Сердце знает - Игл Кэтлин

Он закрыл глаза и как будто заново начал изучать ее тело. Он провел руками по округлым бедрам, по знакомому изгибу спины, упругому животу и мягким ягодицам. Он наткнулся на застежку-молнию, расстегнул ее и стащил юбку с бедер, обтянутых шелковыми трусиками.

Он посмотрел на нее, и тысячи слов пронеслись в его голове, однако он не произнес ни одного, чтобы не нарушать таинства. Он обвил ее бедра руками, поднял и понес на одеяло, которое он постелил для себя на траве. Он взял какую-то тряпку отца, что-то, напоминающее рубашку, и начал вытирать вспотевшее тело. Но Хелен решила сделать это сама. Она забрала у него рубашку, промокнула пот сначала с лица, затем с шеи, плеч и груди. Она вытирала его осторожно, как хрупкую драгоценность.

Он стоял на коленях перед ней, принимая ее ласки, едва сдерживаясь, чтобы не притянуть ее к себе.

Кончиком языка она облизала пересохшие губы и, изголодавшись по ней, он жадно прильнул к ее влажным, сочным губам, почувствовал ее язык у себя во рту. Страсть переполнила его, он погладил ее хрупкую шею и, не отрываясь от ее рта, сорвал с нее блузку. Теперь ее руки были свободны, и она могла обнимать его, пока он целовал ее и наслаждался сладкой прохладой, которая исходила от нее этой ночью. Он расстегнул бюстгальтер и опустил бретельки. Ее обнаженные груди коснулись его горячей груди. Его руки скользили по изгибам любимого тела, и она стонала от возбуждения, оттого, что он был близко. Груди ее напряглись и соски затвердели.

Он снова поцеловал ее, и она почувствовала, что он дрожит. Ее рука скользнула вниз, и она почувствовала, что он сильно возбужден и готов заняться с ней любовью. Он подставил лицо ветру, посмотрел на звезды и их свет привел его в чувство.

— Риз…

— Тише, — сказал он, прижимая ее к себе. Все его большое тело пробивала дрожь. Глаза их были прикрыты, и запах горелой полыни одурманивал их, предвещая незабываемую ночь. — Я пойду, возьму то, что нам необходимо в таких случаях. Обещай, что не прогонишь меня, когда я вернусь.

Она не убрала руку с его бедер, и он застонал. — Я не хочу, чтобы ты куда-нибудь уходил, — прошептала она.

— Ты хочешь, чтобы я остался? — Он улыбался, потому что ему пришлось расстегнуть брюки, чтобы ей легче было ласкать его. — У тебя нет выбора. Либо прогнать меня, либо оставить, — напомнил он ей. — Я останусь и доведу тебя до экстаза, как тебе это?

— Ты не можешь…

— В моем доме я устанавливаю правила, — прошептал он ей на ухо. — Мои правила, мои причуды, мои…

Он не договорил, потому что ему опять захотелось шептать ей нежные слова, дразнить ее, целовать взасос и пробовать языком все потаенные уголочки ее тела, пока она не начала учащенно дышать и ритмично раскачиваться на нем, и наконец, достигла высшей точки наслаждения, у нее вырвалось: «О, боже, о, боже».

Он обнимал ее, и его тело плавно двигалось в ее ритме, как будто он стал частью ее. Жаль, что среди вещей его отца не нашлось такой интимной штучки, как упаковка презервативов. Он никогда не слышал, чтобы кто-то из индианок использовал презервативы.

Черт побери, однако, не вовремя его разобрал смех.

— Сходить за водой? Как ты думаешь? — Он нехотя отодвинулся от нее. — Ты ведь не уйдешь, правда?

— Нехорошо было бы поступить так, согласись. — Она удержала его руку. — А я все же хочу поиграть.

— Либо пан, либо пропал.

— Либо пан, либо… — Она потерлась щекой о его ладонь, — либо Блу Скай. Я бы предпочла Блу Ская. Я так по тебе соскучилась.

— Это правда? — в его голосе звучали нотки сомнения, но возможно, она говорила правду, и ему было достаточно этого. Это значит, что она хочет его.

Он застегнул джинсы и пошел в дом, дав Хелен наставление следить за костром до его возвращения. Набросив легкую летнюю рубашку, она сидела и смотрела ему вслед, испытывая нечто, подобное лихорадке, когда удача идет к тебе в руки. Она знала, что торопит события, но ей это нравилось. Глупо. Как глупо и неразумно с ее стороны. В одночасье она могла лишиться всего, а он все заполучить. Зачем она использует этот ужасный шанс?

