой отец умер, дядя брал меня к себе на все выходные. Так что я имел возможность хорошо узнать Севу.
– А чем он занимается?
Инга имела в виду, чем занимается Сева в свободное время, какие у него в жизни интересы. Но Игорь понял ее вопрос по-своему и ответил:
– По большей части ничем. Нет, сидит в какой-то конторе, я даже не спрашивал никогда, в какой именно, но ни денег, ни почета, ни личного удовлетворения работа ему не дает.
В голове у Инги мелькнула мысль, что довольно странно слышать такое от кузена Севы. Вот она совсем посторонний Севе человек, но и то уже знает, что он по образованию архитектор-проектировщик и что работает он по своей специальности. Впрочем, Инга тут же попыталась оправдать своего знакомого, Игорь, наверное, имеет в виду, что высот в своей карьере Сева не достиг. А стало быть, чем бы он ни занимался, это не имеет большого значения.
И вслух она произнесла то, что, считала, может понравиться Игорю:
– Как странно, вы вполне преуспеваете. А ваш брат – пустое место.
– С самого начала жизни у него было все то, чего не было у меня. Заботливый отец, дом – полная чаша. А у меня была только моя мама, надрывающаяся на двух работах, чтобы иметь возможность прилично кормить и одевать меня. Впрочем, надо отдать должное и дяде; как только я заикнулся ему, что собираюсь идти работать, чтобы помогать матери, а учиться пойду на вечернее или заочное, он тут же запретил мне это делать. Причем высказался необычайно резко и даже грубо для него. А потом он приехал к нам и долго кричал на мою мать, упрекая ее в чрезмерной щепетильности. Оказывается, дядя постоянно предлагал ей деньги, но мама неизменно отказывалась, не желая быть у него в долгу. Дядя Витя ужасно орал на нее. До сих пор помню, как он резко говорил с ней. «Если ты хочешь, – сказал он, – погубить себя – это твое дело, ты взрослый человек и знаешь, что делаешь. Но не надейся, что я позволю тебе поступить так же и с мальчиком. Он прекрасно учится, у него ясный ум, его ждет большое будущее. Он будет приносить людям не маленькую, а очень большую пользу. И даже если он унаследовал бескорыстие от тебя, он все равно не останется без своего бутерброда с икрой». И вот благодаря дяде и его вовремя прорезавшемуся красноречию я избежал работы на машинной мойке, куда я уже совсем было собрался и даже договорился о начале своей трудовой вахты.
Инга чувствовала: Игорь неспроста делится с ней сокровенным содержимым своей души. Он не стал бы выкладывать все это перед первой встречной. И этот подробный рассказ о детстве говорит о том, что Игорь также чувствует в Инге родственную душу. От этой мысли ей стало даже как-то жарко. Но увы, рыдания Нюши, которая вновь ударилась в истерику, вернули ее с небес на землю.
Игорь тоже обернулся в сторону девушки. И взгляд его вновь стал деловым и жестким.
– Так, забудем пока о том, что случилось вчера вечером в доме погибшего, – произнес он. – Как произошла авария? У вас есть версии на этот счет?
– Я не представляю, – откровенно призналась ему Инга. – У Вани был огромный опыт вождения. А уж здешние дороги он знал как свои пять пальцев.
– Может быть, за рулем был не он?
– Как не он? Он собирался в город, заехал к нам, чтобы забросить Нюшу в усадьбу, и…
– Нюша – это его родственница, чей день рождения и стал для Марии Петровны роковым?
– Ну да. Вон же она ревет.
Игорь еще раз взглянул в сторону Алены с Нюшей. Но Инга не заметила в его взгляде интереса.
– Но что девчонке понадобилось сегодня утром у вас в усадьбе?
– Нюша работает личной горничной Алены.
– Вашей подруги, у которой вы в гостях?
– Да.
– А с покойным начальником охраны у вас тоже что-то было?
На какое-то мгновение Инга даже задохнулась от смущения. Откуда он знает?
