Людмила Ситникова - Безумный гороскоп
Вопли длились минут десять, и наконец Розалия одержала победу.
– Мой венок поплыл. Поплыл!
Сложив руки на груди, она быстро заговорила:
– Суженый мой, суженый, появись прямо сейчас из воды на шикарной тачке с кейсом, полным кредиток.
– Жди у моря погоды, – ярилась Венера. – Появится он, как же.
– Суженый мой, суженый, – продолжала долдонить свекровь. – Появись пред моими прекрасными очами.
Внезапно сзади послышался мужской кашель:
– Я извиняюсь, что помешал вашему пикничку…
Наташка всем телом прижалась к Катке.
Розалия резко обернулась.
Метрах в трех от костра стоял щуплый дедуля лет семидесяти. В руках он держал лукошко.
Вид у деда был взволнованный и виноватый.
– Вы кто? – отмерла свекровь.
– Суженый твой, – шипела Венера. – В лукошке небось кредитные карточки.
– А в лесу иномарка дожидается, – подала голос Ирма.
– Не пужайтесь меня, бабоньки. Я так рад, что из леса вышел.
Дед сделал шаг в сторону костра, а Ирма заорала:
– Стой где стоишь!
– Да вы чего? – испугался дедок.
– Нагадала, – гудела Венера. – Чего теперь с ним делать?
К свекрови подбежала Натка:
– Розалия Станиславовна, вы подумали о том же, о чем и я?
– Тащи ножи и веревку.
– Ой, Розик, неспроста он здесь появился, – верещала Венера.
– Вспомни, о чем нас предупреждала Аглая, – схватилась за сердце Ирма.
– О чем?
– О леших и водяных.
– Но он не из воды вышел.
– Из лесу! Значит, леший! Ты посмотри на его руки – ни дать ни взять на сучья похожи.
Старик тем временем с мольбой взирал на Катку:
– Девоньки, я свой, я не разбойник.
– Что у тебя в лукошке? – грозно спросила свекровь.
– Сыроежки и пара подберезовиков.
– Во заливает нечистая, – тряслась Венера.
– В лесу я заплутал, – заныл дедок. – В четыре часа за грибочками пошел, и словно бес меня попутал. Бродил-бродил и вконец заблудился. У меня бабка дома, наверное, места себе не находит. Я сам из деревни Кукушкино.
– Докажи!
– Как доказать-то, бабоньки?
– Роза, его надо испытать, – скрипела Венера и, обратившись к старику, сказала: – Встань в костер! Коли сгоришь, значит, мы ошибались – ты хороший человек. Ну а если жив останешься – ты леший!
– Я?
– А ну, быстро в огонь!
– Венера Александровна, сделайте одолжение, помолчите. – Ката выудила сотовый. – У вашей супруги мобильный телефон имеется?
– Да-да, нам сын еще пять годков назад купил.
– Звоните! – она протянула сотовый старику.
– Ой, спасибочки, милая. Дай бог тебе здоровьица.
– Катка, идиотка, что ты делаешь? – возмутилась свекровь.
– Человеку надо помочь.
– Он не человек!
– Прекратите.
– Нам всем конец! – Венера крепко держала Розалию за локоть. – Из-за Катки мы отправимся на небеса раньше положенного срока. А у меня столько еще дел на этом свете осталось. Зять обещал на Новый год меня в круиз отправить, по этому… ну как его… океану, в котором треугольник.
– Бермудский?
– Он самый. Говорит, вы, мама, просто обязаны на него посмотреть. Вот это я понимаю – любящий зять, не то что у некоторых.
– Розик, – шевелила губами Ирма, неотрывно наблюдая за дедом, – доставай свой талисман. Твоя лапка бобра-тракториста нам сейчас жизненно необходима.
– Да-да, Роза, вытаскивай лапу хорька-террориста.
– Вы все напутали. Мой талисман – лапка хомячка-гомосексуалиста. И я… я забыла ее дома.
– Кошмар!
– Смерть пришла!
Старик тем временем кричал в трубку:
– Маня, Маня, это я! Живой! Все в порядке. Да я сам еле на ногах держусь. Ага-ага. Манечка, не переживай, я к людям вышел.
Вернув телефон Катке, дед рассыпался в благодарностях:
– Девочка, спасибо тебе. Возьми грибочки.
– Не надо. Как вы домой доберетесь?
– В деревеньку потопаю, там попрошусь к кому-нибудь на ночлег, а утром к себе отправлюсь.
Раскланявшись, старик быстро пошел по тропинке.
– Кажись, пронесло, – вздохнула Венера.
– Я вся дрожу, – ныла Ирма.
– И я. – Натка приложила ладони к щекам. – Думала, он на нас набросится.
– Бестолочь! Озабоченная! Заруби на носу – никому ты не нужна! – бесновалась Розалия.
Ката в сотый раз убила комара.
– Слушайте, вы очень продуктивно погадали на суженого. Не пора ли закругляться?
– Она права. Вооружаемся фонарями и идем навстречу счастью.
Венера Александровна покачнулась, и каска с ее головы слетела аккурат в воду.
– Ух-х, уплывает!