Она перебралась поближе к костру. Риз исполнял свои обязанности перед отцом и доверил ей часть из них. Следи за костром. Она подкинула сухие ветки тополя и горсть сухой полыни. Костер разгорелся сильнее. Она развернула одеяло и поднесла его к костру, чтобы дым впитался в него, очистил и придал коричневый оттенок. Она не знала, какие слова говорят при этом, но прошептала: — Очисть меня. Хотя бы на эту ночь. Смой с меня все лишнее и наносное и дай мне возможность любить его сегодня.

Кого она пытается обмануть? Ведь это была мольба за себя, она осознавала это. Женщине с таким положением, как у нее, глупо было вести беседы с тем, кто был никто, пусть даже этот никто была сама темнота. Но ведь она пришла к нему темной ночью и появилась перед ним в отблесках костра, и сила, которая привела ее, не имела никакого отношения ни к прошлому, ни к будущему. Она была реальнее, чем все вокруг, и отрицать ее было все равно, что отделиться от нее. Но было слишком поздно. Она услышала, как он затворил за собой дверь и что-то сказал псу. Она увидела, как высокая тень упала на траву и услышала звуки прерии, рассекаемые его джинсами.

Он принес две бутылки ключевой воды. — Я должен облиться ею, но от этого я окончательно проснусь, а я как раз мечтаю, чтобы это не… — У него хрустнуло колено, когда он подсел к ней и подал бутылку. — Почему ты пришла сюда?

Она изумленно посмотрела на него, а он на нее и они оба прыснули от смеха. Она плеснула немного воды в ладонь и брызнула ему в лицо. Он усмехнулся и облил водой сначала ее лицо, затем шею и грудь.

— Как хорошо, — сказала она.

— Да, работа кострового жаркая, — сказал он, растянувшись подле нее.

— Я ехала с работы домой и увидела костер, — пояснила она.

— Но ведь это тебе не по пути.

— Нет, конечно, но тогда я не смогла бы остановиться.

Он изучающе посмотрел на нее, перед тем как приложиться к бутылке и сделать большой глоток. Через прозрачную пластиковую бутылку видны были огоньки костра, танцующего в воде. Он отпил воды из бутылки и уставился на костер. — Получается, что ты поехала этой дорогой, чтобы проехать мимо меня?

— Но я увидела огонь. Я подумала, что ты должно быть… — Она посмотрела на вещи, которые еще не сожгли, они лежали, как небольшая груда белья для сдачи в прачечную. — Я не хотела, чтобы ты занимался этим в одиночку. Может ты так и задумал, но я… — Она засмеялась, тяжело вздохнула и встряхнула головой. — Как бы то ни было, а я приехала.

— Ладно, я заставил тебя приехать, и я могу заставить тебя потерять голову. — Он улыбнулся и подергал ее за волосы. — Я буду делать это, снова и снова, ты ведь знаешь. Ты с самого начала знала это. Помнишь, у кого-то сказано, я рожден, чтобы ты была счастливой?

— Чьи это слова? Надеюсь, не мои, — прошептала она, прижимаясь щекой к его ладони. — Пойдем, возьмем мой кошелек. Он в машине. И там есть контрацептивы.

— У меня в кармане гоже, — сказал он и притянул ее к себе. Он целовал ее как женщину, с которой провел много лет жизни и доверял ей все свои секреты.

Ей хотелось, чтобы они целовались бесконечно, отдыхая только тогда, когда совсем выдохнутся.

Когда он отстранился, на лице его была улыбка, как будто он узнал какой-то секрет, пока они целовались. То, как они целовались, вероятно, подтвердило его догадки. — Мне кажется, что мы стали лучше, чем были когда-то.

— Мы просто стали старше и мудрее.

— Ну, скажем, я буду еще мудрее, — заверил он. — Помнишь, тебе не нравилось, что я был недостаточно зрелым? Когда мы были наедине, я был для тебя мужчиной, а на людях — просто мальчишкой.

На людях? Что-то она не припомнит, чтобы во время их короткого бурного романа они часто появлялись на людях. Но она почувствовала, что он хранит воспоминания, которые до сих пор беспокоят его. Это было видно по глазам. Должно быть, когда-то она нечаянно оскорбила его. Но сейчас она даже не припомнит когда и как. Вот это ужасно. Она помнит, что ей становилось немного неловко, когда она бывала в компании коллег, которые преподавали у Риза. Может, ее это смущало больше, чем ей казалось? Что она сделала, чтобы это скрыть?