– Кто вам сказал?
– Успокойтесь, – улыбнулся Игорь, – я всего лишь высказал свое предположение. Мне кажется, что ни один мужчина просто не в состоянии спокойно пройти мимо ваших глаз, вашей улыбки… Ваш голос чарует всех мужчин без разбора. Чтобы избежать ваших чар, нужно либо быть безоглядно влюбленным в другую женщину, либо быть просто чурбаком.
– У нас с Ваней не было ничего серьезного. А уж с тех пор, как в Дубочках появилась эта Нюша…
В голосе Инги помимо ее воли прозвучала скрытая неприязнь. Хоть ты тресни, она все равно ревновала Алену к ее горничной, занявшей в жизни ее подруги такое большое место. Куда большее, как с грустью констатировала Инга, чем занимала там теперь она сама. Но это и неудивительно, ведь Инга виделась с Аленой всего несколько дней, в лучшем случае недель в году. И скрывать это было бесполезно, да и не нужно.
И внезапно осененная идеей, Инга воскликнула:
– Послушайте, Игорь, я вам хоть немного помогла?
– Да, думаю, что да.
– И еще помогу! – горячо заверила его Инга. – Я вам еще много раз пригожусь, только выполните одну мою просьбу!
– Это какую же? Надеюсь, что ничего серьезного, потому что…
– Нет, нет, для вас это сущие пустяки.
– Ох, Инга, как же вас легко провести. Да, конечно, я выполню любую вашу просьбу, какой бы дикой и безумной она ни казалась. Чего вы хотите? Луну с неба?
– Нет, Луна мне без надобности. А вот не могли бы вы отдать на экспертизу одну вещь?
– Что за вещь?
– Клок шерсти. Надо установить, какому животному принадлежит эта шерсть. Сможете?
– Думаю, что да.
– И еще одно… Не могли бы вы по своим адвокатским каналам навести справки про Нюшу?
– Зачем? – удивился Игорь. – Чем вам девчонка не угодила?
– Мне кажется, что она не та, за кого себя выдает, – призналась Инга.
И она с лихвой была вознаграждена за свою откровенность восхищенным взглядом Игоря.
– И в чем же вы ее подозреваете?
– Мне кажется, что Нюша никакая не племянница, а любовница Вани.
– Ну это еще не преступление.
Инге показалось, что в голосе Игоря послышалось облегчение. И она, понизив голос, загадочно произнесла:
– Если только… если только он не оставил в ее пользу завещания.
– Снова завещание! – воскликнул Игорь. – Как же это пошло, если бы вы только знали! Люди постоянно гибнут за презренный металл. А где благородная ярость, прежде приводившая к смертоубийственным стычкам? Где желание защитить прекрасную даму, погибнуть самому, но возвеличить в веках имя возлюбленной? Где, наконец спрашиваю я вас, хорошо и густо замешанная на лжи во спасение смерть невинных агнцев? Нет ныне таких смертей. Теперь люди убивают исключительно ради одной цели – поживиться за счет смерти своих близких. Мне иногда кажется, что человечество утрачивает человеческие черты и все больше и больше становится стаей этаких падальщиков.
Инга не очень-то поняла его рассуждения, особенно ту их часть, что про невинных агнцев. Но она почувствовала, что Игоря терзает горечь, и сочла необходимым немного его утешить.
– Не нужно так мрачно смотреть на жизнь, – посоветовала она ему. – Да и вообще, не все ли равно, ради чего убивают? Убийство людей нехорошо уже само по себе.
– Вы так считаете? А я вот думаю, что хорошая война, способная унести легионы грешников и оставить в живых всего лишь пару-тройку праведников, могла бы здорово облегчить бремя нашей земли.
– Это жестоко – так говорить.
– Но такое ведь уже случалось в истории человечества, – пожал плечами Игорь. – И далеко не один раз, я уверен в этом. Цивилизации и куда более могущественные нашей исчезали с лица Земли, словно бы их и не было тут никогда.