– Так держи!
– Я свалюсь в пруд!
– Ты в сапогах, хватай каску!
– Ирма, одна я не справлюсь!
Венера зашла в воду, Ирма последовала за ней. Наступив на камень, Моисеевна взмахнула руками, схватилась за плечо Розалии Станиславовны, и… обе плюхнулись в тину.
– Корова! Ты испортила мне платье! – возмутилась Каткина свекровь.
Розалия зачерпнула рукой водоросли и запустила их в лицо подруги.
Ирма в долгу не осталась.
Минуту спустя досталось и Венере, которая к тому времени тоже лежала в грязной луже.
Катарина стояла словно парализованная. И именно в этот момент на тропинке появилась компания смеющейся молодежи.
Полчаса назад четверо деревенских жителей, в число которых входили шустрый малый Петька, робкий Виталька и две девицы-хохотушки Зоя и Даша, решили устроить на опушке ночную тусовку.
Затарившись пивком, молодые люди пришли на то самое место, которое днем облюбовала Розалия.
Всю дорогу Зоя с Дашкой не переставали смеяться над плоскими и похабными шутками Петра. Виталий шел молча. Неожиданно Зоя вспомнила о празднике Ивана Купалы.
– Черт, сегодня ж ищут цветущий папоротник.
– Забей, Зойка, он нам на хрен не нужен.
– Ты не понял. Сегодняшняя ночь особенная. Говорят, нечисть всякая по миру бродит.
– Наслушалась бабкиных сказок?
Дарья поддержала Зойку:
– Ведьмы слетаются на шабаш.
Виталий побледнел.
Толкнув друга в бок, Перт заржал:
– Слыхал? Если нам повезет, мы можем встретить ведьму.
Зоя остановилась:
– Ребят, я к лесу не пойду.
– Зойка, кончай прикалываться.
– Давайте ко мне завалимся? – предложила она.
– Я не понял, – Петр сплюнул, – мы кто, маленькие дети? Какие ведьмы, че пургу гонишь?
– Не пойду!
– А если я пообещаю не выпускать тебя из объятий, изменишь свое решение?
– Нет.
– Второй раз не предложу, так и знай.
– Петь…
– Обещаю: встречу ведьму – год к пиву не притронусь.
– Да ну?
– Клянусь.
– Не верю.
– Спорим?
– А, хрен с тобой. Спорим!
– Виталь, разбей.
Продолжив путь, Зоя прошелестела:
– Русалки сегодня из воды выходят.
– Ну, гонит, я в отпаде. Зойка, по тебе психушка плачет. – ржал Петька.
– А как они выходят? – поинтересовался Виталий.
Петька хлопнул приятеля по макушке:
– Привет, и ты туда же?
– М-мне просто ин-интерес-с-сно, – стучал зубами приятель.
– Как-как, молча. Ко всему прочему, они любой облик принять могут, – заявила Зойка.
Петр закурил.
– Спорим повторно? Увижу русалку – брошу курить.
– Идет! Виталька, разбей еще раз, – попросила Зойка.
– А летающие слоны сегодня по лесу не носятся?
– Заткнись!
– Зойка, не вешай нам лапшу на уши. Ты Витальку до смерти перепугала.
– Ничего по-подобного, – пробормотал тот. – Я в эти бредни не ве-верю.
– Ну и нормалек. Ща расслабимся, пивка выпьем. Кайф!
Петр вспомнил свежий и – естественно – неприличный анекдот.
Девицы с новой силой зашлись в хохоте.
Теперь представьте их реакцию, когда, выйдя на опушку, они увидели трех копошащихся в воде существ, с головы до ног обвешанных тиной и водорослями. Одно существо очень громко и смачно материлось, второе то ли выло, то ли гудело, а третье – о ужас! – с каской на голове – размахивало руками и вопило:
– Я до тебя доберусь, и не поможет тебе лапка бурундучка-велосипедиста!
– Ведьмы! – закричала Дарья.
– Русалки! – взвизгнула Зойка.
– А-а-а-а!.. – заголосил Петр и, бросив на землю упаковку пива, дал деру.
Девчонки последовали его примеру, а Виталий, онемев от страха, растерялся и рванул совсем в другую сторону. Он побежал в лес.
– Кто орал? – спросила Розалия, выползая из воды.
– Паренек, паренек, – причитала Натка.
– Спутал вас с ведьмами, – объяснила Копейкина, выудив из сумки фонарь.
– Как бы не свихнулся на нервной почве.
Послышался треск сучьев.
– Это он. Кат, надо бы объяснить парню, что он обознался, – сказала Натка.
– Бери фонарь, пошли, – предложила Катка.
– Вы куда?
Отмахнувшись от свекрови, Ката посеменила в лес.
Виталий сидел на дереве, дрожа словно осиновый лист.
– Эй, мальчик, – звала Наташка. – Ты где?
– Вам померещилось, – гаркнула Станиславовна, приблизившись к невестке.
Ирма с Венерой плелись сзади.
– Я что-то слышу.
– Наверху. Кат, посвети туда.
Как только луч света упал на Виталия, тот заныл:
